Сергей Снегов - В полярной ночи
— Собираетесь возводить турбины и генераторы на фундаментах из дрянного цемента? — иронически спросил Дебрев.
— Нисколько, Валентин Павлович, — спокойно возразил Караматин. — На фундаменты основного оборудования ТЭЦ пойдет хороший цемент. А местный цемент будет использован на строительство стен подсобных цехов ТЭЦ и главным образом на строительство коробок медеплавильного завода.
— Я, как начальник медеплавильного завода, решительно возражаю! — крикнул сидевший недалеко от Седюка человек. — Я эти одолжения знаю: заберете печь на полгода, а потом выяснится, что цемента все-таки не хватает, и печь у вас засохнет. В результате в мае мы не сумеем пустить отделение сушки, и в довершение стены, скрепленные вашим, местным цементом, начнут валиться на головы рабочих во время первой же серьезной пурги.
— Как мнение начальника строительства? — спросил Дебрев.
Зеленский встал, откашлялся и заговорил глухим басом, — этот бас плохо вязался с его женственным, красивым лицом и каждый раз, как он начинал говорить, казался неожиданным.
— Строителям и металлургам, Валентин Павлович, этот вариант нежелателен. Наш график так напряжен, что стоит на той грани, где реальность превращается в фантастику. Малейшее новое затруднение самым роковым образом отразится на сроках ввода станции. Прежде всего строительство, монтаж и демонтаж нового цеха, не предусмотренного планом, займут много людей и механизмов. Их придется изымать из основного строительства. Это главное затруднение. Второе затруднение в том, что местный цемент схватывается значительно медленнее привозного. Для нас, строителей, принять этот вариант означает — пойти на большие новые трудности.
— Конечно, получать все от чужого дяди проще, чем самому все разрабатывать, — зло заметил Дебрев. — Самый нежелательный вариант — это брать на себя ответственность, творчески мыслить, работать с огоньком.
— Я не от ответственности бегу, а указываю на реальные трудности, — огрызнулся вспыхнувший Зеленский. Похоже было, что новая насмешка Дебрева совсем вывела его из равновесия.
— Разрешите мне, — сказал Сильченко.
— Слово имеет Борис Викторович, — объявил Дебрев.
Сильченко встал, провел рукой по усам, просмотрел запись в блокноте. Он помолчал, ни на кого не глядя, всматриваясь в какую-то невидимую точку на стене, поверх голов. И голос его, когда Сильченко заговорил, был строг, суховат и четок. Говорил Сильченко медленно, ясно, временами опускал голову.
Видно было, что во время речи он неспособен откликаться на каждое замечание и живо все наблюдать, как это делал Дебрев. Сосредоточенный и сдержанный, он словно выключался из всего, что не имело прямого отношения к его мысли.
— Прежде всего о применении временных норм на строительстве, — сказал он. — Я вполне согласен с Валентином Павловичем, что применение этих норм на основных объектах нашего строительства недопустимо. Эти нормы предложены главным образом для тех из эвакуированных предприятий, которые с самого начала строятся как времянки и после освобождения временно оккупированных врагом территорий будут возвращены на старые базы. Мы же строим в глубоком тылу, строим на десятилетия, и хотя Москва разрешила нам в отдельных случаях применять эти нормы, мы, как большевики, поблажки себе давать не будем. Мы решаем дело государственной важности и должны решать его по-государственному. Но это не значит, что мы вообще зарекаемся от этих норм. По условиям нашего строительства нам придется возводить много вспомогательных объектов — срок службы их исчислен несколькими годами или даже месяцами. К этим объектам нормы военного времени или даже еще более упрощенные нормы обязательно должны быть применены. В частности, я вполне поддерживаю предложение проектантов о строительстве временного цементного цеха. Конечно, цех должен строиться с минимальными затратами труда и материалов, то есть по нормам военного времени. Тут товарищ Назаров беспокоился, отдадут ли ему печь и выстоят ли стены под давлением пурги. Я думаю, что опасения товарища Назарова лишены оснований. Он, видимо, забывает, что основной объект нашего строительства — как раз медеплавильный завод. И если заберут у Назарова сушильную печь, то не для того, чтобы лишить его этой печи, а чтобы создать условия для ее своевременного пуска на медеплавильном.
— Кто еще хочет слово? — спросил Дебрев. Встал невысокий лысый человек с глазами, полуприкрытыми тяжелыми реками, с большим носом, мясистыми губами. Григорьев шепнул Седюку, что этого человека зовут Синий, он главный энергетик комбината, работал раньше на самых крупных станциях страны, здесь консультирует проект ТЭЦ и начальствует над ВЭС — временной электростанцией, дающей ток поселку.
— Я очень уважаю товарища Зеленского, товарищ Зеленский — сильный и грамотный строитель, — сказал он. — Но я хочу, я очень хочу, чтобы товарищ Зеленский понял ту истину, что электростанция — сердце промышленного предприятия. Это сердце должно быть здоровым. Если оно хоть немного прихварывает, если оно сжимается судорогой, весь организм болеет. — Он вдруг печально улыбнулся и положил руку на сердце, и по этой улыбке и жесту Седюк понял, что ему самому хорошо известно, что такое больное сердце. — Так вот, я говорю: мы должны сделать все, абсолютно все, понимаете, чтобы сердце нашего заполярного Ленинска билось нормально. Поэтому надо забыть о временных нормах, ТЭЦ должна быть построена солидно.
— Я думаю, больше по этому вопросу говорить не следует, — заключил Дебрев. — Предлагаю следующее решение технического совета при главном инженере. Предложение о применении к строительству ТЭЦ временных строительных норм военного времени отвергается. ТЭЦ строится по постоянным нормам, с расчетом службы на долгие годы. В связи с предписанным нам сокращением срока ввода основных объектов в эксплуатацию строители совместно с проектным отделом составляют новый график строительных работ и представляют его мне на утверждение. Основная идея графика — пуск ТЭЦ первого февраля сорок третьего года. Сегодня — пятое сентября. Проектный отдел обязан выдать технический проект цементного завода к восьмому сентября, а рабочие чертежи закончить к двадцатому.
— Это невозможный срок! — запротестовал Караматин.
Дебрев жестко оборвал протесты:
— Объявите аврал и сидите по две, по три смены.
Сами садитесь за чертежные доски, у нас и так слишком много начальников и слишком мало инженеров. Вы в свое время писали книгу о проектно-изыскательских работах — вам и рейсшину в руки. Начальнику строительного управления товарищу Зеленскому приступить к строительству цементного цеха с получением первых чертежей, то есть восьмого, а к пятнадцатому развернуть строительство полным ходом и расставить рабочую силу так, чтобы не пострадали основные строительные объекты. Цементный цех должен быть пущен к первому октября. Предупреждаю: за исполнением графика я буду следить лично. Есть ли какие-нибудь возражения? Замечания?
Собрание молчало.
— Тогда перейдем ко второму вопросу — положению со строительством медеплавильного завода. По этому пункту я хотел бы заслушать мнение главного инженера медеплавильного завода. — Дебрев улыбнулся и повернулся к Седюку. — Мы слушаем вас, товарищ Седюк.
6
Седюк знал, что с ним произойдет какая-то неожиданность. Он был подготовлен к этому словами Зарубина, что его с нетерпением ожидают в Ленинске, тем, что неизвестные люди кланяются ему, как старому знакомому, что его хочет видеть — видимо, для деловых разговоров, а не для пустой болтовни — какая-то девушка, тем, наконец, что его ждали на этом совещании и знают по фамилии. Однако обращение Дебрева застало его врасплох. Седюк понимал, что вопрос задан, чтобы посмотреть, как он будет выпутываться. Встав, как и другие выступавшие, он спросил:
— Может быть, вы скажете мне, Валентин Павлович, когда я стал главным инженером медеплавильного завода? В Москве, когда я получал направление сюда, мне этого не говорили.
— Приказ начальника главка был подписан неделю назад, — ответил Дебрев, с интересом глядя на Седюка. — Разговор о вашем назначении состоялся перед самым моим отъездом из Москвы. Вы, конечно, ничего этого знать не могли, так как находились в пути. Но сейчас вы знаете.
— Да, я знаю о своем назначении. И еще я узнал, что завода нет и что, по новому решению ГКО, он должен быть пущен первого мая. Вот и все мои знания. Остальное я узнаю, когда посмотрю проект, ознакомлюсь с положением на строительной площадке, увижу людей, запасы материалов и проверю организацию труда.
Дебрев, видимо, был удовлетворен ответом. Он кивнул головой и обратился к Назарову:
— Твой главный инженер в курс дела не вошел, Николай Петрович, будем его вводить тут же. Доложи, товарищ Назаров, как обстоит дело с комплектацией оборудования.