Сулейман Рагимов - Сачлы (Книга 2)
Однако подавляющее большинство было за школу, ребята кричали:
— Нет, нет, хотим школу!.. Хотим школу, хотим школу!.. Откройте нам школу!..
Как Меджид ни прятался в тени, от всевидящих глаз мальчишек ему не удалось укрыться.
— Ты слышишь, товарищ инструктор, мы хотим школу?! Дай нам школу!.. Открой школу!..
— Слышу, слышу! — отозвался Меджид и вышел на середину двора. — Откроем вам школу. Сельчане тотчас окружили его:
— Здравствуй, товарищ инструктор!
— Добро пожаловать, ай, товарищ!
Меджид тепло поздоровался:
— Да будет мой приезд к счастью каждого из вас! — Поднял голову вверх, к деревьям, спросил: — Эй, ребята, вы от кого требуете школу?!
Детвора закричала на разные голоса:
— От правительства, товарищ!..
— От правительства!.. От правительства!.. Меджид поднял руку, выжидая, когда наступит тишина, пообещал торжественно:
— Говорю от имени правительства, школа вам дается сегодня же, только надо, чтобы вы не кочевали! Звонкий детский голосок выкрикнул:
— А вы дайте нам передвижную школу! Мы будем кочевать — и школа с нами!
Эти слова были встречены хохотом и одобрительными репликами как детворы, так и взрослых:
— Верно, верно, дайте нам передвижную школу — на быках! Передвижную!..
— Какие вы кочевники?! — парировал Меджид. — Вы даже вовсе не кочевники! Кочевники кочуют все вместе, не разбредаются, как вы, в разные стороны. Какая тут может быть школа? Эдак на вас школ не напасешься.
Кто-то сказал:
— Верно, товарищ! Мы никак не можем договориться сами между собой. Только ссоримся.
— А почему? Из-за чего?
— Да вот некоторые, у кого громче голос, затевают бучу, ну и остальные за ними.
Расталкивая людей, к Меджиду подошел Намазгулу-киши, хмурый, озабоченный:
— Ты видишь, товарищ инструктор, какие в Эзгилли дети? Ни стыда у них нет, ни совести! Забрались на деревья и так разговаривают с тобой!.. Стыд!.. Что же взять с их родителей? Вот какой у нас народ в Эзгилли!..
Меджид улыбнулся:
— Нет, мне нравятся эзгиллийцы. Отличный народ. Боевой, горячий. Настоящие мужчины!..
Толпа одобрительно, радостно загудела, довольная похвалой "высокого" гостя.
Тарыверди, задрав голову вверх, спросил:
— Эй, ребята, все наши собрались?
С деревьев ответили хором:
— Все!.. Все здесь!.. Начинайте!..
— Сначала про школу!..
Инструктор Меджид поднялся на веранду. Сельчане последовали за ним, начали рассаживаться на паласах. Меджид отодвинул в сторону керосиновую лампу, стоявшую на деревянной тахте, чтобы не слепила глаз, дождался тишины, спросил:
— Кто здесь комсомольцы? Пусть выйдут!..
С паласа поднялся низкорослый, щупленький, бледнолицый юноша.
— Ты здоров?.. Как себя чувствуешь? — спросил Меджид. — Говорили, ты болеешь.
Юноша вежливо поклонился:
— Не беспокойтесь, я здоров. Болел немного, но сейчас уже поправляюсь.
— Принеси бумагу, чернила и ручку, — попросил Меджид. Юноша молча удалился. Не прошло и пяти минут, вернулся, неся в руках все, что у него требовали.
— Где ты учишься? — поинтересовался Меджид.
— В техникуме.
— В каком?
— В педагогическом.
— Вот, значит, и из Эзгилли выходят люди! — с пафосом сказал Меджид. Когда же ты окончишь и спустишь с деревьев этих ребят?
— Я только перешел на второй курс… — ответил юноша.
— Тебя звать Лятиф?
— Да.
— Знаю…
Намзгулу-киши подмигнул Тарыверди. Тот быстро подошел к тахте, встал рядом с инструктором. Меджид скользнул взглядом по лицам людей, спросил:
— Ну, так все собрались? Ему ответили:
— Все, товарищ!..
— Начинайте, начинайте!..
Ребята на деревьях опять зашумели:
— Начинайте со школы!..
— Эй, воробьи, помолчите! — прикрикнул на них Намазгулу-киши. — Не чирикайте!
Меджид бросил суровый взгляд на хозяина дома. Новраста, стоявшая у столба веранды, привалясь к нему плечом, улыбнулась. В свете лампы ярко блеснула полоска ее зубов.
— Отчего это братец Меджид нападает сегодня на моего бедного отца? пропела она сладкозвучно. Черные усы Меджида шевельнулись:
— Товарищи, нашему собранию нужен председатель! Какие будут предложения?
Намазгулу-киши поднял руку:
— Председатель есть! — Он обвел глазами ряды сидевших на веранде мужчин, глянул в сторону, где возле Новрасты, прикрыв рты яшмаками, кучкой сидели женщины, повторил: Председатель у нас уже есть!
— Кто же он, дядя Намазгулу?
— Наш товарищ Меджид! Всегда — товарищ Меджид!.. Кто у нас еще есть? Кто нам может его заменить? Кто согласен, пусть поднимет руку.
Намазгулу-киши зааплодировал, никто не стал возражать.
Меджид покачал головой:
— Я не могу быть председателем. Выберите другого. А за доверие спасибо!
Намазгулу-киши опять поднял руку, сказал твердо:
— Мы не желаем другого! Хотим товарища Меджида. Так или нет, эй, люди?..
Ребятишки на деревьях закричали:
— Так!.. Так!..
Волей-неволей Меджиду пришлось приступить к обязанностям председателя собрания.
— Хорошо, — сказал он, — теперь нам нужен секретарь собрания. Давайте выбирать. Кто-то предложил:
— Пусть секретарем будет товарищ Семинария! Эта должность как раз для него.
— Это еще кто? — удивился Меджид. Он думал, что всех знает по имени в этой деревне. Ему объяснили:
— Семинария — прозвище Лятифа, нашего комсомольца. Он ведь ученик техникума.
Другие закричали:
— Нет, секретарь — Тарыверди! Тарыверди!..
— Нет, Лятиф!
— Тарыверди!
— Лятиф!.. Семинария!.. Семинария!..
— Товарищи, позвольте поставить вопрос на голосование! — громко предложил Меджид.
— Эй, люди, не беситесь! — прикрикнул на сельчан хозяин дома. — Не воюйте!..
— Дядя Намазгулу, сиди спокойно! — одернул его Меджид и невольно бросил взгляд в сторону Новрасты.
— Да разве тут усидишь спокойно?.. — ворчал хозяин дома. — Или ты не видишь, что делается, эй, товарищ Меджид?! Уже сейчас не слышно, кто что говорит… Эй, там, на деревьях!.. Эй, детвора!.. Тихо!.. Эй, люди!.. Эй, женщины!.. Эй, дети!.. Успокойтесь, замолчите!.. Ради аллаха, ради пророка Мухаммеда, ради святого имама Али, помолчите!.. Эй, дорогие, хоть бы сейчас не скандалили, здесь!..
Меджид вперил в Намазгулу-киши гневный взгляд. Тот ответил ему точно таким же ненавистным взглядом. От Новрасты не укрылось это.
— Братец Меджид, пусть будет так, как ты хочешь! — сказала она певуче. Ты здесь и гость, и хозяин!..
Тарыверди окрысился на жену:
— Эй, не лезь, ай, гыз, не болтай лишнего! Сиди спокойно и молчи! А не то…
Ребятишки на деревьях решили выдвинуть свою кандидатуру, закричали дружно:
— Новрасту!.. Новрасту!.. Она умеет читать и писать!.. Новраста секретарь!.. Хотим Новрасту!..
Старый Худаверен-киши, сидевший впереди, недовольно передернул плечами, поморщился:
— Не впутывайте женщин! У нас здесь серьезное дело!.. Что они понимают в мужских делах?! Не впутывайте женщин!..
С деревьев последовало другое предложение:
— Секретарь — Лятиф!.. Секретарь — учитель Лятиф!.. Семинария-Лятиф!.. Семинария-Лятиф!..
— Лятиф молодец!.. Он нас учит!..
Меджид поставил вопрос на голосование:
— Кто за то, чтобы секретарем собрания был Тарыверди, пусть поднимет руку! То есть Тарыверди будет у нас за писаря.
— Я не согласен, товарищ!
— Почему, дядя Худаверен?
— Потому что Тарыверди не в ладах с правдой.
На веранде раздался смех:
— Да он и писать не умеет!
— Писать — совсем другое дело, — сказал старик Худаверен. — Я говорю не об этом… Меджид повторил:
— Хорошо… Кто хочет, чтобы Тарыверди был секретарем собрания, а Лятиф помогал бы ему, пусть поднимет руку.
Сельчане медленно, с осторожностью подняли руки. Опустили.
— Кто против?
Поднялось несколько рук. Меджид подсчитал:
— Пять. Значит, вы против?
— Да, — сказал один, — не хотим Тарыверди.
Намазгулу-киши заерзал на месте, заворчал:
— Не нравится им батрак… Не нравится им, что говорит советская власть…
Меджид поинтересовался:
— А почему вы не хотите его, товарищи?
— Потому что Тарыверди продал, проел своих быков, чтобы колхозу не достались. Вот он какой — ваш батрак!
Меджид невольно потупил голову. Ему почудилось, будто перед ним стоит Мадат и пристально, с укоризной смотрит в его глаза.
Намазгулу-киши не выдержал, вскочил на ноги. Рот его был перекошен. Глаза гневно сверкали:
— Разве мы говорим про колхоз?! Может, человек будет говорить совсем не об этом, о другом, про события в мире! Чего спешите, как воришки, высыпать свое просо в кусты?!
— Нет, товарищи, — сказал Меджид, поднимая руку. — Разговор пойдет именно про колхоз. Дело как раз в колхозе! А ты, Намазгулу-киши, не мешай, сиди спокойно! — И сделал жест рукой, словно ударил его по голове. — Молчи!
