Валентин Катаев - Повелитель железа
В толпе послышались недовольные крики.
– Как, вы осмеливаетесь выражать свое неудовольствие?
– Мы хотим видеть чудеса, – послышались голоса. – Пусть великий Шива выразит нам свою волю, и мы охотно подчинимся ей.
– Отлично! – торжественно воскликнул Натеза-Састри, – в таком случае вы увидите гнев Шивы. О великий Шива! Покажи народу свой гнев!!!
Наступила гробовая тишина.
– О великий Шива! Повели, чтобы с этого ясного звездного неба грянул гром и ударила в неверных молния.
Воцарилось неловкое молчание. Прошла минута, другая.
И вдруг в этой страшной тишине послышалось тихое, еле слышное урчание. Это урчание было похоже на урчание живота.
В толпе послышался смех. Натеза-Састри побагровел.
Он закричал:
– Вы смеетесь над Шивой, негодяи? В таком случае Шива вас строго накажет. Сейчас раздастся небывалый удар грома. Слушайте все!
Снова наступило молчание, и послышались слабенькие отрывистые звуки. На этот раз небесные звуки были просто отвратительны и неприличны.
Толпа дико завыла.
– Мы не слышим грома!
– Это черт знает что, а не гром!
– А где же ваша хваленая молния?
Натеза-Састри побледнел.
– Молния будет, – тонко запищал он и яростно замахал факелом.
– Шива! Неверные желают молнию!
– Сейчас, – послышался дрожащий голос откуда-то сверху.
Вслед за тем раздался тихий треск, и под куполом храма вспыхнул жиденький огонек.
Бешеный хохот прокатился по толпе. Наиболее нервные попадали на пол и колотили пятками землю.
– К черту!!! – заорал Натеза-Састри, теряя самообладание, – давай огненные буквы.
– Сию минуту, – раздался отчаянный вопль сверху.
И сейчас же в черном звездном небе появилась большая красивая огненная надпись: "Религия – опиум для народа!" "Долой капитализм, да здравствует Советская власть!" Натеза-Састри лежал без чувств. А в небе появлялись все новые и новые надписи: "Мир хижинам – война дворцам!" "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" "Долой обманщиков жрецов! К черту Шиву!" "Да здравствует революция в Индии!" Рамашандра, очевидно, провел не без пользы целую ночь в куполе храма.
Произошло нечто невероятное.
Разъяренная толпа кинулась на браминов. В толпе зазвучали выстрелы.
Послышались крики:
– Довольно нас дурачить!
– Да здравствует Рамашандра!
– Да здравствует коммунистическая партия!
– Товарищи, к оружию!
Бешенство толпы не поддавалось никакому описанию.
Начинались серьезные события.
Пользуясь всеобщим смятением, полковник Хейс кубарем скатился с плоской крыши особняка Натеза-Састри, откуда он наблюдал за "чудесами" и, наскоро вырывая из своей седой головы последние клочья волос, бросился, ковыляя, на вокзал. Он уже не думал о своей карьере. В этот миг ему мучительно хотелось спасти свою шкуру и больше ничего.
Джемс Раунд глухо рыдал над своими машинами, вытирая слезы своей фальшивой рыжей бородой, которая больше не была ему нужна.
А бедняга Допкинс, которого Рамашандра предусмотрительно упаковал в ящик и перетащил в подземелье, грустно лежал, ничего не подозревая, и уныло думал о таком бесславном конце своей пышной полицейской карьеры.
В общем, каждый из героев нашего романа в эту ночь проводил время, строго согласуясь с обстоятельствами.
Глава восемнадцатая
Стэнли Холмс работает
Провал праздника «больших чудес» был очевиден. Карта полковника Хейса была бита. Религиозный дурман потерял свою страшную силу над трудящимися массами Индни. С большим трудом индусской полиции удалось приостановить вспыхнувшие беспорядки.
Но дело было сделано. Теперь уже ни для кого не было сомнением, что социальная революция в Индии неизбежна.
Полковник Томас Хейс был вне себя.
Он выпустил воззвание, в котором за голову Рамашандры назначалась сумма в 200 000 рупий.
"Акционерное общество по распространению рюмок для еды яиц всмятку" находилось в состоянии полнейшего уныния.
Натеза-Састри и Джемс Раунд грустно сидели в кабинете разъяренного полковника. Левый глаз верховного жреца был солидно подбит. Левая рука висела на перевязи.
Джемс Раунд болезненно кряхтел: его тоже весьма потрепали религиозные индусы. Сам же полковник Хейс отделался сравнительно легко. Во время давки на вокзале ему оторвали левый ус.
Полковник сердито залаял и произнес:
– Господа, это из рук вон плохо. Нам страшно не везет, в этом надо признаться. А тут еще дурак Допкинс пропал не известно куда. Ужас!
Натеза-Састри и Джемс Раунд сочувственно закивали головами.
– Нас может спасти только чудо.
И чудо свершилось. Раздался вежливый стук.
– Войдите, – сказал полковник.
Тогда растворилась дверца большого платяного шкафа и оттуда изящно выпрыгнул Стэнли Холмс. Прежде чем потрясенные акционеры успели выговорить хоть одно слово, гениальный сыщик извлек из футляра историческую скрипку и очень недурно сыграл пару популярных вальсов.
Затем он не торопясь закурил свою не менее историческую трубку и сказал:
– Господа, не волнуйтесь. Я – Стэнли Холмс, родник племянник гениального сыщика Шерлока Холмса, восходящая звезда Скотленд-Ярда и гроза криминального мира. Я послан сюда господином министром колоний для ареста Рамашандры. Можете быть спокойны. Пока я жив – вы обеспечены. Не трудитесь мне объяснять положение вещей. Хотя я и прилетел из Лондона в Калькутту всего два часа тому назад, но мне все известно.
– Дорогой мистер Стэнли Холмс, – воскликнул растроганный полковник, – вы прибыли как раз кстати. Наш агент Допкинс пропал бесследно. Рамашандра разгуливает на свободе. Я просто не знаю, что делать. Сегодня я выпустил воззвание, в котором назначил 200 000 рупий за поимку негодяя.
– Двести тысяч рупий? – заинтересовался Стэнли. – Эта сумма меня вполне устраивает. Если не ошибаюсь, сейчас у нас ровно девять часов утра. Отлично. Мой патентованный самолет экспресс, любезно представленный в мое распоряжение министерством колоний, делает около четырехсот километров в час. Таким образом, полтора часа туда и полтора часа обратно – три часа. Обед – час. Бритье – четверть часа. Арест Рамашандры – минут десять. Ну, то да се… Одним словом, не позже трех часов я буду иметь удовольствие доставить вам сюда Рамашандру живым или мертвым.
Крик восторга вырвался из глоток акционеров.
Стэнли Холмс скромно улыбнулся.
– Не надо оваций, не надо рукоплесканий. Мне кажется, что мне удастся быстро и ловко обделать это пустяковое дельце. У нас, знаете, у Холмсов это наследственное. Одним словом, до трех часов, господа.
С этими словами великий Стэнли корректно поклонился "Акционерному обществу", сыграл на прощание популярную польку "Великая Британия" и с достоинством удалился.
– Вот это я понимаю! – в восторге воскликнул полковник Хейс, хлопая себя по ляжкам. – Каков гусь? Такой парень даст девять очков вперед любому дураку системы Допкинсов. Теперь мы можем считать Рамашандру у себя в кармане.
– О, несомненно!
– Разумеется! – подтвердили Натеза-Састри и Джемс Раунд.
– Я думаю, господа, – сказал повеселевший полковник, – что можно смело посылать телеграмму в Лондон о поимке Рамашандры.
– Потерпите полковник, до трех часов ждать недолго. А чтобы скрасить ожидание, мы можем сыграть партию в бридж.
– А ну-ка, дорогой жрец, тасуйте карты.
– По маленькой.
– Приятно жить на свете, если существуют такие гениальные ребята, как этот Стэнли Холмс.
Стэнли Холмс стремительно крыл расстояние между Калькуттой и Бенаресом.
Кабину самолета покачивало.
Местность внизу разворачивалась топографической картой. Ветер со свистом резал в плотно закрытые стекла.
Футляр со скрипкой подпрыгивал в голубой сетке над головой Стэнли.
Гениальный сыщик меланхолично курил, весь окутанный слоистыми облаками дыма. Его мысли текли под шум мотора особенно ясно и просто. Две голубые жилки обозначились на его высоком выпуклом лбу мыслителя.
– Так-с, – бормотал он, – прежде всего мне надо будет посетить храм Шивы-Разрушителя, где на днях произошла катастрофа с неудачными "чудесами". Во-первых, это даст мне возможность ознакомиться с индусской архитектурой пятого века, а во-вторых…
Стэнли тонко улыбнулся.
– А во-вторых, я уверен, что подробный осмотр храма даст мне кое-какие ценные сведения о местопребывании Рамашандры. Я не сомневаюсь, что провал "чудес" произошел при его ближайшем участии. А пока мне не мешало бы как следует познакомиться с наружностью этого опасного социалиста.
С этими словами Стэнли вынул из бумажника фотографическую карточку Рамашандры и в течение по крайней мере десяти минут глубокомысленно созерцал ее.
Вдруг он громко расхохотался и хлопнул себя по лбу с таким звоном, что механик просунул голову в окошечко и спросил:
– Чего изволите?
– Ничего, ничего, – весело воскликнул Стэнли Холмс, – валяйте дальше. Чем скорее мы прилетим в Бенарес, тем лучше.
