Борис Бондаренко - Бедняк
– Вот видишь... Но это хорошо, что ты тогда не приехал.
– Почему?
– Да так, – Лиля вздохнула. – Тебе тяжелее было бы. Да и мне, наверно, тоже.
Лиля встала, подошла к окну. Поднялся и Александр, нерешительно постоял, глядя ей в спину. И чуть качнулся вперед, услышав:
– А теперь тебе надо уехать.
– Уехать? – тупо переспросил он, почему-то не удивившись ее словам. – Куда уехать?
– К себе домой... К жене, к сыну.
Александр подошел к ней и, заглядывая сбоку в ее лицо, повторил:
– Уехать... – И с отчаянием заговорил, повысив голос: – Как же это так – уехать? А как же мне дальше жить? Да разве теперь я смогу вернуться к ним? Ведь я тебя люблю, Лиля, пойми, тебя! И всегда любил только тебя, всегда, понимаешь?
Кого он убеждал – ее или себя? Сейчас он понимал только одно – что нельзя ему без нее, и неважно, как называть то чувство, что есть у него к ней. Он положил ей руки на плечи и повернул лицом к себе:
– Пожалуйста, смотри мне в глаза... Почему я должен уехать? Разве для нас обоих это не единственный выход – снова начать жить вместе? Вернуть хоть часть того, что было у нас? Мы потеряли много лет, и только я виноват в этом – но почему и дальше мы должны обрекать себя на годы прозябания? Почему мы не можем быть счастливы?
Лиля молчала, глядя прямо на него, и Александр, еще не веря себе, медленно сказал:
– Да ведь и ты хочешь того же... Я ведь вижу, Лиля! Скажи, что это правда!
– Да, это правда... И если ты будешь настаивать, я снова стану твоей... Но я прошу тебя не делать этого... Я все равно не смогу выйти за тебя замуж, и мы только испортим все, что у нас было. И тогда ты вряд ли сможешь вернуться к своей жене. А я не хочу никому причинять горя – ни ей, ни твоему сыну, ни тебе... Ты уедешь, и сегодня же...
– Да почему, почему?
– Потому, что не может у нас быть никакого счастья, никакого будущего. Возможно, многое из того, что я сказала тебе сегодня, оказалось неожиданным для тебя, но тебе предстоит понять еще одно...
– Что?! – со страхом воскликнул он.
– Что ты любишь не меня, а наше прошлое, нашу любовь...
– Нет!
– А какая я нынешняя – знаешь ты это? Разве то, что я рассказывала о себе – это я? Это же слова, оболочка. А какой ты – разве я знаю? Разве можно сбрасывать со счета годы нашей разлуки? Ты говоришь – надо попытаться вернуть хоть часть того, что было у нас... Да разве это возможно, Саша? И какая была бы эта часть? Разве мы примирились бы с этой частью?
– Но почему же все-таки не попытаться?
– Попытаться? А тебе не кажется, что это был бы слишком жестокий эксперимент? И не только по отношению к твоей жене и твоему сыну – но и по отношению к нам, к нашему прошлому? Если мы сами... изгадим то, что было у нас, – что же еще останется нам? Чем мы жить-то будем? Сашенька, родной мой, подумай ты об этом как следует. Я понимаю, что сейчас тебе это действительно кажется единственным выходом из положения, но только кажется, пройдет немного времени, и ты сам поймешь, что я права...
– А зачем же ты тогда ждала меня? – с горечью спросил Александр. – Зачем сама хотела ехать ко мне?
Он увидел, как задрожали ее губы и на глаза навернулись слезы.
– Да как же мне было не ждать тебя, не хотеть видеть. Разве в тебе не осталось хоть частички моей души, хоть немного из того, что я отдала тогда тебе? Разве не это заставило тебя сейчас приехать ко мне?
Он опустил голову, помолчал.
– Хорошо, – наконец сказал он. – Я перееду в гостиницу.
Лиля покачала головой.
– Нет. Поезжай домой.
– Не бойся, – угрюмо сказал Александр. – Я не буду больше ни на чем настаивать. Но видеть тебя я должен – хоть полчаса в день, хоть несколько минут.
Он и сам не верил в эти «несколько минут» – но продолжал говорить с прежней угрюмой покорностью:
– Уж это-то ты мне можешь позволить. Даю тебе слово – как только ты захочешь, я тут же уйду.
Она с нежностью провела ладонями по его щекам.
– Сашенька, глупыш ты мой... Да разве я захочу, чтобы ты уходил? Неужели ты не видишь, как мне хочется быть с тобой? Но я уже измучилась. Я устала повторять себе, что так больше нельзя и тебе надо уезжать. Я уже не могу притворяться спящей и знать, что ты часами простаиваешь на кухне и смотришь в окно. Я не могу больше сдерживать себя, притворяться спокойной и следить за каждым своим словом, каждым движением... Тебя все время удивляет мое спокойствие, но если бы ты знал, как часто мне хочется подойти к тебе, обнять, поцеловать, просто дотронуться до тебя, увидеть твою улыбку... Ведь я женщина, самая обыкновенная, и мне так же, как и всем, хочется счастья, хочется любви... Ты думаешь, мне нравится мое одиночество или я не думаю о том, что мои годы уходят, что я старею? И ничего другого я не хотела бы, как быть с тобой... Но что же делать, если это невозможно? Прошу тебя – уезжай сегодня же, сейчас же...
Лиля заплакала, и Александр тронул ее за плечо, хотел привлечь к себе, но она отшатнулась и умоляющим тоном сказала:
– Пожалуйста, не трогай меня... И еще раз прошу тебя – уезжай.
Александра больно поразили и этот жалобный тон, и ее беспомощность, некрасивое заплаканное лицо, и он растерянно пробормотал:
– Прости меня... Я сейчас уйду.
И пошел собирать свой чемодан, и все ждал – может быть, Лиля позовет его, что-то скажет, – но она молчала, стояла у окна, вцепившись левой рукой в штору, словно хотела оборвать ее. А его движения становились все медленнее, и когда совсем уже ничего не оставалось делать, он щелкнул замками чемодана, решительно вышел на середину комнаты и сказал:
– Но я действительно не могу сейчас ехать домой... Просто не могу, понимаешь... – И, увидев, как сжались ее плечи, Александр торопливо добавил: – Нет-нет, я уеду, если ты настаиваешь, но не домой...
Он назвал небольшой город в трех часах езды отсюда и помолчал, давая ей время вспомнить. В этот город они собирались поехать в одно из жарких воскресений, незадолго до их отъезда в Москву. Они встретились как обычно, утром, и собрались идти в лес, а потом купаться, – но вдруг им стало скучно здесь и не хотелось идти на реку, где они наверняка встретили бы множество знакомых... И тогда он предложил:
– Давай поедем в...
И сказал название города.
– Поехали, – сразу согласилась Лиля, не спрашивая, зачем им нужно куда-то ехать и почему именно в этот город. – А денег у нас хватит?
– Найдем.
И оба сразу повеселели, заторопились на вокзал, но когда узнали расписание поездов и стали прикидывать, когда они смогут вернуться домой, получалось, что им удастся сделать это только под утро. Лиля помрачнела, – так не хотелось ей оставаться здесь, – потом тряхнула головой и решила:
– А, была не была... Поехали.
Но он знал, что вчера она поссорилась с матерью – и после этой поездки не миновать ей жестокого скандала. Он отговорил ее – и потом они долго ехали в раскаленном трамвае через весь город, сошли на конечной остановке и пошли куда глаза глядят – лишь бы подальше от людей... А сейчас – помнит ли она об этом?
Лиля молчала и он сказал:
– Отпуска у меня еще три недели, и если ты захочешь, чтобы я приехал – напишешь или дашь телеграмму, адрес я тебе сразу сообщу.
– Хорошо, – покорно согласилась она, не оборачиваясь, и он быстро подошел к ней.
– Да посмотри же ты на меня!
Лиля повернулась – глаза у нее были сухие, печальные, она виновато улыбнулась ему:
– Ты уже собрался?
– Да, – сказал он, все еще надеясь, на что-то. Но она вздохнула и предложила:
– Присядем на дорогу.
Сели, как и прежде, на диване, но поодаль, молчали. Лиля не смотрела на него – а он не сводил с нее глаз, молил про себя: «Да посмотри же ты на меня, не молчи, скажи, что мне не надо уезжать!» Но она молчала. А когда он встал и шагнул к двери, тихо сказала, не поднимая глаз:
– Извини, я не буду тебя провожать...
Когда он вышел из подъезда и зажмурился от боли в глазах, – таким ярким было солнце, обрушившееся на него, – его оглушил детский гомон, заполнявший двор. Он постоял, высматривая Наденьку, – а она уже сама бежала к нему, словно ждала его все это время, пока он разговаривал с Лилей. Увидев его чемодан, она сразу остановилась, не доходя до него, и медленно прошла оставшиеся десять шагов.
– Вы уезжаете, дядя Саша? – серьезно и, как показалось ему, печально спросила Наденька, глядя на него большими круглыми глазами.
– Да.
– Почему так скоро?
Нет, ему не показалось, – Наденька действительно была опечалена его отъездом, и Александр почему-то растерялся, сказал, оглядывая двор:
– Нужно, Наденька... – И вдруг попросил: – Ты проводи меня немного, хорошо?
Наденька молча кивнула, не сводя с него глаз, и пошла рядом. Зайдя за угол дома, он остановился, поставил чемодан на землю. Наденька с беспокойством спросила:
– А вы приедете еще?
– А ты хочешь, чтобы я приехал?
Наденька потупилась.
– Хочу...
Александр присел на корточки, взял ее маленькие горячие руки и сказал, заглядывая ей в глаза:
