Сергей Дроздов - Правдивые байки воинов ПВО
Не успел Юрочка как следует отметить это событие, как счастье удвоилось: с Мыса Шмидта какие-то добрые люди в часть прислали подлинный экземпляр личного дела капитана Лазерова. В котором была обнаружены выписка из приказа Главнокомандующего Войск ПВО о присвоении капитану Лазерову звания «майор». Примерно на 9 месяцев раньше, чем оно было присвоено Юрочке Командующим ДальВО.
Так и стал наш Юрочка Лазеров ДВАЖДЫ МАЙОРОМ!!!
Юрочка, вместе со своей семьёй, сполна хлебнул всех «прелестей» жизни на Крайнем Севере и Дальнем Востоке, однако сохранил чувство юмора и оптимизм. Среди множества историй о различных забавных случаях в его богатой биографии особое место занимает описание героической службы капитана Фролова.
Это был изумительный военачальник, имевший, среди тех, кто его знал, почётное наименование «самый крутой капитан в ВС».
КАЖДЫЙ год его службы был отмечен запоминающимся происшествием, представлявшим большую опасность либо для его жизни, либо здоровья.
Всё началось с того, что Фролов был назначен командиром отдельной радиолокационной роты.
– На второй (!!!) день его прибытия в роту в ней сгорела казарма. Люди все успели повыпрыгивать в окна (благо казармы в ротах ПВО были одноэтажные, барачного типа) а вот оружие – сгорело всё. Капитан Фролов бился с огнём как заправский пожарник и вышел из пламени с обожженными ушами, в тлевшей на спине шинели, фалды которой сгорели полностью, как и его шапка-ушанка (дело было зимой). Ситуацию кое-как «разрулили», благо человеческих жертв и пострадавших не было.
– На следующий год Фролов ехал в отпуск, «нажрался» в поезде и умудрился отрубить (!) себе палец при помощи обычной двери купе.
– На следующий год жизнь героического капитана снова была в немалой опасности. Рота его несла боевое дежурство в готовности №3 (рота находилась в глубине территории страны, и требования к её боеготовности были минимальные). Фролов заступил на дежурство начальником дежурной смены (тогда было такое требование, чтобы даже командир роты 1—2 раза в месяц нёс боевое дежурство во главе боевого расчёта). Полагалось делать это на Пункте Управления роты, конечно, но … было лето, жара, радиолокационные станции были выключены (готовность №3 всё-таки). Фролов дал команду протянуть телефонную линию на берег пруда, находившегося неподалёку от роты, и стал ловить там пескарей, не отходя от линии связи. При этом он время от времени прикладывался к бутылке, да так успешно, что крепко окосел.
При очередном закидывании удочки он умудрился запутаться в леске и рухнуть с обрыва в пруд, где и барахтался, путаясь в леске всё сильнее. Дело шло к летальному исходу. Это могло стать знатнейшей «чепугой»: командир радиолокационной роты утонул прямо во время несения боевого дежурства посереди российских лесов! Положение спас старшина роты, старый прапорщик. Идя на обед, он решил заглянуть на пруд и увидел своего тонущего командира, которого и вытащил из пучин.
Ещё через год Фролов, следуя на службу, упал и сломал ногу. Открытый перелом!
После этого его сняли-таки с роты и назначили начальником ремонтной мастерской. Там и произошёл ещё один знаменитый случай с «самым крутым капитаном».
Зимой он решил для чего-то ночью посетить помещение своей ремонтной мастерской (скорее всего, захотел спереть оттуда что-то под покровом ночной тьмы). А помещение на ночь, разумеется, запиралось и опечатывалось, и для того чтобы туда ночью попасть, требовалось выполнить довольно много формальностей, которые Фролов делать не хотел. Тем более что дубликат ключей и печать были у него. Однако был мороз, и промёрзший замок никак не хотел открываться. Фролов принял решение попробовать отогреть его своим дыханием, дышал, дыша и коснулся губой ледяного металла и тут же насмерть приклеился к замку своей губой. Оторваться самостоятельно не получалось (боль была жуткой), и Фролов застыл, согнувшись в пояснице и приклеившись к замку губой.
«Оставалось одно: пропадать!», – писали в таких случаях классики.
Но тут, на счастье Фролова, из соседней казармы вышел на крыльцо рядовой Ухов, захотевший ночью справить малую нужду.
(Надо сказать, что сортиры в подразделениях ПВО обычно были полевого типа и располагались за 50 метров от казармы, как того и требовал Устав внутренней службы. Бойцы же, как правило, ночью ленились бегать до сортира, и справляли малую нужду прямо с крыльца, в ближайший сугроб).
Так вот, только позёвывавший Ухов изготовился для этого несложного действа, как вдруг он услышал жуткий загробный голос, доносившийся из ночного мрака: «Уууухооов!!! Уууухооов!!!!».
Потрясённый боец мгновенно потерял и сонливость и желание «отлить» и развернулся, чтобы вернуться в родимую казарму, подальше от этого жуткого воя, однако он тут же повторился с удесятерённой силой: «Уууухооов!!! Уууухооов, ё* твою мать!!!».
Бледный, как смерть, Ухов опрометью бросился в казарму, где рассказал сонному дежурному о неимоверном ночном вое. Дежурный, видя состояние Ухова, волосы которого стояли дыбом, проникся доверием к его рассказу, и они уже вместе, вдвоём, вышли на крыльцо, где вновь услышали душераздирающий зов со стороны ремонтной мастерской.
Бойцы, подбадривая друг друга, пошли на источник звука, и нашли-таки несчастного Фролова, который примёрз к замку, стоя лицом в направлении казармы и смог, поэтому, увидеть и позвать своего спасителя. При помощи тёплой воды бойцы избавили несчастного от ледяного плена.
Другим, не менее колоритным офицером, встреченным Лазеровым на тернистом дальневосточном пути, был «суперинтеллигентный вечный старший лейтенант» Козлов.
В батальоне на Мысе Шмидта Юрочка обратил внимание на необычного старшего лейтенанта. С виду ему было лет 50, не меньше. Профессорские очки и потёртый кожаный портфель, с которым он не расставался, придавали престарелому старлею особый шарм и весьма необычный для суровых северных широт антураж.
Козлов занимал скромную должность техника РЛС П-14, располагавшейся «на отшибе» боевой позиции батальона. Утром и вечером офицеров и прапорщиков возили на службу в утеплённом КУНГе грузовика.
Со временем, офицерам бросилось в глаза, что каждое утро «суперинтеллигентный» Козлов ехал на службу с тощим портфелем, а возвращался вечером с ним же, но туго набитым неизвестно чем.
Народ гадал, что же такое Козлов мог возить каждый день со службы?! Не конденсаторы же с лампами он ворует из ЗИПа.
В конце концов разговоры эти дошли до комбата. Тот был человеком решительным, и однажды вечером сказал Козлову: «А ну-ка распахни свой профессорский портфель, посмотрим, что это ты со службы домой везёшь?!»
Козлов, после недолгих пререканий, был вынужден распахнуть свой «профессорский» портфель, и изумлённый комбат увидел, что он был плотно набит кусками угля-антрацита!!!
Семьи офицеров топили свои квартиры печками, которые потребляли уголь. На РЛС тоже была печь (для каких-то своих надобностей). Вот оттуда «суперинтеллигентный вечный старший лейтенант» и заимствовал куски антрацита получше. «Для дома, для семьи» старался.
Тогда, на излёте советской эпохи, это ещё казалось предосудительным…
Чудаки и чудотворцы
Чему бы жизнь нас не учила,
а сердце – верит в чудеса.
В калейдоскопе армейских весельчаков были деятели по-своему выдающиеся, оставившие яркие воспоминания о своих делах и речах.
Начпо радиотехнической бригады несколько лет был полковник Демченко.
Он прославился знаменитой беседой с Сашей Нечаевым.
В управлении бригады служил в отделе связи капитан Нечаев. Молодой парень высокого роста, он выделялся тем, что был беспартийным, что тогда среди офицеров было довольно большой редкостью, а уж в штабах и управлениях беспартийные были и вовсе исключением из правил. За стенкой отдела связи находился кабинет Демченко. Вход в кабинеты был из общего коридора, и офицеры видели друг друга на дню по нескольку раз.
А в самом дальнем углу штаба располагался отдел ГСМ тыла бригады. Начальником ГСМ служил майор Наумов, мужик лет 40, низенький полноватый блондин с большой лысиной, на которую он начёсывал длинную прядь своих светлых волос. Его все звали «Наум Дымарский», был тогда такой известный спортивный комментатор. Ничего более непохожего внешне, чем капитан Нечаев и майор «Наум Дымарский», и представить себе было невозможно.
Однажды, в воскресенье, Нечаев был ответственным по отделу связи и находился по этому случаю в штабе. Рядом, в своём кабинете, сидел начпо Демченко, который тоже был ответственным, по бригаде.
