Борис Изюмский - Подполковник Ковалев
Обзор книги Борис Изюмский - Подполковник Ковалев
Борис Изюмский
Подполковник Ковалев
Об авторе этой книги
Алексей Максимович Горький называл советскую детскую и юношескую литературу «великой державой». Можно сказать, что в этой державе много республик и областей: она вбирает в себя все литературные жанры. И счастлив писатель, обладающий яркой индивидуальностью, как бы определяющий лицо того или иного жанра или тематического направления литературы, адресованной юным гражданам. Именно таким мастером этой литературы можно с полным основанием назвать Бориса Васильевича Изюмского.
Одни его произведения окрылены высокой патриотической темой, посвящены проблемам воспитания юного советского человека в духе мужества, бескомпромиссности, идейной стойкости. А другие его книги талантливо представляют исторический жанр, повествуют о временах далеких, о значительных событиях в истории нашего Отечества.
Не случайно, разумеется, писатель посвятил свое творческое вдохновение именно этим жанрам и темам… В первый год Великой Отечественной войны молодой учитель истории Борис Изюмский ушел добровольцем сражаться с фашистскими захватчиками. С оружием в руках защищал он тех, кто называл его прекрасным и гордым словом «учитель», — наших детей, а, значит, наше грядущее. Он защищал те священные идеалы, которыми одухотворял сердца своих юных питомцев.
Тяжелое ранение заставило Бориса Изюмского вернуться в класс, к ученикам. Но теперь уже это были мальчишки с алыми погонами на черных гимнастерках — суворовцы. «Алые погоны» — так и называется очень популярная, полюбившаяся миллионам юных и взрослых читателей повесть Бориса Изюмского. На киностудии «Ленфильм» был снят фильм, в основе которого — сюжет «Алых погон», события и конфликты, происходящие в повести. Космонавт Герман Титов писал, что в этой кинокартине «жизнь, товарищество показаны с исключительной силой».
О жизни юного поколения Советской страны, о светлых законах товарищества, об отваге и истинном благородстве, о воспитателях и друзьях юности — советских учителях взволнованно и романтично рассказывают и другие книги Б. Изюмского — «Начало пути», «Призвание», «Девять лет».
Все, о чем повествует в этих произведениях Б. Изюмский, он отлично знает, ибо все это он видел собственными глазами, выверил своим собственным трудом и дерзанием, своим бесстрашием и вдохновением.
Я уже писал о том, что первым призванием Бориса Изюмского было призвание учителя истории. Таким образом, абсолютно закономерным был его приход в исторический жанр нашей детской и юношеской литературы. Не раз уже писали о том, что произведения, посвященные временам очень дальним, могут звучать в высшей степени современно, если они воспитывают в читателях те качества, озаряют их сердца теми мечтами и стремлениями, которые нужны сейчас, в нашей сегодняшней жизни. Именно таковы исторические повести Б. Изюмского «Бегство в Соколиный Бор», «Соляной шлях», «Тимофей с Холопьей улицы», «Ханский ярлык», «Нина Грибоедова»…
«Детские книги пишутся для воспитания, а воспитание — великое дело: им решается участь человека», — писал В. Г. Белинский. Все книги Бориса Изюмского, обращенные к детству и юности, служат тому великому делу, о котором писал гениальный русский критик.
Да, они служат делу воспитания юного советского человека талантливо, вдохновенно. Вот почему 60-летие писателя, которое отменяется в 1975 году — это значительное событие в нашей детской и юношеской литературе. Поздравляя Бориса. Васильевича, мы желаем ему солнца и счастья во всем, а прежде всего — в литературном творчестве, которое было и всегда будет главным делом его жизни.
Анатолий Алексин.ГЛАВА ПЕРВАЯ
Мы дети сурового времени,
Крещенные грозной войной.
У нас позади академии
И годы труда за спиной…
(Из песни поэта-суворовца)Подполковник Ковалев, не торопясь, походкой человека, желающего продлить редко выпадавшие минуты полного отдыха, шел из части домой.
Прохладный и мягкий осенний воздух приятно овевал лицо.
Зажглись первые огни в окнах домов. Очень широкая улица, обсаженная тополями, сбегала к извилистой реке. На улице было много молодых людей. Вероятно, кое-кто из них узнал в офицере начальника гарнизона, командира мотострелкового полка, расквартированного в городе, и поглядывал с любопытством на этого смуглолицего мужчину лет сорока.
Ковалев свернул за угол. Синеватая заречная мгла словно нехотя наплывала на город, размывая осенние краски деревьев, отдаляя ажурный мост через реку.
Четвертый год служил Ковалев здесь, и город все больше нравился ему степными улицами, умиротворенностью.
Часами сидели рыбаки в просмоленных баркасах, терпеливо дожидаясь улова. Паслись на взгорье козы. Изредка водяную гладь вспарывал «метеор», и снова наступал покой, лишь вереница уток плыла против течения да брело на водопой стадо коров колхоза, чьи земли то весной в зелени озимых, то в желтом разливе осеннего жнивья окружали город.
В свободные часы Владимир Петрович вырывался сам или с семьей к реке, а то в чисто поле, как называли они с сыном степь.
Она была грустной в стелющемся по черной земле дыме, когда жгли осенью сорняки, радовала глаз коврами майских тюльпанов.
В отдалении, в леске, притаилась богатейшая грибница с маслятами, а еще дальше — песчаная коса реки, где они варили уху.
Тишина, ласковое приволье природы воспринимались Ковалевым как благодатное переключение скоростей, как противовес жизненной озабоченности, что подступала к нему ежедневно и ежечасно.
…И день прошедший был до предела наполнен командирскими заботами, мелкими и крупными неприятностями, неожиданными психологическими ребусами, требующими мгновенного, подчас интуитивного решения.
Вероятно, можно обладать богатейшими военными познаниями и быть никудышным командиром полка. Потому что для него важно и умение разбираться в характерах, даже их оттенках, сплачивать вокруг себя помощников, быть сведущим в делах чисто хозяйственных.
Не академия, а именно жизнь дает желанный опыт организатора и воспитателя. Опыт накапливался годами, когда был взводным, ротным, командовал батальоном. И в дальних гарнизонах были неплохие стартовые площадки для командирского взлета…
Вот и сегодня с утра навалился груз неотложных дел…
Долго выколачивал асфальт для парка боевых машин; приходил со своими делами заместитель командира полка по тылу; начштаба представил план группового упражнения, уточнил боевой расчет. Один за другим следовали звонки из КЭЧ, горисполкома по поводу закладки дома для офицеров гарнизона.
Надо было проверить, как строят командный пункт на полигоне, как оборудуют учебные классы, узнать, почему не присылают бульдозерные танковые устройства.
Хозяйство было большим, «многоотраслевым»: с танками, тягачами, артиллерией, бронетранспортерами. Даже с парниками, свинофермой и бахчой.
И, конечно же, нельзя было разрешать сутолоке, стихии мелочей захлестывать тебя, нельзя было сбиваться с курса, упускать из виду стержень полковой жизни, ее главное предназначение — готовность к бою.
Ковалев с утра провел тактическую летучку, ознакомил офицеров с недавно полученной техникой, а позже говорил со штабистами об их работе, выезжал на стрельбы.
Взвод лейтенанта Санчилова показал, мягко говоря, неутешительные результаты. Два часа назад этот лейтенант понуро стоял перед Ковалевым.
У Санчилова молодой румянец на удлиненном лице, синие глаза, яркие губы, под гимнастеркой угадываются худые ключицы.
Собственно, парня следовало пропесочить крепче, потому что к службе относится он, как к чему-то скоро преходящему, недопонимая или не желая понять важности черновой, кропотливой работы.
Да и командирская жилка у Санчилова прощупывается слабовато — не хватает собранности, что ли? Вроде бы и конспект занятий составляет неплохо, и машину водит, и прилично знает технику, а взвод в середнячках.
Теперь, после университета, молодые лейтенанты обязаны были отслужить в армии два года. Вот Санчилов и «несет бремя», мечтая о будущей научной карьере и, так сказать, «перебывал».
Ковалев не признавал громких разносов провинившихся, не однажды убеждался, что тихо произнесенное ироническое замечание действует на людей самолюбивых сильнее начальственного окрика. Да это подтверждал и опыт его воспитателей — Боканова, Демина, тех офицеров, с кем служил.
Еще курсантом Ковалев любил цитировать едкие слова поэта:
