Чингиз Айтматов - На реке Байдамтал
Обзор книги Чингиз Айтматов - На реке Байдамтал
Чингиз Айтматов
На реке Байдамтал
«Разыгралась река Байдамтал;
Будь осторожен ночью через брод.
Но я буду ждать и тосковать,
Если ты не придешь на свидание…»
I
Дождь обрушился внезапно. Мутные потоки, рожденные в мгновение ока, безудержно неслись по склонам, промывая зияющие овраги, с корнями вырывая старые ели, сталкивая в пропасти камни. В конце своего разрушительного бега они вливались в Байдамтал.
Почерневшая, вздувшаяся река клокотала в ущелье, не находя себе места. Было уже темно, и все же можно было разглядеть, как время от времени, вздыбившись черным валом, она набегала на берег. Ревущие волны со всего разгона ударялись о камни и, вдребезги разбившись, со стоном откатывались.
А через секунду вода и камень снова сшибались, наполняя ущелье грохотом.
Волнам тесно в стремнине. На бурунистых порогах они напирают друг на друга, кидаются вверх и кажется, что вот-вот сорвут люльку, подвешенную над рекой на стальном тросе. Ветер раскачивает люльку, и она жалобно скрипит.
Громадные черные скалы, угрюмо нависшие над бушующей рекой, казалось, были ко всему безучастны и равнодушны.
А на дворе, возле небольшого домика, выла собака. Усевшись под темным окном, она так нудно выводила свое: «А-у-у-у!..», что по спине проходил мороз. Ветер далеко разносил собачий вой по ущелью.
Асия не могла уснуть. Ей было особенно страшно, когда молнии, будто кто чиркал спичкой, сверкали под окном, и сквозь стекла, залитые мутными потоками дождя, заглядывали тучи, как лохматые чудовища. Ей даже чудилось, что они стучатся в окно. Асия испуганно прижимала к груди раскрытую книгу и боязливо закрывала глаза. Затаив дыхание, она прислушивалась.
Через стенку жила семья гидротехника Бектемира. Оттуда доносились обрывки слов, покашливание. Это отец Бектемира — старик Асылбай. Он мучился ревматизмом, и сегодня его кости, видно, еще больше разболелись. Он уже несколько раз принимался громко ругать собаку:
— Пошел, Байкурен, пошел отсюда! Да замолчи, ты, проклятый пес, чтоб тебе на свою голову накликать беду! Замолчи!
Потом Асылбай подошел к двери Асии и, покашливая, заговорил сердитым голосом:
— Ты не спишь, Асия? Лампа все горит! Лучше бы отдохнула, доченька! В книгу успеешь заглянуть и в другое время. Или боязно тебе, а?
— Что вы, папаша! Не беспокойтесь! Ложитесь спать, укройтесь потеплее!
— Да вот беда, не спится! Ненастье такое разыгралось! Да и собака, чтоб ей костью подавиться, дурно воет, на душе неспокойно…
В ответ донесся рассерженный голос снохи.
— Ах, боже ты мой, спал бы себе, старик, спокойно! Ребенка разбудишь! И что вам собака далась?.. Повоет, повоет и перестанет!..
Но туговатый на ухо Асылбай не унялся. Он начал перестилать постель и, ложась, громко забормотал:
— Сохрани бог от напастей! Долго ли до беды!.. Вон как разошелся наш Байдамтал… Того и гляди сорвет люльку с каната… Ищи потом… Ой, наказание аллаха, поясницу ломит, ой, поясница моя!..
На рассвете, когда чуть только забрезжило над горами, Бектемир оседлал лошадь и поехал в сторону скалистого ущелья. Он спешил пораньше добраться туда и посмотреть — не снесли ли ночные потоки установленные им на звериных тропах капканы.
Дождь уже перестал, но тучи, тяжелые, как набрякшие кошмы, еще низко висели над землей. На вершинах и хребтах снег за ночь заметно осел, превратился из белого в сизо-водянистый. По ущелью от снежных залежей дул неприятный, резкий ветер. Прибитые к земле травы и кусты поднимались, отряхиваясь от воды.
Тропинка была скользкая, поэтому Бектемир ехал шагом. Опустив поводья, он задумался о своих делах. Вдруг лошадь остановилась и, несмотря на понукания, не двинулась с места. «Что же это такое, чего она насторожилась?» — подумал Бектемир и огляделся… В нескольких шагах от тропинки лежал человек. Бектемир обмер от неожиданности. Человек лежал вниз лицом на каменистой осыпи, под обрывом. На голове и на плече, выглядывавшем из разорванной куртки, запеклась кровь.
«Живой или мертвый?» — Бектемир, не слезая, осторожно приблизился, — «Кто же это такой?»
Здесь, на Байдамтале, никто не живет, на десятки километров вокруг нет селений. Правда, приезжают иногда охотники, так они все знакомые люди и непременно останавливаются на гидрологическом пункте посоветоваться с Бектемиром насчет охоты. Да этот человек и не похож на охотника. Подстрижен по-городскому, одежда замаслена, на руке часы.
Бектемир огляделся. Ясно, что этот человек всю ночь лежал под дождем. Его наполовину залила глина, стекавшая с обрыва. Сам он, видать, еще совсем молодой парень. Судя по изорванной на локтях и коленях одежде, он отчаянно боролся, хотел выползти наверх. Он и сейчас лежит так, словно ползет со дна обрыва: правая рука выброшена вперед, пальцы судорожно вцепились в камень. Откуда, с какой стороны он шел? Установить невозможно — дождь уже давно смыл все следы.
Неожиданно человек зашевелился и тихо простонал. «Ой, живой еще!» — обрадовался Бектемир и, соскочив с седла, схватил его за рукав:
— Эй, товарищ! Слушай, товарищ!..
Тот не отвечал. Бектемир с трудом повернул его на спину, расстегнул ворот рубашки, положил руки на грудь. Сердце еще работало, Бектемир осмотрел его карманы, не нашел ничего, кроме комсомольского билета. Мокрые листки билета слиплись, чернила расплылись пятнами. Он с трудом прочитал три слова: «…Алиев Нурбек… 1930…»
— Вот интересно! — покачал головой Бектемир. Потом он подвел лошадь так, чтобы было удобней положить Нурбека на седло.
II
«Пенициллин кончается, что делать?» — это были первые слова, которые услышал Нурбек, очень смутно, будто издали. Но он не знал, кто произнес их и к кому они относятся. Нурбек попытался открыть глаза, это ему не удалось, просто не хватало сил, и он вновь, как показалось ему, провалился куда-то в глубокую тьму.
Потом Нурбек почувствовал, что кто-то вливает ему в рот воду. Холодная струйка побежала по подбородку и проникла за пазуху. Нурбек открыл глаза. На этот раз он совершенно ясно расслышал, как кто-то, склонившись над ним, сказал:
— Смотрите, Асылбай-ата. Он открыл глаза!
Нурбек определил по голосу, что это говорит или девушка, или молодая женщина. Но лица ее он так и не разглядел, глаза не видели ничего, перед ним все расплывалось, как в тумане. «Это, видимо, сон», — подумал Нурбек. Но тут заговорил кто-то второй, судя по всему, старый человек.
— Ну, доченька, жизнь к нему вернулась! — и с облегчением вздохнул. — Доброе ты сделала, Асия! Вот это и есть — божья сила и помощь лекарств!..
Они еще о чем-то пошептались и вышли. «Пусть отдохнет!»— сказал старик, осторожно прикрывая дверь.
Постепенно мутная пелена на глазах исчезла, и Нурбек удивленно осмотрел чисто выбеленную небольшую комнатку. Он не понимал, каким образом попал сюда, но ему было ясно, что здесь живет культурный человек. На полках стояли аккуратными рядами книги, на столе — стопка исписанных листков. В углу высился шкаф, в нем находились какие-то приборы, незнакомые Нурбеку. На стене висели альпинистские защитные очки. Когда он осторожно взглянул в сторону окна, то увидел на тумбочке зеркало и большую групповую фотокарточку. На фотокарточке можно было разглядеть надпись: «Географический факультет». В окно виднелись вершины гор, полоска синего неба и где-то рядом, будто под боком, безумолчно шумела река.
— Не понимаю! — прошептал Нурбек. Он пристально уставился в зеркало. Кто-то, бледный, с вытянувшимся лицом, давно не бритый, с забинтованной головой, лежал на койке и смотрел на него из зеркала.
— А-а! — выкрикнул Нурбек, и лицо его исказилось болью и страхом. Казалось, что увидел он кого-то ненавистного и презренного. Нурбек застонал, стиснул лицо руками и отвернулся. А когда открылась дверь, он испуганно вздрогнул и оторвал от лица руки. В комнату вошла девушка в лыжном костюме, в горных ботинках на толстой подошве, с большим узлом волос на затылке.
— Вам лучше? — просто спросила она и, улыбнувшись, поставила чайник на стол. Нурбек густо покраснел, неудобно было лежать на кровати, когда рядом стояла девушка. Он попытался подняться.
— Что вы! Лежите, не вставайте!..
Нурбек хотел ответить, но не успел, под ребрами кольнула острая боль, и внезапно его заколотил сильный, удушающий кашель. Нурбек согнулся, схватился за грудь и захрипел. Девушка испуганно металась по комнате, не зная, что предпринять. Наконец, она подсунула руку под голову Нурбека. Когда кашель перестал мучить его, она с облегчением перевела дыхание и вытерла полотенцем лоб больного.
— У вас сильно простужены легкие. Вам надо беречься. Со вчерашнего дня вы лежите без памяти. У вас высокая температура. Вот и сегодня тридцать девять. Ложитесь… Будьте как дома… А я пока на время перекочевала в радиобудку…
