Александр Беляев - Изобретения профессора Вагнера. Лаборатория Дубльвэ (сборник)
Рабочий Карл задумался, потом хлопнул по плечу товарища и, указав глазами на Вагнера, воскликнул:
– Летим с ним, Адольф! Если помощь из Москвы и опоздает, мы, по крайней мере, выберемся отсюда. Другого такого случая не дождешься! Остаться здесь и ожидать их пробуждения у меня совсем нет охоты. Ты умеешь управлять автомобилем. Вези нас на аэродром!
И они быстро подошли к новенькому автомобилю.
– А ну-ка, товарищ, уступи нам место! – сказал Карл, вытаскивая спящего шофера из-за рулевого колеса.
– Этого поросенка тоже долой! – принялся он за пассажира. – Ему еще никогда не приходилось спать на земле. Пусть попробует наших пуховиков!
– Позвольте! – вскричал Вагнер. – Да это Таубе!
– Какой Таубе?
– Ах, сейчас не время рассказывать! А знаете ли что? Возьмем его с собой, прошу вас!
– Это еще для какой надобности?
– Я расскажу вам дорогой.
И автомобиль двинулся на аэродром. Вагнер, поддерживая мотающуюся голову спящего Таубе, смеялся в душе, представляя, какие глаза сделает Таубе, когда профессор поблагодарит его в своем московском кабинете за приятную прогулку в Германию.
В ангаре стояло несколько пассажирских самолетов. Один из них был выведен и готов к отлету. Пилот, механик и пассажиры спали на своих местах. Пассажиров вынули из кабины. Пилоту и механику Вагнер влил в рот разведенный в воде препарат против сна: они быстро проснулись и с недоумением смотрели вокруг себя.
– Сейчас же заводите мотор и отправляйтесь в путь! – сказал повелительно Карл.
– Куда? – спросил пилот.
– На Москву!
Пилот отрицательно покачал головой.
– Это линия на Кенигсберг. И у меня были другие пассажиры. Вы имеете билеты?
– Вот наши билеты! – сказал Карл, вытягивая из кармана старенький револьвер.
– Это насилие! Я буду звать на помощь!
– Зови! Вот этих позови! – И Карл указал на спящих рядышком на земле пассажиров. – Или вот этих!..
Пилот и механик удивленно оглядывали спящих людей.
– Летим!.. – сказал механик, пожимая плечами.
Быстро уселись. Аппарат зажужжал…
И опять перед Вагнером раскинулся внизу широкий пестрый ковер с ровными нитями железнодорожных путей, голубым узором извивающихся рек и пестрыми пятнами городов.
Полчаса прошло в молчании. Вдруг Карл, поглядев в окно, вскочил и начал кричать. Шум мотора заглушал его голос, но, когда Карл показал на часы и на солнце, Вагнер понял: косой луч солнца освещал кабину слева. В этот час, если бы они летели прямо на восток, солнце должно быть справа.
Карл пробрался к пилоту и начал трясти его за плечо, показывая на солнце. Пилот со своей стороны показывал на карту и пытался оправдаться: он летит по знакомому пути на Кенигсберг, а оттуда по маршруту Ковно – Смоленск – Москва. Лететь прямо на восток он не может. Путь не изучен. Места посадок неизвестны…
Карл не принимал никаких объяснений. Он вынул свой старенький револьвер, потряс им угрожающе перед носом пилота и провел дулом по карте прямую линию на восток.
Пилот пожал презрительно плечами и жестами предложил Карлу занять его место. Здесь, на высоте пятисот метров, держа в своих руках управление аппаратом, пилот не очень опасался угроз Карла.
Но Карл крикнул ему на ухо:
– Я убью вас не сейчас, а в тот момент, когда аппарат коснется земли!
Пилот поежился, сжал губы и повернул руль. Аппарат, накренившись набок, сделал крутой поворот и пошел на северо-восток.
Пролетая над Бромбергом, пассажиры заметили на его улицах движение.
Карл посмотрел на Вагнера и многозначительно качнул головой:
– Пробуждаются!..
Профессор хотел объяснить, что если Бромберг уже пробуждается от сна, то, очевидно, там раньше принимали пилюли. Берлин, наверное, еще спит, хотя скоро проснется и он. Но шум мотора мешал говорить, и Вагнер только молча показал рукой на спящего Таубе.
И опять молчание. Минутами кажется, что аппарат стоит на месте, а земля медленно ползет. Карл задремал…
Но Вагнер зорко смотрел вперед. Вдруг Карл просыпается от толчка в бок. Адольф, возбужденный, показывает ему что-то в окне.
Карл глядит вдаль, но не понимает, в чем дело. Вагнер дает ему бинокль, оказавшийся в кабине, и показывает на беленький домик у опушки леса. Карл наводит бинокль, и вдруг грудь его широко поднимается.
У пограничного столба развевается красный флаг.
– Спасены! – кричит он и машет биноклем в окно.
Гость из книжного шкафа
I. В дождливую ночь
Осенний ветер, надув щеки, разыгрывает хроматические гаммы на каминной трубе. Все тоньше, жалобней, надрывней… И, будто не вынося этой щемящей мелодии, скрежещут где-то на крыше ржавые флюгера. Ветер подхватывает снопы дождя и как сухим веником бьет ими в оконные стекла… Часы пробили три. Три часа ночи.
Но профессор Вагнер не спит. Он не спит уже много лет – с тех пор, как победил сон. Его жизнь – один непрерывный рабочий день. И выполняет он две работы сразу. Каждое его мозговое полушарие, как два самостоятельных веретена, ткет сразу две нити мыслей.
Одна из них – о строении атома. Вот над чем работает сейчас профессор Вагнер.
А другой половиной мозга – что с ним бывает очень редко – он думает о самом себе. Он подводит итог тем событиям, которые вновь сделали его пленником…
Победа над сном дорого ему досталась. Тайная немецкая политическая организация «Диктатор», желавшая воспользоваться его изобретением, путем обмана заманила его в свои сети. Профессор Вагнер бежал на самолете. Но когда спасение, казалось, уже пришло, когда он уже видел развевающийся вдали, на русской границе, красный флаг, случилось то, чего он менее всего ожидал. Его настигла неожиданная погоня. Шум аэропланного мотора, на котором он летел, заглушал звуки приближающегося воздушного врага. Когда сзади послышалось гудение и он обернулся, было уже поздно. К беглецу подлетел огромный быстроходный самолет – последнее изобретение немецкой техники, очевидно, втайне построенное и хранимое до сих пор.
Гигантский «Коршун» налетел на аэроплан Вагнера, выбросил два длинных металлических стержня, подцепил ими снизу верхние крылья пассажирского самолета, рванул и понес свою жертву, описывая широкую дугу, на запад. Все это произошло в несколько секунд…
Когда Вагнер и его спутники, сброшенные толчком абордажа, пришли в себя, один из спутников Вагнера, немецкий рабочий Карл, закричал в бешенстве бессилия. Он выхватил свой старенький револьвер и, высунувшись из окна кабины, выпустил весь заряд пуль в «Коршуна». Но пули отскакивали от бронированного брюха аэроплана, как горох. Тогда Карл бросил на пол револьвер, ударивший по ноге Таубе, который подскочил от боли, и, прежде чем Вагнер успел двинуть рукой, Карл выбрался на крыло аэроплана и полез наверх. Среди шума моторов двух аэропланов глухо прозвучал выстрел, и тело Карла с мотавшимися в воздухе руками промелькнуло у окна и скрылось внизу. Вагнер похолодел и не имел силы заглянуть туда… Он сидел подавленный, до боли сжав кулаки…
А аэроплан продолжал свой безумный полет, будто ничего не случилось, забирая все выше и выше. Усиливающийся холод говорил о громадной высоте полета. И вдруг окна кабины будто покрылись серой завесой. Пронизывающая сырость проникла в кабину сквозь открытое окно. Тучи! Аэроплан летел в полосе туч.
«Когда он начнет снижаться, я сумею определить местность», – подумал профессор Вагнер.
Но и этому не суждено было сбыться.
В открытом окне вдруг появилось какое-то темное пятно.
По веревочной лестнице кто-то спускался. В тумане Вагнер увидал человека, левой рукой державшегося за лестницу. В правой руке его был револьвер.
– Руки вверх! – скорее догадался, чем услышал, Вагнер и поднял руки.
Человек влез в кабину, обыскал Вагнера и рабочего и завязал им глаза.
– А вы здесь как? – услышал Вагнер голос неизвестного, обращавшегося, по-видимому, к Таубе.
Что ответил Таубе, Вагнер не услышал из-за шума мотора.
Аэроплан летел еще не менее трех часов… И вот Вагнер опять в заключении. Когда ему сняли повязку с глаз, первое лицо, которое он увидел, был старый знакомый Брауде – его неизменный тюремщик.
– Однако хорошую шутку вы сыграли с нами, дорогой профессор! – сказал он со своей обычной любезной улыбкой.
– Не знаю, кто из нас лучше шутит!.. – угрюмо ответил Вагнер.
После неудавшегося побега Вагнера надзор за ним был усилен. Кроме Брауде, к Вагнеру было приставлено несколько профессоров-специалистов, которые должны были следить за научной работой Вагнера и за тем, чтобы он не использовал своих изобретений в целях побега или не причинил ими вреда. Для работ, однако, ему было предоставлено все необходимое. Его кабинет с высоким сводчатым потолком напоминал часовню – может быть, здесь и была когда-нибудь часовня. Старый широкий камин, толстые стены, узкие окна говорили о том, что местом нового заключения Вагнера был какой-то старинный замок. Но где он находится, профессор Вагнер не знал.
