Феоктист Березовский - Бабьи тропы
Сразу после выборов президиума Капустин, занявший место председателя, окинул взглядом ряды мужиков, дымивших трубками и цигарками, взглянул на окна и сказал:
— Нда-а… начадили густо! Товарищи, которые у окон, открывайте все настежь!
Окна распахнулись. В них сейчас же просунулись головы ребятишек.
Опираясь руками на красный стол и раскачиваясь взад-вперед, Капустин заговорил в напряженной тишине переполненной народом школы:
— Сначала, товарищи, надо нам установить повестку дня, то есть: в каком порядке будем мы слушать доклады — что сначала и что потом. А после приступим к самим докладам и…
Но не успел он закончить, как с передней скамьи сорвался и перебил его голос Маланьи:
— Не согласны, товарищ Капустин!
И тотчас, точно по команде, раздались возгласы женщин-делегаток:
— Не дадим!
— Не допустим!
Ошеломленный председатель даже раскачиваться перестал. Стоял, смотрел растерянно на кричавших женщин и недоуменно спрашивал:
— В чем дело? Что такое? Кого не допустим?
Делегатки кричали:
— После докладайте…
— Не допустим!
— Вожаков сначала выбирать!..
Капустину показалось, что он понял баб.
— Нельзя, товарищи женщины, — сказал он, усмехаясь в темные усы. — Обождите! Сначала утвердим порядок дня…
Бабы кричали, перебивая его:
— К жабе твой порядок!
— Вожаков выбирайте!
— Вожаков!
Капустин пожал плечами.
— Каких вожаков? В чем дело, товарищи женщины?
Громче всех выкрикивали Маланья и Параська белокудринские, сидевшие на первой скамье против стола:
— Сначала властей надо выбирать!
— Вождей выбирайте!
Тут уже со всех сторон дружно закричали женщины:
— Вожаков!
— Начальство!
— Выборы!..
Все еще не разобравшись толком, чего хотят женщины, Капустин крикнул, покрывая бабий галдеж:
— Товарищи женщины! Будьте же гражданами, соблюдайте революционный порядок! Берите слово! Кто-нибудь из депутаток, из женщин.
На подмостки к столу вышла Маланья в своей неизменной шинельке и в шапке. Толкнув пальцем под шапку выбившуюся прядь волос и отерев рукавом пот со лба, она взволнованно заговорила, обращаясь к президиуму:
— Вот, товарищи, послушайте нас. Сами знаете, есть здесь бабы, которые депутатами выбраны, а многие так приехали. У каждой ребятишки, работа дома брошена. Нельзя держать детную мать до конца съезда. Посудите-ка хорошенько! Хозяева вы или нет?
Она остановилась и вопросительно смотрела на мужиков, сидевших в президиуме.
— В чем же дело? — спросил улыбающийся Капустин. — Кто их держит? Если не выбраны на съезд, пусть себе едут домой.
Депутаты, сидевшие на скамейках, тоже засмеялись:
— Силой никто не держит!
— Пусть едут!..
Маланья повысила голос, обращаясь уже к делегатам, сидевшим на скамьях:
— Нельзя так, товарищи! Не дело! Мы, бабы, такие же гражданки! Вместе с вами мучились, вместе с вами Советскую власть добывали. Пролита и наша, бабья кровь в этом деле.
Со скамьи опять кто-то крикнул:
— Да вас никто не отстраняет!
— А если не отстраняете, — живо подхватила Маланья, — значит, давайте сразу вместе и выбирать. Я от всех женщин прошу вас, товарищи. Сначала выберем наших вождей, а после доклады. Не могут бабы сидеть здесь до конца съезда.
Снова повернулась она к президиуму и сказала громко, угрожающе:
— Без выборов никто из баб не тронется из села, так и знайте!
Хотела она вернуться на свое место, но Капустин остановил ее:
— Постой, товарищ! Растолкуй, пожалуйста, кого вы требуете выбирать? О каких вождях разговор?
— Вот, товарищи! — снова заговорила Маланья, обращаясь к делегатам. — Если не понимаете, слушайте. Мы, бабы, не попусту съехались сюда — депутатки и не депутатки. Вся волость кровью залита, товарищи! Сами знаете: все горя хлебнули. Везде обгоревшие головни… Везде был обман… И везде голодные сироты остались… Так вот, мужики, не будет от баб вам спокою, если не согласитесь сегодня же, вот здесь, выбирать вождей и управителей… как для волости, так и для города, так и для Москвы! Не верим мы теперь за глаза никому…
Делегатка повернулась к председателю:
— Мы, бабы, не против рабочих, товарищ Капустин. Завсегда будем с рабочими! Ну, только не верим мы сдобным голяшкам, которые из господ…
Она снова метнулась к залу:
— Так и знайте, мужики: только тогда будет у баб спокой на душе, когда все будем знать, что не Супонин сидит в волости, а свой верный человек. Такого же верного человека надо поставить на должность в городе. Таких же верных людей поставить и в Москве. Вот зачем мы приехали сюда, товарищи мужики! Теперь как хотите, так и судите. Доклады никуда не убегут, а без выборов бабам невозможно…
В президиуме все время внимательно слушали Маланью. Капустин стоял на ногах и не спускал с нее глаз. Делегаты тоже напряженно слушали. Кое-где на скамьях шептались и сочувственно кивали головами Маланье. И когда кончила она свою нескладную и ежеминутно прерывающуюся речь, со скамей раздались возгласы:
— Правильно!
— Здесь надо выбирать вожаков!
— Можно своего найти и для города.
— Найдем и для Москвы!..
Маланья сбежала по ступенькам и села на свое место. А Капустин присел за стол и стал совещаться с членами президиума.
Мужики и бабы притихли, напряженно смотрели на президиум.
Потом Капустин снова встал и сказал, обращаясь к делегатам:
— Товарищи! В президиуме мы решили так: заявление товарищей женщин сначала мы обсудим. А после будем обсуждать всем съездом. Согласны?
— Согласны! — облегченно закричали со скамей.
— Объявляй перерыв!
Капустин поднял руку и, взмахнув обтрепанным рукавом, крикнул:
— Объявляю пятиминутный перерыв!
— Товарищи! — снова заговорил после перерыва Капустин, стоя за красным столом. — Президиум единогласно высказался против предложения женщин. Но все ж таки мы постановили передать этот вопрос на ваше решение. Как вы постановите, так и будет. Вы же полные хозяева волости, высший волостной орган.
Он умолк на минуту и продолжал:
— Значит, я сразу ставлю на голосование: кто за то, чтобы первым поставить вопрос о выборах волостного исполкома и депутатов на уездно-городской съезд?..
Бабьи голоса опять прервали его:
— А про Москву забыли?
— Всех выбирать!
— Всех!
Капустин, улыбаясь, ответил:
— Ладно, не возражаем. Скажем так: кто за то, чтобы первыми прошли все наши выборы?
Все делегаты, как один человек, подняли руки.
— Ну, вот и ладно, — проговорил Капустин, посмеиваясь в усы, — значит, порешили. Теперь я спрашиваю: с чего начинать — с Москвы или с волости?
— С Москвы! — закричали с мест и мужики, и бабы. — С Москвы!
— Значит, приступаем… — Раскачиваясь и глядя в бумажку, лежавшую перед ним на столе, Капустин громко сказал: — Президиум предлагает избрать за главного рабоче-крестьянского вождя и за вождя международного пролетариата — товарища Ленина!
Все слыхали имя Ленина. Но из зала кто-то из мужиков все-таки крикнул:
— Обскажите, кто такой Ленин?
И тотчас же раздались другие ворчливые голоса:
— Не знаешь Ленина?!
— Товарищи! — продолжал Капустин. — Не перебивайте заседание. Которые не знают, им надо объяснить…
Он повернулся к задней стенке и, указывая рукой на портрет, сказал:
— Вот это и есть товарищ Ленин! Всем видно?
— Видно! — закричали делегаты. — Всем видно!
— Ну, вот, — продолжал Капустин, оборачиваясь к ним. — Товарища Ленина признают за вождя все рабочие, все крестьянство, весь угнетенный пролетариат и вся наша большевистская партия.
Глаза всех были устремлены на портрет Ленина.
Мужики и бабы перешептывались:
— Скажи на милость, лысый-то како-о-ой…
— Должно, башковитый…
— Стало быть, так…
А Капустин говорил:
— Товарищ Ленин самый твердый и надежный человек. Ленин никогда не изменит трудящемуся народу. Он наш единственный вождь по всей стране как для рабочих, так и для крестьян, он всегда указывал нам правильный путь.
— Ладно! — опять кто-то крикнул с места, перебивая председателя. — Знаем! Голосуй!
— Значит, можно голосовать? — спросил Капустин.
— Голосовать! — закричали мужики и бабы. — Голосуй!
— Кто за то, чтобы избрать товарища Ленина главным вождем и главным в правительстве Ресефесере?
По притихшему залу пролетел шепот, и над головами сидевших и стоявших мужиков и баб поднялся густой частокол рук. Голосовали все.
