Евгений Петров - Осторожно, овеяно веками! (сборник)
Обзор книги Евгений Петров - Осторожно, овеяно веками! (сборник)
Илья Ильф, Евгений Петров
Осторожно, овеяно веками!
Печатается по изданию: Ильф И., Петров Е. Осторожно, овеяно веками! Очерки, отрывки, фельетоны. Ташкент. Государственное издательство художественной литературы Узбекской ССР, 1963 г. 168 с.
Осторожно, овеяно веками!
Как видно, многие стремятся сейчас побывать в Средней Азии.
Вероятно, поэтому московский букинист ни за что не отдает дешевле десяти рублей «Туркестанский край» Семенова-Тянь-Шанского (Полное географическое описание нашего отечества. Настольная и дорожная книга для русских людей. С-Петербург. Издание А. Ф. Девриена. 1903).
Есть, правда, более современное географическое описание нашего отечества. Но издано оно только на французском, немецком и английском языках. Очевидно, в расчете на то, что подавляющее большинство граждан нашего Союза свободно болтает по-французски, бегло изъясняется на языке Байрона и Гендерсона и легко брешет по-немецки.
Имеется еще несколько поджарых брошюрок на русском языке о мечети Биби-Ханым и о городище Афрасиаб, но купить их можно только в Самарканде под голубым куполом усыпальницы Тимура из рук чалмоносного служителя культа.
В итоге – десять рублей переходят к букинисту, а «настольная книга для русских людей» – к советскому путешественнику. Из этой книги он ничего, конечно, не узнает о теперешней жизни среднеазиатских республик. А узнает он, что в Змеином ущелье, неподалеку от Самарканда, высечена на скале арабская надпись:
«Да ведают проходящие пустыню и путешествующие по пристанищам на суше и воде, что в 979 году происходило сражение между отрядом тени всевышнего, великого хакана Абдула-хана, и тридцать тысяч человек боевого народа и отрядом Дервиш-хана и Баба-хана и прочих сыновей… Отряд счастливого обладателя звезд одержал победу. Победив упомянутых султанов, он из того войска предал стольких смерти, что от убитых в сражении и в плену в течение одного месяца в реке Джизакской на поверхности текла кровь. Да будет это известно».
Советскому туристу, проходящему пустыню или просто путешествующему по пристанищам на суше и воде, становится жутко. Однако он тешит себя мыслью, что времена Дервиш-хана и Баба-хана, и прочих сыновей миновали безвозвратно.
В семь часов двадцать пять минут от голой асфальтовой пристани Казанского вокзала отчалил странный поезд. Тащили его два паровоза – такой он был длинный и тяжелый. Собственно говоря, тут были два поезда, соединенные вместе. Один, скорый, шел на Полторацк, другому же, специальному, в Арыси предстояло отделиться и взять на восток – к Турксибу. Поэтому и население соединенных поездов уже на вокзале повело себя по-разному.
Скорые полторацкие пассажиры, кряхтя, впихивали в вагоны дорожные корзины с болтающимися, как серьги, черными замочками, крепкие деревянные, под кожу, чемоданы и лакированные фанерные саквояжи.
Специальные турксибовские втаскивали в свои норы фотоаппараты и походные пишущие машинки.
Скорые пассажиры долго и беззвучно целовались с провожающими.
Специальные ни с кем не целовались. Делегацию рабочих-ударников провожали месткомовцы, не успевшие еще проработать вопрос о прощальных поцелуях. Московских корреспондентов провожали редакционные работники, привыкщие в таких случаях отделываться рукопожатиями. Иностранные же корреспонденты, в количестве тридцати человек, выехали на Турксиб в полном составе, с женами и «электродами», так что провожать их было абсолютно некому.
– Пишите письма! – кричали провожающие полторацким пассажирам.
– Только смотрите, не посылайте почтой, – предупреждали турксибовских корреспондентов. – Шлите срочные и молнии.
Участники экспедиции на Турксиб в соответствии c моментом говорили громче обычного, беспричинно хватались за записные книжки и ругали провожающих за то, что те не едут вместе с ними в такое интересное путешествие.
Один из провожающих, молодой еще человек с розовым плюшевым носиком и бархатным румянцем на щеках, произнес пророчество, страшно всех напугавшее:
– Я знаю такие поездки. Здесь вас человек сто. Ехать вы-будете целый месяц. И мне известно ваше будущее. Двое из вас отстанут от поезда на маленькой глухой станции без денег и документов и догонят вас только через неделю, голодные и оборванные. Один, конечно, умрет, и друзья покойного, вместо того чтобы ехать на Турксиб, вынуждены будут везти дорогой прах в Москву. Это очень скучно и противно – возить прах. Неизбежно возникает ряд утомительных, изнуряющих склок.
Все мне известно. Едете вы сейчас в шляпах и кепках, а назад вернетесь в тюбетейках. Самый глупый из вас купит полный доспех бухарского торгаша: бархатную шапку, отороченную шакалом, и толстое ватное одеяло, сшитое в виде халата.
И конечно же, все вы будете по вечерам петь в вагоне «Стеньку Разина». Будете глупо реветь: «И за борт ее бросает в надлежащую волну». Мало того. Даже иностранцы будут петь: «Вольга, Вольга, мать родная».
– Ну и свинья же вы, – с досадой ответили отъезжающие. – Не будем мы петь.
– Через два дня запоете. Это неизбежно.
– Не будем.
– Запоете. И если вы честные люди, то немедленно напишете мне об этом открытку. Думаю получить ее на днях. Прощайте.
Последняя часть пророчества сбылась на другой же день, когда поезд, гремя и ухая, переходил Волгу по Сызранскому мосту. Стараясь не смотреть друг другу в глаза, спецпассажиры противными городскими голосами затянули песню о волжском богатыре.
В соседнем вагоне иностранцы, коим не было точно известно, где и что полагается петь, с воодушевлением исполнили «Эй, полным-полна коробочка» со странным припевом «Эх, юхнем».
Открытки молодому человеку с плюшевым носом никто не послал. Как-то не вышло.
Один лишь корреспондент белорусской газеты крепился. Он не пел вместе со всеми. Когда песенный разгул овладел поездом, один лишь он молчал, плотно сжимая губы и делая вид, что читает «полное географическое описание нашего отечества». Он был строго наказан. Музыкальный припадок случился с ним ночью, далеко за Самарой. В полночный час, когда соединенные поезда уже спали, из купе белорусского корреспондента послышался шатающийся голос:
«Все отдам, не пожалею, буйну голову отдам».
Путешествие взяло свое.
Нетерпеливые корреспондентыВ ожидании событий спецпоезд томился. До Турксиба было еще далеко, ничего достопримечательного еще не случилось, и все же московские корреспонденты (вынужденное безделье их иссушало) ревниво присматривали друг за другом.
«Не узнал ли кто-нибудь чего-нибудь и не послал ли об этом молнию в свою редакцию».
Наконец белорусский корреспондент не сдержался и отправил телеграфное сообщение:
«Проехали Оренбург тчк Идем двойной тягой тчк Настроение бодрое зпт делегатских вагонах разговоры только Турксибе».
Секрет вскоре раскрылся, и на следующей же станции у телеграфного окошечка образовалась очередь: все послали сообщение о двойной тяге и о прочем.
Для иностранцев же широкое поле деятельности открылось тотчас за Оренбургом, когда они увидели первого верблюда, первую юрту и первого казаха. По меньшей мере двадцать фотоаппаратов нацелились на высокомерную павлинью морду верблюда. Началась экзотика. Восток, Мифы, корабли пустыни, «киргиз-кайсацкие орды», загадочные души монголов, вольнолюбивые сыны степей, Пьер Бенуа наяву и вообще «Тысяча и одна ночь».
Но уже на следующем разъезде, где поезд остановился случайно, романтический бред дал первую трещину.
В степи лежали красные цилиндрические бочки, железная тара для горючего, желтел новый деревянный барак, и перед ним, тяжело втиснувшись в землю гусеничными цепями, тянулась тракторная шеренга.
На решетчатом штабеле шпал стояла девушка-трактористка в черном рабочем комбинезоне и валенках.
Тут советские корреспонденты взяли реванш. Держа фотоаппараты на уровне глаз, они стали подбираться к девушке. Но если верблюд фотографировался с полным сознанием своего права на известность, то трактористка оказалась куда более скромной.
Снимков пять она перенесла спокойно, а потом покраснела и ушла. Фотографы перекинулись на тракторы. Кстати, на горизонте виднелась цепочка верблюдов, отлично укладывавшаяся в рамку кадра под названием «Старое и новое» или «Кто кого».
Наших фотографов часто упрекают в том, что кадр «Старое и новое» сам уже не нов и что фото, изображающее верблюда, который нюхает турксибовский рельс, не что иное, как пошлость.
Фотографы зло огрызаются. И Они правы. Эта тема не может быть плохой. Простые истины нужно, повторять неустайно. Да, трактор лучше верблюда, автомобиль лучше арбы, дружная совместная работа лучше работы в одиночку, и покуда есть люди, не желающие этого понять, простые истины придется повторять ежедневно. Там, где есть необходимость, там нет пошлости.
