Эдуард Байков - Чудовищные сны разума (сборник)
Брак, семейная жизнь – когда-то эти слова вызывали у меня одно лишь отвращение, но, как ни странно, именно теперь я начал постигать их подлинный смысл, а сами они стали казаться для меня почти что желанными. Наверное, я просто устал от всех этих передряг и этого БЕЗУМИЯ, что окружало нас последние дни. А, может быть, я старею? Возможно, истинная причина кроется как раз в том, что НАСТАЛ СРОК, и пришло время выполнять свой долг отцовства. Но, правду сказать, в наши дни многие пары не особенно и стремятся заводить детей. И объясняют это по-разному. Однако если отбросить в сторону всевозможную чепуху и посмотреть вглубь проблемы, то выходит, что главная причина – страх. И этот скрытый в глубине души страх порождает неизбежный вопрос: а стоит ли вообще рожать детей? Каково будет их будущее, да и будет ли оно вообще, это будущее? Ведь не секрет, что сегодня рождается очень много уродов и мутантов, или просто слабых, болезненных индивидуумов. А наше поколение – не успели прожить и половины отпущенного природой срока, а уже все напичканы всевозможными болезнями и отклонениями от нормы. Едва ли найдется сейчас полностью здоровый человек, даже если поискать по всему земному шару. Вот уж действительно, кто самое дурное существо на Земле, так это – человек.
Неожиданно ход моих мыслей был прерван громким восклицанием Людвига:
– Проклятье, и доколе все это будет продолжаться?! Неужели мы, создатели, слабее и беззащитнее своих собственных порождений?! Без нас их бы и не было вовсе, этих тварей!
– А что ты хочешь, – откликнулся я на его взволнованный монолог, – создатели тоже не всесильны. Ты посмотри, эту грандиозную Вселенную устроил Создатель, но и Он не всесилен. Ибо столько всего неправильного происходит в мире. Так, почему бы Ему ни вмешаться и ни исправить существующее положение дел? Но Он не вмешивается. Отсюда вывод – либо Творец является злобным садистом, либо Он слаб и ограничен в своих возможностях.
– Ваня… – покачал головой Людвиг, – Ваня, ты кощунствуешь.
– Не более чем остальные люди, – отмахнулся я, – которые вечно лицемерят перед самими собой и перед своими собратьями. Я повторяю: или Бог есть само зло, или Он – слабое начало, но в таком случае Он не Бог.
– Но ведь есть еще третье объяснение, – живо возразил Людвиг, – можно допустить, что все проявленное бытие – лишь игра, задуманная Творцом, а мы все – его актеры. В связи с этим мне вспоминается Свами Вивеканада: «Мир это театр, в котором мы играем свои роли, и Бог все время играет с нами». Поэтому и роли бывают разными, так же как и декорации – хорошими и плохими, добрыми и злобными, совершенными и убогими.
– Не очень-то вразумительное объяснение, – я пожал плечами, – но все же намного лучше, чем первые два. Так или иначе, но давай играть свои роли до конца. В данный момент мы вынуждены защищаться (по СЦЕНАРИЮ?!), а поэтому имеем полное право на причинение зла.
– Что верно, то верно, – с задумчивым видом согласился Людвиг.
После этого мы еще с полчаса обсуждали наши проблемы, просчитывая любые возможности того, как нам изловить Потрошителя и какие предпринять меры по защите от других вероятных врагов.
Была уже глубокая ночь, когда я попрощался со своим другом и отправился к себе домой. На этот раз обошлось без приключений. Никто не пытался напасть на меня в темноте, и я смог преспокойно заснуть, забыв на время обо всех злоключениях. Знал бы я тогда о том, ЧТО ожидает меня впереди, какие страшные удары и потрясения выпадут на мою долю, так не то, что спать, спокойно жить бы не смог. Но, наверное, оно и к лучшему, что я не ясновидец. В противном случае я бы не выдержал предстоящих испытаний, заранее зная о них. Не выдержал и что-нибудь над собою учинил бы или тронулся рассудком. А так, я все еще жив и здоров и сижу сейчас за письменным столом с седой, как снег, головой и старательно вывожу эти строки.
8
Хотя ночь протекла относительно спокойно и благополучно, тем не менее, наутро я поднялся с тяжелой головой – сказывалось вчерашнее потрясение. Что ж, мне ведь уже не двадцать и даже не двадцать пять, когда я мог всю ночь напролет пить не переставая, кувыркаться с девицами и вопить во все горло, а на следующий день чувствовать лишь небольшую слабость и легкое недомогание, а то и вообще бегать бодреньким без каких-либо для себя последствий ночной попойки. Да, три десятка прожитых лет дают о себе знать, тем более такой бурной жизни, какова была у меня.
Встав с постели, я открыл настежь окно, чтобы впустить утреннюю прохладу. Немедленно в спальню вместе с ветерком и солнечными лучами влетели звуки музыки. Это была легендарная группа «Иглз» со своим хитом «Отель “Калифорния”». Кто-то громко, на всю улицу включил проигрыватель. На какое-то время я предался блаженству воспоминаний.
Господи, какой же я был молодой и глупый, полный мечтаний и неосуществимых амбиций. Что и говорить, в детстве все мы были неисправимыми максималистами. В это время «Орлов» сменил старый добрый Крис Норман, поющий про полуночную леди, а я отправился под душ.
Стоя под обтекающими тело струями теплой воды, я мурлыкал себе под нос песенку Нормана. Интересно, а как там Людвиг? Придумал что-нибудь насчет своего Потрошителя? Подумав об этом, я моментально помрачнел, настроение сразу же испортилось.
Позавтракав безо всякого аппетита, я набрал домашний номер своего друга. Никто не отвечал. Выждав некоторое время, я позвонил еще раз, дал десяток гудков и повесил трубку. Безрезультатно! Позвонил ему на мобильник, но тот, как обычно, был отключен. Людвиг имел привычку забрасывать свой сотовый куда попало, забывал заряжать его и вовремя класть на счет деньги.
Черт, где же он может быть?! Неужели с утра пораньше решил прокатиться куда-нибудь? Но ведь мы договаривались накануне, что сегодня в первую половину дня нанесем очередной визит старику Аполлинарию, чтобы проверить, не вернулся ли старый волхв?
Расстроенный я закурил и устроился в кресле напротив включенного телевизора, совершенно не воспринимая происходящее на экране. Сознание рисовало мрачные картины. Я представлял себе Людвига лежащим в луже собственной крови с перерезанным горлом и выколотыми глазами. Я попытался отогнать эти мысли прочь, но ничего не получалось, возбужденное воображение лихорадочно выстраивало яркие видения – одно ужаснее другого. Наконец, я не выдержал и снова принялся набирать его номер. Надо ли говорить, что результат был тем же самым.
В сердцах бросив трубку, я взглянул на свои руки – они дрожали. Боже мой, я становлюсь похожим на какую-то истеричную бабу. Чуть что не так и сразу же бросаюсь в панику. Так нельзя, приятель, нет-нет, так совсем нельзя. Все время на нервах, да еще поддержки ждать неоткуда. Самого себя можно таким образом взвинтить до предела и деморализовать, а то и вовсе угробить.
С твердым намерением впредь больше не поддаваться панике, я завел машину и отправился к Людвигу. Но чем ближе я приближался к дому моего друга, тем все сильнее мною овладевало недоброе предчувствие чего-то ужасного и неотвратимого. Я ничего не мог с этим поделать, растеряв остатки своей воли и самообладания.
Когда я вылез из машины, то почувствовал, что весь взмок от охватившего меня волнения. Несмотря на все доводы рассудка, я беспокоился за судьбу своего друга. И хотя машина его оказалась на месте, в гараже, тревога никак не покидала меня. С тяжелым сердцем я надавил кнопку звонка. За входной дверью царила глубокая тишина. Позвонив несколько раз, я нетерпеливо толкнул дверь – она была заперта.
Людвиг не любил ходить пешком, предпочитая автодорожную нервотрепку и возможность покалечиться или вообще отправиться на тот свет из-за невнимательности какого-нибудь придурка. Но он мог и оставить машину, решившись на пешую прогулку в пределах своего района. И все-таки мое безошибочное чутье подсказывало мне, что сегодня он еще не выходил из дома. Неужели опять обкурился и теперь блаженствует в наркотическом дурмане?
Обойдя дом сзади, я резко остановился, увидев нечто такое, отчего у меня похолодело в груди. Дверь черного хода была распахнута настежь. Кто же мог это сделать и зачем?! Волна липкого страха окатила меня с головы до ног, руки опять противно затряслись. Судорожно глотнув, я с отчаянной решимостью двинулся внутрь темного коридора, чувствуя предательскую дрожь в коленях.
Я обошел весь первый этаж, заглядывая во все помещения, и вскоре убедился, что кругом пусто. В столовой и на кухне все было прибрано со вчерашнего вечера, значит, Людвиг еще не успел позавтракать. Я уже начал подниматься наверх, когда краем глаза заметил промелькнувшую в холле тень. От испуга я чуть было не грохнулся в обморок.
– Эй! – хотел во весь голос крикнуть я, но получился лишь хриплый возглас, наподобие петушиного кукареканья.
Быстро сбежав вниз, я в растерянности остановился, никого не обнаружив. Неужели почудилось? Принимая во внимание мои растрепанные нервы, такое вполне могло случиться. Выругавшись вполголоса, я облегченно вздохнул и вновь взялся за перила лестницы.
