Маргарита Хемлин - Про Иону (сборник)
– Правильно-правильно. Вы всегда правильно рассуждаете, дай вам Бог здоровьичка.
– Так дает же ж, что еще просить.
Лазарь шел на базар. Ступал бодро, твердо. Солнце светило, птички пели.
На базаре людей было не много – продавцов больше, чем покупателей. Но привоз хороший.
Первым делом – в мясной павильон. Сначала обошел кругом, приценился. Дороговато, конечно, ну так ему не пуд нужен.
Остановился у красивой тетки:
– Почем ваше сало, хозяечка?
– Десять гривень. Берите. Лучше на найдете. Сало хозяйское.
– Ага, десять. А попробовать дадите?
– А шо ж не дать? Пробуйте. – Тетка протянула на кончике ножа крошечный кусочек.
Лазарь попробовал.
– Хорошее сало. А сколько стоит?
– Та я ж сказала: десять гривень.
– Ну то ж вообще цена, а так шоб купить?
– Десять. Шо, плохое сало?
– Сало хорошее, только сбавьте трохи.
– Шо вы торгуетесь, моя цена самая маленькая на весь базар. А сало какое – вы ж посмотрите: мясинка до мясинки, як узорчик вышитый.
– Ну да. А чем смалили? Я шо-то привкус чувствую.
– Мужчына, шо вы говорите, який привкус?
– Не лампой смалили?
– Якой лампой! Чистая солома! Берите. Сколько вам весить? Ну?
Тетка взвешивала на руке шмат сала и смотрела на кусок такими глазами, как будто ей надо было немедленно решить, выходить ли за этот кусок замуж.
Лазарю это не понравилось. Он отошел к другой продавщице.
Тетка вдогонку заголосила:
– Вы ж попробовали, вам же ж понравилося, шо ж вы мне голову морочите?
Но Лазарь уже приступил к следующей попытке:
– Сколько стоит?
– Десять гривень. А це подчеревочек – дэшевше отдам. А може, хочите несоленое? Ось яке товстэннэ! Оце сало дак сало! Бомба! Чиста бомба, а не сало! Дывиться, мужчына. Лучче не найдете нидэ! Пробуйтэ! – Хозяйка отрезала квадратик и подала.
Лазарь попробовал. Вот – точно такое, как хотелось. Главное – не жуется, а тает во рту.
– Сколько вы говорите? Девять?
– Десять! Скоко вешать?
– А так, шоб купить, сбавите?
– Ну ладно, сбавлю. Скоко вешать? Кило? Два? А то тры берить. У морозилку положите, оно токо лучче будет через врэмъя. Ну, за девять отдаю.
– Ладно. Взвесьте мне с полкило.
– Ой, такой вес, а так торгуетесь, мужчына. Полкило я токо за десять. Скидка на большой вес. Вы ж сами подумайте.
Лазарь махнул рукой:
– Ладно, давайте за десять.
Хозяйка взвесила кусок на шестьсот граммов и взяла пять гривень – для почина.
Теперь за пряниками-конфетами, потом – хлеб и прочее и – домой. Но это уже легко. Пряники они и есть пряники, что их выбирать, не говоря о хлебе.
Остановился и у рыбного павильона. Пересчитал деньги и решил прикупить свежей рыбы.
Выбрал карпа, с чешуей, как зеркало, с блестящими плавниками, с огромными глазищами. Продавец несколько раз ударил рыбину по голове обухом, пока утихомирил.
Карп потянул на два килограмма да плюс шестьсот граммов сала, да плюс триста граммов пряников, да плюс двести граммов конфет, да плюс две буханки хлеба – круглый черный и белый кирпичик, да плюс два пакета молока по литру, да плюс полкило морковки, да плюс капуста, да плюс бурячок, да плюс лука граммов триста, да плюс пол-литровая бутылка пахучего подсолнечного масла. Тяжеловато. Зато все, что нужно для дальнейшего существования в рамках нормальной жизни. Недели на три, а то и на месяц.
Дома Лазарь рассовал продукты по местам. Чистку рыбы отложил до вечера. Полюбовался, посмотрел со всех сторон – чешуя горит, глазищи вытаращены, а рот закрыт плотно-плотно.
– Чистый герой-разведчик! – пробормотал Лазарь.
На сегодня у Лазаря было запланировано еще одно дело – написание письма детям в Германию. Писал под копирку – сыну и дочери. Сыну, как старшему, – первый экземпляр. Потом в начале каждому отдельно вписывал имя, в конце – имена внуков для привета.
Сам не звонил, а когда изредка звонили ему, говорил кратко, оставляя главное для письма – раз в три месяца.
«Здравствуйте………………..
Вот и пришла весна. Зима прошла стороной, не задела меня своим студеным крылом. Ничего я себе не сломал, в обморок от низкого давления не свалился, голодный не сидел. У меня все хорошо.
Соседи помогли и ни в чем мне не отказывали, если я просил.
Прочитал ряд интересных книг по истории. Проанализировал их и много занимался размышлениями. Рассказывать о них не буду, так как не хочу отнимать время.
Теперь по вопросам быта. Отопление было неважное, но все-таки топили, и на том спасибо.
Хотелось бы поподробнее узнать о вашей жизни. Как ваше здоровье, как внуки, как они овладевают языком.
Как ваше материальное положение, довольны ли вы. Когда приедете, если сможете.
С любовью, ваш отец.
Сейчас вернулся с базара, купил много продуктов, а карп на четыре кило, и сало отличное, с мясом – в полосочку, тает во рту. Денег мне хватает, спасибо вам.
Крепко целую всех.
Привет……»
Лазарь перечитал письмо, нужные места подчеркнул – про книги и про увеличенного карпа. Теперь оставалось вписать имена. И – лети с приветом.
Закончив с письмами (что ни говори, письма два, так как два же конверта, а не один!), взялся за карпа.
Только приступил к обработке, в дверь позвонили.
Лазарь спросил через дверь – кто? Соседка.
Прикрыл дверь на кухню и говорил с соседкой в коридоре – чтобы не увидела карпа. Лазарь застеснялся, что вот он один, а карпа купил. Баловство.
– Ну, кого знакомого видели на базаре? – спросила соседка.
– Никого, – ответил Лазарь. – Не сильно базарный день, вот если б в субботу или в воскресенье – тогда бы полгорода знакомых было…
– Оно конечно. Я тоже раньше через одного здоровалась, а теперь – хоть в базарный, хоть в небазарный. – Соседка покивала. – Ну и хорошо! День получился, правда?
– Ой, так получился, так получился, слава Богу!
Соседка ушла. Желание заниматься рыбой пропало.
Лазарь долго смотрел на гладкую чешую, гладил рукой скользкие бока и плакал.
Взял секач, изрубил карпа на большие куски, запихнул в полиэтиленовый мешок и затолкал в морозильник, к самой задней стенке. Место для рыбы расчистил торопливо и даже с ожесточением. Потом привалил пакет разной заморозкой и захлопнул дверцу.
– Через одного, не через одного… Базарный, небазарный… От, дурак старый, не то теперь время, чтоб через одного…
Распечатал конверты, переписал письмо – теперь без карпа. Получилось куце.
Дописал про пряники и конфеты.
Пепел
Римма Исааковна являлась, как это теперь называется, малолетней узницей фашистских концлагерей. Об этом обстоятельстве она старалась забыть с того самого дня, как советские солдаты освободили Равенсбрюк и вынесли ее на руках от еще дымившихся труб крематория за колючую проволоку – домой.
И в самом деле, прошлые муки стали казаться ей страшным сном очень скоро. А когда она в 1952-м вышла замуж и родила первого сына, Лёню, навалившиеся заботы и постоянные тревоги за здоровье и правильность развития сына (а затем и дочери Лены) затмили всю ее прошедшую жизнь, и смотреть она стала только вперед.
Однажды летним утром, гуляя с семилетним сыном и пятилетней дочерью в городском саду, Римма Исааковна зашла в чайную «Прохлада». Дети просили лимонада и чего-нибудь вкусного.
В «Прохладе» продавали пиво и водку в розлив. Из закуски – бутерброды с заветренной колбасой.
Римма Исааковна осмотрела прилавок и собралась было вместе с детьми уйти, но ее задержала буфетчица.
– Ой, какие детки! Кучерявенькие! Все в маму!
Буфетчица была навеселе – со скуки: посетителей с утра не дождешься.
– Выпьешь, что ли? – по-свойски спросила у Риммы Исааковны.
– Что вы… – засмущалась та.
– Ну да, – понимающе подмигнула буфетчица, – ты ж с детями.
И, кивнув на заголившуюся руку Риммы Исааковны (рукава кофточки по случаю жары она подобрала выше локтя), вполголоса, с сочувствием спросила:
– Где отбывала?
– Что?
– Да ладно, не тушуйся! Свои. – Буфетчица кивнула на расплывшееся синее пятно татуировки. – Любовь прошла, наколочка осталась!
Римма Исааковна торопливо потянула рукав вниз.
– Я в лагере была.
– И я. Ты, должно, по политической? Ваши-то больше по политической. Да все равно! Я своих всегда различу. Хоть с отметиной, хоть без.
Римма Исааковна кивнула и крикнула детям:
– Лёня, Лена! Пошли отсюда. Здесь для нас ничего нет.
Дети неохотно сползали со стульев, но буфетчица остановила их:
– Как нет? Я угощаю! Чего вам? Лимонаду? Пожалуйста. – Она выставила из-под прилавка бутылку. – Бери, мамаша! Счас колбаски свеженькой подрежу. Будете колбаску? – крикнула она детям.
Дети смотрели на маму. Пока она решала, как правильно поступить, буфетчица подошла к столику, смахнула тряпкой каменные крошки, поставила бутылку лимонада, тарелку с нарезанной колбасой и хлебом.
Довольная, она сложила руки на груди и покачала головой:
