Гурам Панджикидзе - Седьмое небо
Бидзина молча проглотил насмешку, только покраснел еще больше и покрылся испариной.
Леван не унимался. Зная, что Бидзина с вином не в ладах, он все подливал ему и сочинял новые и новые тосты.
Маринэ пила мало. Настроение у нее испортилось, она с трудом улыбалась. Поведение Левана ее тревожило. Только сознание того, что Леван в этой компании был первым, несколько скрашивало вечер, льстило ее самолюбию.
Пришла очередь выпить за Левана.
— Если вы меня уважаете, не разглагольствуйте. Выпьем за то, чтобы всем нам было хорошо, и уйдем отсюда…
В машине Маринэ села рядом с Леваном, а ребята устроились сзади.
— Хидашели, только не гони! — предупредил встревоженным голосом Бидзина.
— Пожалуйста! — отозвался Леван и тут же прибавил скорость.
— Леван! — крикнула Маринэ.
— Да, Бидзина, а как поживает твой чудак профессор? — Хидашели перевел разговор на другую тему. — Я всегда вспоминаю дырки, вырезанные на его туфлях. У него, кажется, были мозоли?
— Леван, прекрати, как тебе не стыдно! — тихо сказала Маринэ.
— Ты лучше найди мои сигареты. Я куда-то засунул…
Девушка подала ему сигареты. Он взял одну и вернул пачку Маринэ.
— А ты не закуришь?
Она достала сигарету. Артмеладзе поспешно щелкнул зажигалкой.
— Вот видишь, какие джентльмены металлурги!
Он, не оглядываясь, протянул руку назад, взял зажигалку и тоже закурил. За поворотом, когда выехали на прямую, Леван еще прибавил газу и взглянул на Маринэ.
— Бидзина, — засмеялся он, — смотри-ка, как культурные девушки курят.
Маринэ резким движением выбросила недокуренную сигарету за окно. А Леван все не унимался:
— Поймет ли это твой профессор? Надо идти в ногу с жизнью… А твой Симон Доборджгенидзе со времен покорения Крыма газету-то в руках не держал. Наверное, думает, что войны тогда и кончились.
— Я не работаю с Доборджгенидзе.
— А у кого же ты работаешь?
— У Григола Санеблидзе.
— О, извини, ради бога, извини, беру свои слова обратно. По сравнению с профессором Доборджгинидзе Григол — просто гений. Во всяком случае, он знает, что в футбол играют ногами.
— Леван, это кончится когда-нибудь? — снова не выдержала Маринэ.
— Давайте развезем по домам Маринэ и Бидзину, а потом я доставлю вас в Рустави, — как будто не расслышал Леван.
— Что ты, что ты, уже поздно, — запротестовал Нодар Эргадзе. — Не стоит тебе ездить, ты все-таки выпил. Довези нас до стоянки такси.
Леван не стал настаивать. Важа, Нодар и Резо вышли.
— А ты куда? Ты ведь завтра свободен, — спросил Леван у Резо.
— Свободен-то свободен, но…
— Никаких «но», оставайся у меня, а ребята сообщат жене.
Резо не сопротивлялся. Он был здорово навеселе, ему вспомнились добрые студенческие времена и захотелось побалагурить, поболтать со старым товарищем.
Леван не трогался с места, ждал, когда ребята сядут в такси. Потом он завез Бидзину в Ваке.
— Прощайте! — Бидзина произнес это с трудом.
— Отчего его так развезло, этого болвана? — удивился Леван, трогая «Волгу».
Они выехали на площадь Героев.
— Тинатин Георгиевна рассердится, если ты еще часик проведешь с нами? — обратился Леван к Маринэ.
— Нет, хватит с меня на сегодня, довольно, развлеклась.
— Да не сердись, дорогая! — И Леван погладил ее по голове.
Девушка отшвырнула его руку.
— Отвези меня домой немедленно, а потом поезжай куда угодно…
— А если я хочу быть с тобой?
Маринэ заглянула ему в глаза. Наверное, снова смеется. Но взгляд его был очень серьезным и ласковым, и Маринэ смягчилась.
— Который час?
— Половина двенадцатого, совершенно точно.
— Если дадите мне слово, что ровно через час привезете меня домой…
Леван включил скорость.
— Куда едем? — повернулся он к Резо.
— Черт его знает. Где сейчас может быть открыто…
— Поедем в такое место, где нам сварят хороший черный кофе.
— Тогда в ресторан на вокзал. Аэропорт уж очень далеко
Через пять минут Леван поставил машину на улице Пиросмани. Они пересекли привокзальную площадь, через которую громыхал пустой трамвай. Леван вспомнил о чем-то, вернулся к машине и захватил с собой маленький японский транзистор.
4В огромном зале не было ни души. Официанты, о чем-то оживленно говорившие у бара, заинтересовались вновь прибывшими. К ним немедленно подошла высокая полная официантка.
— У вас готовят кофе по-турецки?
— Нет, но я могу принести неплохой черный кофе.
— Тогда передайте вашему шефу, что Амбакович просит кофе по-турецки.
— Хорошо, а еще чего желаете?
— Что есть из марочных коньяков?
— «Греми», «Варцихе» и «Енисели»…
— «Енисели» и шоколад.
— А фруктов не хотите? У нас необыкновенные персики.
— Если необыкновенные, тогда несите! Да, еще боржоми захватите, — крикнул ей вдогонку Леван.
— А кто такой Амбакович? — спросила Маринэ.
— Трудно сказать, — Леван рассмеялся. — Если бы я знал!
Резо включил транзистор, послышалась спокойная джазовая мелодия. Огромный зал сразу же стал уютен.
— Стенкентон! — мечтательно сказал Леван. — Тебе нравится Стенкентон? — обратился он к Резо.
— Не особенно. Если честно говорить, я в этом ничего не понимаю. Наверно, я отстал.
— Никогда не говори так. Что значит отстал? Теперь эпоха хиппи. И вполне в духе времени сказать: это глупо, это устарело. Нынче откровенный разговор считается провинциализмом. А ты знаешь, кто такие эти хиппи? Бездари и бездельники. Они лопаются от зависти к тебе и тебе подобным и, чтобы утешиться, смеются надо всем…
Резо засмеялся.
— А ты что думал? — продолжал Леван. — Одни все отрицают, другие обо всем рассуждают с легкостью необыкновенной. Я и журналистов таких многих знаю, и историков. Они так свободно говорят о теории относительности, что у тебя от удивления волосы завиваются. Мы с тобой о простых и углеродных сталях не разглагольствуем так лихо, как они.
Официантка принесла заказ.
— Ого, персики действительно необыкновенные! — сказал Леван.
Резо принялся чистить персик для Маринэ, а Леван разлил коньяк.
— Мне совсем немножко, — тихо попросила Маринэ.
Леван достал сигареты и протянул ей.
— Давайте выпьем за наше здоровье.
— За наше здоровье, — повторил Резо и выпил до дна. Маринэ молча пригубила.
— Почему не пьешь? — спросил Леван.
— Не хочу.
— В Европе сейчас все пьют…
— Ты опять?
— Нет, мне просто казалось, что ты цивилизованная девушка.
— Леван, если ты сейчас же не замолчишь, я уйду!
— Хорошо, хорошо, молчу. — И Леван отпил кофе. — Если это кофе…
— Надо было подняться к нам, если ты хотел хорошего кофе.
— Ох, мне не до церемоний с твоей матерью.
— Леван!
— Приношу извинения. Ну выпей же. А то нам вдвоем не справиться.
Маринэ выпила.
— Вот и хорошо! А теперь ты послушай радио, а мы с Резо поговорим о делах. — Леван снова налил. — Как фамилия вашего начальника цеха? — спросил он.
— Хундадзе.
— Что за человек?
— Старый рабочий, хороший мужик. Не очень-то любит людей с высшим образованием. Не верит им.
— Это известная песня…
— Винить его нельзя. Хорошо, если из двадцати инженеров в цехе приживаются трое. Предпочитают работать лаборантами в институте, только бы не на заводе.
— Во время нашей практики своды в печах были из динасового кирпича, а теперь как?
— А теперь их целиком строят из хромомагнезитного.
— Уже перешли на газ?
— Нет, работаем на мазуте, по старинке. Вот уже три года как собираются проводить газ, и все никак не соберутся.
— А как зовут человека, которого я должен сменить? — продолжал Леван.
— Отар Рамишвили.
— Кто такой? Я его знаю?
— Откуда ты можешь его знать? Он учился в Москве, в институте стали.
— А почему уходит с мартена?
— С рабочими не поладил. — Резо затянулся последний раз и потушил сигарету. — Мелочный человек. Вечно орет по пустякам. А вообще-то, специалист он толковый.
— Тебе не скучно, Маринэ? — спросил Леван. Он уже узнал все, что его интересовало.
— А что, ваша тайная вечеря уже окончена? — усмехнулась она.
— Пока нет, только ты пей!
— А теперь мой тост! — поднял рюмку Резо.
— С удовольствием…
— Пусть здравствует наше дело!
Резо выпил, не переводя дыхания.
Леван чокнулся с Маринэ.
— Если ты нам не поможешь, мы опьянеем.
— Нет, не хочу. Дай закурить.
Сигарет уже не было. Леван попросил официантку принести две пачки.
— А ты не заезжал в институт? — спросил Резо.
— Неужели я произвожу впечатление такого сентиментального человека?
