Валентин Овечкин - Том 2
Шубин. Не то читаешь.
Коммунист. Я прочитаю, послушайте. (Читает отдельные места). «МТС перестали играть ту политическую роль, которую они играли на первом этапе колхозного строительства…», «Не лучше ли машины продать колхозам, пусть они сами используют технику в интересах хозяйства…», «Эти вопросы Центральный Комитет и Совет Министров тщательно изучают…». Что скажешь, товарищ Лошаков?
Лошаков. Ничего. Я читаю… Ну да, конечно, вот слушайте. (Читает.) «Машинно-тракторные станции сыграли историческую роль в утверждении новой, социалистической системы хозяйства в деревне…», «МТС помогли колхозам окрепнуть в организационно-хозяйственном отношении…». Ну ясно! На определенном историческом этапе нужна была такая форма, а сейчас изменившаяся обстановка требует принятия других решений.
Степан Романович. Но ты-то что говорил?!
Лошаков. Да вот и говорю: тогда была такая форма, а теперь — другая.
Третий коммунист. Ну как его назвать?.. Что это такое? Как это называется?..
Соловьев (хлопает ладонью по газете, лежащей на столе). Черт побери! Век живи, век учись!.. (И опять углубляется в чтение).
Семен Ильич. Ну что, хороша газета? Вовремя доставил?
Степан Романович. Вовремя! Молодец, кум!
Андрей молча читает газету, отойдя с нею к окну.
Второй коммунист. Так у нас что, перерыв или совсем закрыли собрание?
Лошаков. Товарищи! Я вношу предложение об изменении повестки дня! Давайте зачитаем полностью этот исторический документ и примем его к неуклонному исполнению.
Третий коммунист. Так это пока еще проект.
Лошаков. Проекты даются не для обсуждения, а для выполнения!
Коммунист. Зарапортовался!..
Шум. Каждый по-своему переживает происшедшее.
Лошаков. Товарищи! Что за шум? Как вы себя ведете? Вы где находитесь, на собрании или на базаре?.. Так что вы со своим письмом в ЦК опоздали, товарищ Глебов! Видите, и без вас там обошлись. Вы, конечно, оказались, в общем, на высоте, но ценность ваших предложений возросла бы во много раз, если бы вы выступили с ними года два назад. (Заходит за стол, стучит об графин стеклянной пробкой.) Товарищи! Поскольку мы имеем сейчас на руках этот важнейший документ, близко касающийся нас, работников МТС, мы обязаны…
Соловьев отбирает у Лошакова пробку, затыкает ею графин, легонько, плечом, выталкивает его из-за стола. Шум.
Занавес.
Картина шестаяОколица. Дорога из МТС в село. Берег реки. Скамейка у автобусной остановки. Лунная ночь.
Андрей и Вера встретились на дороге. Долгий поцелуй.
Вера (вырвалась из объятий Андрея). Ух!.. Воздуху не хватило! Ну и поцелуй! Как затяжной прыжок на парашюте.
Андрей (засмеялся). А ты прыгала с парашютом?
Вера. Нет. Видела, как наши студентки прыгали, когда учились в институте. Ну тебя! Чуть не задушил! Что-то хрустнуло здесь. (Щупает.) Не ключицу ли сломал?.. Нет, целая. Медведь! Вот за это тебя девушки и не любят, что ты кости им ломаешь.
Андрей. Не любят?..
Вера. Любят, любят!.. (Прижалась к Андрею.) Хороший ты мой!.. Мой?
Андрей, не отвечая, опять обнял ее.
Ой-ой-ой! Ты лучше словами скажи.
Андрей. Ты куда шла?
Вера. Так. Гуляла.
Андрей. За селом? Одна?..
Вера. А с кем же?.. Куда шла? Тебя встретить. Я была у подруги. Увидела из окна, что в конторе МТС свет погас — значит, кончилось у вас собрание. И ты этой дорожкой пойдешь домой… А ты, если бы не встретились, куда бы вот отсюда пошел сейчас? (Показывает.) Туда или туда?
Андрей (чуть поколебался, показал). Туда.
Вера. Домой?.. И не зашел бы к Аннушке узнать обо мне? Может, я приехала из колхоза, может, у нее сижу, жду тебя?..
Андрей. Честно сказать?.. Нет, сегодня бы не зашел к Аннушке… Может, после, потом…
Вера (чуть отодвинулась от Андрея). Не пойму я, Андрей, любишь ты меня или — только так…
Андрей. Люблю.
Вера. Любишь и не можешь мне простить?
Андрей. Мне нечего тебе прощать, Вера.
Вера. Тогда я что-то совсем тебя не пойму.
Большая пауза.
Я очень переживала за тебя.
Андрей. Да?.. (Осененный радостной догадкой.) Погоди! Но ты же еще не знаешь, чем кончилось собрание?
Вера. Не знаю.
Андрей. И все же пришла?
Вера. Пришла.
Андрей. Ох, Верка, молодец! (Обнял ее). Молодец!.. Пришла!.. Но почему ты такая… спокойная?.. Ведь меня исключили из партии.
Вера. Неправда, не пугай меня. За такое не исключают. Ну, выговор, может, записали или строгий. И все равно ничего тебе не будет! Завтра все отменят!
Андрей. Почему так думаешь?
Вера. Вот. (Подала Андрею свернутую в трубку газету.) Ты прав оказался, Андрей!
Андрей (развернул газету). А… (Увял.) Мы уже читали это. Там.
Вера. Как? Аннушка мне сказала, что эти газеты завтра разнесут. Она же на почте работает. Я только пришла к ней, и она прибежала домой с этой газетой… А я думала, что только мы с Аннушкой об этом знаем!..
Андрей. Еще днем прочитала?
Вера. Ну да. Часов в шесть.
Андрей. Как раз в шесть у нас началось собрание…
Вера. Я как прочитала, хотела прямо бежать к тебе в МТС!
Андрей. Чего ж не побежала?
Вера. Но меня бы не пустили на собрание, я же беспартийная.
Андрей. А Семена Ильича пустили…
Вера. А, вон кто вам ее принес!.. Ну и как он — успел?
Андрей. Успел. Еще никто никаких решений не предлагал…
Вера. Зачем же обманывать — исключи-или! Так я тебе и поверила! Я тебя услышала, когда ты еще вон за теми деревьями шел. Ты шел и насвистывал что-то веселое. Если б исключили — не насвистывал бы!
Большая пауза.
Ну что ты замолчал?.. А ночь еще светлее, чем тогда была. Когда мы с тобой гуляли последний раз. Луна больше стала. Видишь, вон под тем берегом далеко-далеко маленький огонек сверкнул? У самой воды. Что это такое? Погас.
Андрей пожал плечами.
Вероятно, рыбак сидит. Закуривал. Или на лодке кто-то катается. Вот бы сейчас на лодке покататься! А у Аннушкиного отца есть лодка, он рыбак. Я знаю, где они лодку прячут. Вон в тех камышах. Можно взять у Аннушки ключ… Чего замолчал? Вот ты какой! Значит, тебе нужны сочувствующие только когда тебе худо? А когда у тебя праздник, радость — никто не нужен, ни с кем не хочешь своею радостью делиться?.. Мне эти дни было очень плохо, Андрей, тоскливо. Как мы тогда глупо расстались! Вероятно, и я сказала тебе что-то не то. Прости! (Взяла Андрея за руку.) Я тебя тогда еще час ждала за углом, и ты не пришел. Ты, оказывается, злой!.. Ну не молчи! Расскажи, что было на собрании.
Андрей. Что там было… Что могло быть после газеты? Мне — ничего.
Вера. А Лошаков? Как он там крутился? Вероятно, смешно было?
Андрей. Да, смешно…
Вера. Победитель!.. Как все хорошо кончилось, Андрюша! Я так рада за тебя! Говорила я тебе: правда свое возьмет!
Андрей. Говорила… Трудно мне сейчас рассказывать о собрании, Вера.
Вера. Ну о чем-нибудь другом расскажи… Перебрался на другую квартиру?
Андрей. Да.
Вера. Рядом со старой, в том доме, что показывал мне?
Андрей. Да.
Вера. Лучше на новой квартире?
Андрей. Лучше.
Вера. Хозяева — хорошие люди?
Андрей. Хорошие.
Пауза.
Вера. Ты не хочешь со мною разговаривать. Я уйду. (Встала).
Андрей (удерживает ее). Нет, посиди.
Вера (садится). Так и будем сидеть? «Я нашла себе милого, он молчит, и я ни слова…» Нет, верно, Андрей, ты какой-то себялюб. Только своими мыслями и занят, все о себе думаешь, о своем… Ты меня не любишь и не любил. Просто я немножко приглянулась тебе.
Андрей. Нет, не немножко…
Вера. Раз ты все что-то взвешиваешь, оцениваешь, значит, не любишь. Любовь, говорят, слепа, не рассуждает… Если заметил у девушки в характере что-то плохое, значит, надо оттолкнуть ее от себя? Уходи, я — хороший, ты — плохая, не хочу с тобой знаться! Так? Конечно, это эгоизм!.. Я, может, не такая умная, как ты, чего-то недопонимаю. Ну что ж, перевоспитывай. В Китае вон даже капиталистов перевоспитывают.
