Мамед Ордубади - Подпольный Баку
- Ваша романтичность не кажется мне столь уж удивительной, - сказала Женя. - Причина ее мне ясна. Романы, названные вами, способны увлечь любого впечатлительного человека, который их прочтет. Чувства и ощущения, порождаемые этими книгами, туманны, неопределенны, нежизненны. Эти романы лишены простоты, жизненной естественности. Их образы воспринимаются читателями по-разному. Одного они завлекают, в другом вызывают неприязнь. Эти образы идут не от жизненной правды, а от анархичности души, от сумбурного миропонимания сочинителя. Вчера, читая стихи одного молодого поэта, я не могла удержаться от смеха, который вызвала во мне его манера создавать образы. Небо он сравнивает с ветхой простыней в заплатах облаков, а луну - с колечком колбасы. Для вас же, Костя, луна - напудренное девичье лицо. Я хотела бы говорить с вами откровенно, - вы не обидетесь?
Молодой человек рассмеялся.
- Нисколько! Прошу вас, Женя, будьте со мной всегда искренни и чистосердечны. Я рад, что вы оказались очень интересной собеседницей. Наша встреча - большая удача.
Женя продолжала:
- Естественно, когда человек смотрит на луну, которая кажется ему напудренным девичьим липом, в его воображении рождается образ любимой. Но, если бы в тот момент, когда вы смотрели на луну, ваши мысли были заняты неприятным человеком, вам представилась бы не напудренная красивая девушка, а отвратительная рябая физиономия. Разве я не права?
- Пожалуй, правы, - согласился Константин Иванович.
- Что касается молодого поэта, сравнившего луну с колечком колбасы, я убеждена: в этот момент его желудок был пуст, а мысли были заняты колбасой. Он был близок к тому, чтобы сравнить луну с круглым блюдом плова или даже с арбузом.
От этих слов Константин Иванович разразился громким смехом, затем попросил официантку заменить их остывший кофе.
- Дорогая Женя, - сказал он, - эта встреча, этот разговор о литературе, об истинной красоте наполняют меня верой в то, что наше знакомство будет отмечено чем-то особенным, прекрасным...
Женя приветливо взглянула на собеседника. Тот продолжал:
- Наши будущие отношения зависят от нас самих. Со своей стороны постараюсь сделать все, чтобы наше знакомство не было бесплодным и скучным. Как бы там ни было, вам всегда будет приятно поговорить со мной.
- В одном лишь я не убеждена - в долговечности нашего знакомства. Я вижу, вы из богатой семьи, очевидно, дворянин, а мои родители простые люди. Боюсь, общение со мной скоро наскучит вам. Была бы весьма рада, если бы наша дружба продолжалась всегда. Однако я не верю в это.
Константин Иванович перебил девушку:
- Вы не должны так думать. Я не завишу от воли моих родителей и сам распоряжаюсь своей судьбой. Советую и вам всегда поступать в жизни самостоятельно.
- Я не считаю себя достойной вашего внимания. Я из бедной семьи, да и по образованию, наверное, не ровня вам. К тому же мы совсем не знаем друг друга, ведь мы только сегодня познакомились. От обычного знакомства до большого сердечного чувства расстояние столь же велико, как от Земли до Луны. И мы не имеем права искусственно сокращать это расстояние. В наших отношениях мы должны избегать фальши и лицемерия. Они разрушают дружбу.
Молодые люди просидели в кафе до сумерек.
Костя проводил Женю до Сабунчинского вокзала, где они расстались, условившись встретиться на следующий день здесь же.
V
Спустя неделю, поздно вечером Женя и Павел подходили к Сабунчинскому вокзалу. Часы на здании вокзала пробили десять.
Неожиданно Павел увидел: какой-то молодой человек, приподняв котелок, дружески поздоровался с Женей. Но к ним не подошел. Женя в ответ помахала рукой.
Павлу сделалось не по себе. Тревожно сжалось сердце.
Когда они сели в вагон, Павел долго молчал.
Час был поздний. Кроме них, в вагоне не было ни души. Огарок свечи в фонаре с разбитым, закопченным стеклом готов был вот-вот погаснуть.
За окном царила темная южная ночь.
Поезд двигался медленно, как черепаха.
Низкорослый рябой кондуктор подмел вагон, поднял широкой доской с пола мусор - огрызки яблок, арбузные корки, папиросные окурки - и вышвырнул в окно.
Сердитый ветер, не приняв этого дара, возвратил кондуктору часть мусора, швырнув его в соседнее окно, лишенное, как и все остальные, стекол.
Женя не спускала глаз с догорающей свечи. Вот она погасла. Девушка начала смотреть в темное окно.
Ветер набирал силу, неся с собой песок и уныние.
Павел молчал. Он верил своей спутнице, знал, что она честный, искренний друг и все-таки не мог побороть чувства ревности, заговорившее в нем, когда он увидел на вокзале вздыхателя Жени, о котором она не так давно рассказывала ему.
Павел очень хотел заговорить с ней, но не знал, как это сделать. Что он должен сказать? Как начать разговор?
Наконец он превозмог себя, спросил:
- Ты не спишь, Женя?
- Не сплю.
- Этот парень, как и я, молод, но он не похож на меня ни внешностью, ни, наверное, душой. Да, мы с ним совсем разные люди. Живем своими, несхожими мыслями, идем разними дорогами. Интересно все-таки узнать досконально, что он за человек. Жаль, нет такой науки и таких машин, которые могли бы сразу безошибочно угадывать душевные качества человека. Пока что приходится по одному только внешнему виду и по характеру речи судить о внутреннем содержании человека. Вернее, судить можно, да что толку?... Недаром говорят: по одежке встречают, по уму провожают.
Женя повернулась к Павлу:
- К чему ты клонишь, не понимаю?
- Я уверен, этот парень не сыщик.
- У тебя есть доказательства этого?
- Только мое внутреннее чутье.
- Чутье еще не доказательство.
- У каждого из нас на плечах голова...
- Ты только сейчас заметил это? - пошутила Женя. - Ну хорошо, ты прав, у каждого из нас есть голова на плечах - дальше что?
- Голова обязывает человека мыслить. Если бы этот парень был сыщик, возможно, ты сейчас не сидела бы рядом со мной. Иными словами, соглядатай давно бы выдал тебя полиции.
- Это случилось бы, если бы я дала ему такую возможность.
Павел вздохнул:
- Он влюблен в тебя, Женя. Если бы не любил, не тратил бы деньги на тебя. Подобных поклонников девичьей красоты в Баку много. Я встречал и встречаю шалопаев, которые с готовностью сорят деньгами направо и налево, стремясь добиться благосклонности красивых девушек. Бакинские донжуаны не скупятся на деньги. Разве ты, дорогая Женя, не являешься сейчас дичью, которую хотят загнать в силки? Что ты знаешь об этом человеке? Ровным счетом ничего. Кто он? Тебе неизвестно. Ты не знаешь даже, из какой он семьи. Признаюсь, Женя, мне не дает покоя одна только мысль. Будь откровенна. Может быть, ты увлеклась им?
- Что ты имеешь в виду, Павел?
- Я говорю, может не только он тебя любит, но и ты его? Если так, какой смысл таиться от меня? Влюбленной девушке не очень-то хочется беспокоиться об отвергнутом юноше. Стоит ли жалеть его? И все-таки, Женя, я хочу предостеречь тебя от дружбы с этим человеком. Ведь мы ничего толком о нем не знаем.
Павел не следил за выражением липа Жени. И напрасно: оно передало бы ему, как глубоко обидели девушку его слова. Павел попытался взять Женю за руку, но она воспротивилась этому.
- Оставь меня в покое, Павел. Я начинаю разочаровываться в тебе. Неужели ты не такой верный друг, как я думала?! До сих пор мне еще не представлялась возможность по-настоящему испытать твою преданность. Но то, что я сейчас услыхала, вынуждает меня взять под сомнение твои уверения в преданности и дружбе. Ты не должен ревновать меня к этому человеку, так как я поддерживаю с ним знакомство исключительно в интересах нашей подпольной организации. Об этом знают и Ладо и Козеренко. Никто из них не говорил мне ничего подобного, так как они относятся к этому моему знакомству с точки зрения интересов нашего дела. Ты же думаешь иначе. Тобой движет только ревность... Однажды мы уже говорили об этом, но ты по-прежнему продолжаешь вести себя, как некультурный, отсталый человек. Мы связаны с тобой, Павел, не только интересами общего дела, но и узами личной дружбы. Клянусь и тем, и другим, я не из тех, кто продает свое сердце или вытесняет из него то, чем оно живет. Я не обязана клясться тебе и давать отчет в моих поступках, ибо ты - не мой муж, а я - не твоя жена. И все-таки я повторяю, что не давала тебе ни малейшего повода думать, будто я изменяю нашей дружбе. Тебе следовало бы помогать мне, а не оскорблять упреками. Если ты считаешь мои действия, мое поведение неверными, предосудительными, можешь обратиться к нашим руководителям. Пусть организация обсудит мое поведение и накажет, если я в чем-либо виновата.
Павел сидел удрученный, не смея сказать ни слова.
В одиннадцать часов ночи поезд, тяжело дыша, остановился на станции Сабунчи.
Женя и Павел вышли из вагона. От станции до дома надо было идти минут двадцать. На этот раз они шли врозь: Женя по правой стороне дороги, Павел по левой.
