Анна Джейн - Игра с огнем
– Я бы пару дней подряд глядела на этот закат и глядела бы, – сказала я, не отрывая завороженного взгляда от величественного неба. – Жаль, топлива не хватит.
– Ничего, – весело отозвался пилот, – если что, сгоняем до бензоколонки, заправимся и опять рванем в небо, ребята!
– В смысле в бензоколонке?
– «Робинсон» может заправляться простым Аи-95, на заправке, – тут же пояснил Дэнни и добавил что-то про двигатели и карбюратор, удивив пилота.
Через полчаса мы подлетали к озерам, расположенным в километрах шестидесяти от города. С неба они казались синими блюдцами с ровными краями, вокруг которых располагались поселки, домики для отдыхающих, санатории, пока еще пустующие пляжи, готовые через неделю-две, когда вода совсем прогреется, принимать первых туристов.
Мы довольно плавно приземлились на небольшом аэродроме и, оставаясь под впечатлением от вертолетной экскурсии, были препровождены в местное кафе. Оно располагалось около большого, чьи берега не было даже видно, бархатного спокойного озера. Там нам, слегка замерзшим от полета, подали вкусный горячий глинтвейн и горячий шоколад. Сначала бармен думал, что шоколад предназначается для меня, а глинтвейн – для Смерча, и изрядно удивился, когда выяснилось, что шоколад заказал Дэнни.
Я и Дэн пили горячие ароматные напитки, грея о бокалы ладони, и болтали. Хотя в основном это делала я, потому что во мне после полета проснулось столько эмоций и впечатлений, умолчать о которых было для меня чревато разрывом мозга. Я говорила, восторгалась, жестикулировала, а Дэн слушал, кивал мне и вновь улыбался, только не своей широкой улыбкой, а уголками губ, спокойно и с пониманием. Ему нравилась моя реакция. А мне нравилось все вокруг.
Это огромное озеро, кажущееся сейчас темно-синим, колдовским и словно ожидающем звездной ночи и появления томной лимонно-желтой глазурной луны, подарящей водной глади дорожку из бликов и свое отражение. Чистый воздух, в котором улавливался тонкий аромат начинающегося лета. Чудесное пение птиц и стрекотание кузнечиков в отдалении. Аккуратные деревянные домики для отдыха, ждущие с нетерпением первых постояльцев.
Мне нравилось все. А больше всего мне нравился он. Или мы?
До обратного отлета в нашем распоряжении оставалось еще полчаса, и Смерч повел меня на пристань к озеру, около которого находилось наше кафе. Там нас ждала двухместная темно-коричневая прогулочная лодка с веслами.
Головастики совсем обалдели от происходящего и начали писать благодарственное письмо своим коллегам, проживающим в голове Дениса. Правда, ее обитатели для головастиков были сродни загадочным инопланетянам. Но разноцветные мысли все равно жутко желали познакомиться с ними.
Писцом назначили ярко-сиреневого, с бабочкой-галстуком и отменным каллиграфическим почерком. Этот головастик имел слегка дурной характер и никак не желал учить Марию умению красиво писать – оттого ее подчерк был неразборчивым и неровным, зато этот парень от всего сердца одарил девушку подозрительностью и любовью перечить.
Сиреневому диктовали, а он писал на дорогой гербовой надушенной бумаге.
«Добросердечные милорды!»
«А не слишком ли это пафосно, друже?»
Озеро манило. Озеро притягивало. Озеро хотело, чтобы я после стремительного полета попробовала на вкус его неспешность, плавность и убаюкивающий шепот.
И я согласилась, хотя всегда с опаской относилась к открытым водным источникам.
– Садись, Маша, – сказал мне Сморчок, помог взобраться на лодку, и через пять минут мы были довольно далеко от берега. Я теперь молчала. Я была поражена. Я пару часов назад хотела разорвать его на куски – от злости и обиды, теперь тоже хочу это сделать – от подаренного счастья. Чтобы он был только мой и не чьим больше.
«Пиши дальше, балбес!»
«Да кто из нас балбес! Пишите сами!»
«Спешим поприветствовать вас, как истинных джентльменов, и желаем представиться вам…»
– Ты сам все это придумал? – спросила я, гладя на воду. В этих местах была пару раз, но давно. Теперь просто наслаждалась, устав удивляться. Водная гладь вокруг казалась спокойной, и только круги от весел нашей лодки беспокоили ее. Мне даже стало страшновато на открытом водном пространстве.
– Конечно, – улыбнулся он и перестал грести, опустил весла и потянулся.
– Ух ты, ну у тебя и голова. Ты нереальный тип. Ты с Плутона! – выдала я.
– Я с Урана. А ты с Солнца. Солнечная девочка. Даже странно, что ты не рыжая.
«Вы показали себя с воистину самой прекрасной вашей стороны, разрушив все наши стереотипы о современных юношах…»
«Я еще никого с Урана не встречал, Боже правый… Я его боюсь!»
«Пиши, умник!! Не расстраивай хозяйку!»
– Да-а-а? – протянула я с приятнейшей улыбкой санитара, который манил пальчиком сбежавшего больного. – Ну, не знаю… насчет тебя я и не сомневалась. У тебя явно какие-то инопланетные гены есть, Дэн. И у родственников твоих тоже. – Мне вспомнился супермолодящийся крутой дедушка, владелец ночного клуба, утонченно-жесткий Гарри в дорогом костюме и сумасбродная Инга. – А вот я с Земли – это точно. Короче, придумать такое… Не каждому дано. Тебе бы организатором вечеринок быть и праздников. Смерчинский, ты готовый тамада. Что ты смеешься? Ты правда классный.
– Не хочу быть тамадой. Мне это неинтересно, – твердо отказался он от моего предложение. – Одно дело – готовить что-то для близкого человека, а другое – для посторонних личностей.
– То есть ты все делаешь… Как это говорится… По вдохновению?
– Да. И только тогда, когда я этого действительно хочу, – признался он.
– Да ты творческая личность! Поэтому ты такой странный!
– Я не занимаюсь творческой деятельностью.
– А чем ты занимаешься?
– Просто живу.
– Вот оно ка-а-ак, – протянула я, наслаждаясь каждой клеточкой своего тела нашей водной прогулкой. – А я для тебя – близкий человек? – спросила я, затаив на всякий случай дыхание.
– Мне трудно это признать, но да, – ответил он уже с печальным взглядом умудренного взглядом главврача все той же клиники, у которого на приеме сидели не менее печальные родственники больного, готовящиеся услышать печальную правду. Дэну только очков на носу не хватало. – Но мы пока только в начале пути, – добавил он многозначительно. – Наши отношения только начались, и вся близость еще только впереди.
– Знаю я, о какой близости ты подумал, – проворчала я.
– Ой, Маша. И для кого из нас эта тема больная? – Смерч вновь взялся за весла. – Я имел духовную близость. А ты?
– Я тоже, – глядя на него честными глазами, сказала я, почувствовав себя не в своей тарелке.
– Не заостряй ты на этом внимания, – посоветовал он мне, делая мощные гребки. – Пусть все идет, как идет.
Эх, Смерчик, у меня ум за разум идет. Может быть, я боюсь.
– А я для тебя? – спросил он вдруг.
– Что ты для меня? – не поняла я сначала.
– Близкий?
– Становишься таким. Все-таки ты прав – нужно время, чтобы полностью привыкнуть друг к другу, – честно сказала я. – Для меня ты можешь стать очень близким человеком. Ты так неожиданно вломился в мою жизнь и привнес в нее сколько глупостей и шума, что, пожалуй, я могу считать тебя тем, кто может стать очень близким, – отозвалась я, опуская руку в прохладную воду. – Только те, кто нам дороги, могут сделать нашу жизнь чокнутой.
– Иногда ты ведешь себя как подросток, а иногда рассуждаешь, как умудренная опытом.
Я пожала плечами.
– Отлично, – непонятно зачем сказал Денис. – А я чокнутый?
– Есть в тебе такое качество, Смерч.
Озеро смеялось.
«Вы, благородные судари…»
«Зачеркни, дурак, мы придерживаемся английской традиции!»
«…милорды, доставили нам массу удивительных мгновений, которые навечно останутся в нашей памяти…»
– Я рад этому. Однажды я слышал поговорку: «В шторм любая гавань – спасение». Это про тебя.
– Когда это я стала тебе гаванью? – подняла я взгляд на его сосредоточенное лицо.
– Когда я назвал тебя другом.
– Понятно. Ты отличный друг. И тебя эксплуатируют по полной.
– Нет, кажется, эксплуатирую всех я.
Мы замолчали. Вода пела таинственную вечернюю песнь, которая нас обоих умиротворяла.
«…И если когда-нибудь наша подопечная в той или иной форме приносила вам беспокойство, мы самым искренним образом просим у вас прощения и кланяемся…»
«Я не буду кланяться! Чего это вдруг мне… Эй, отдайте мне перо!! Да буду, буду я кланяться, видите??»
«…бьем челобитную…»
«Это неправдоподобно»
«…встаем на колени…»
«Не умничай!»
«Хорошо-хорошо, я не буду подлизываться, остановлюсь просто на “кланяемся”»
