Борис Горзев - Два романа о любви (сборник)
– А что сказать, как объяснить мое вчерашнее молчание?
– Господи, ну придумай что-нибудь! Поехал к друзьям, напился, заснул под забором. Ну да мало ли что!
Петр с трудом помотал забинтованной головой:
– Заснул под забором – это сильно… Не поверит, стерва. Да и врать я не хочу.
– Тогда не ври, а сообщи ей, что тебя чуть-чуть царапнуло, – серьезно продолжил отец – да, царапнуло, но зато теперь ты жутко богатый человек и за такого стоит выходить замуж. Слушай, что уже успели передать по телеку: пострадавшие с легкими ранениями получат по 1,2 миллиона рублей, а те, кто получил тяжелые травмы и серьезные ранения, – по 1,9 миллиона. Ты, Петр Андреич, получил серьезные ранения, и за это, за гражданскую войну, государство подарит тебе почти два миллиона. Ты миллионер, сын мой! Так и скажи ей, итальянке Беатриче: твой русский мужчина не какой-то там босяк-бедняк, он – миллионер!
Закончили на том, что отец оставляет сыну свой мобильник, а себе сегодня же купит новый. Это в счет моих миллионов, сказал Петр. И еще через час, когда родители ушли, наконец позвонил Биче. Номер он умудрился запомнить, хотя кто теперь запоминает номера мобильных, если все они хранятся в памяти телефона? А вот он запомнил, о как! Был тут рядом синьор Альберто, похвалил бы и сказал: вам бы, Петр, в разведке работать! Ладно, это шуточки, а вот с головой, значит, конкретно с памятью, всё в порядке… Значит, набрал номер Биче, и…
Сначала был рассказ про ссадины и легкое сотрясение мозга, из-за чего оставили на пару дней в больнице, после чего Биче говорила довольно долго, но спокойно, даже по-деловому:
– Ты жив, и можешь разговаривать – значит, всё неплохо. А я догадалась еще вчера вечером, когда ты не позвонил и не написал, а я увидела эти кадры по телевизору. Звонила тебе, звонила – ты не отвечаешь. Хотела позвонить твоим родителям, а номера не знаю. Кстати, оставь мне сейчас, на всякий случай, поскольку, видишь, всё бывает. Погоди, сейчас запишу… Да, была у меня мысль и раньше: в Москве жить опасно. Так и есть. Пора нам с этим кончать, мой Петя! Я прилечу к тебе.
Петр пытался перебить, но она, повысив голос, продолжила:
– Помолчи, Петя, и слушай. Пора нам с этим кончать, я сказала. На днях мне надо идти на обследование, УЗИ и прочее, а потом, как узнаю пол ребенка и если будет всё в порядке, прилечу к тебе, пока ты будешь приходить в себя. И что такого? Нормально! Получу визу и прилечу. Ничего обременительного, я прекрасно себя чувствую, да и срок беременности еще небольшой – никаких проблем! Прилечу на недельку-другую, поживу с тобой. Ты что, не хочешь? Консерватория? Да всё я улажу, ты что, меня не знаешь? И с Джино всё будет в порядке, у меня дома еще Стефания, ты не забыл? Ладно, не кипятись, хорошо-хорошо, созвонимся, и завтра, и послезавтра, ты молчи побольше, а то голосок у тебя тот еще, зубы все целы или нет?.. Да, вот это беда – шляпу потерял! Как же ты теперь? А вот почему ты оказался там без шлема, мой идальго? Это я недоглядела, забыла напомнить. Ладно, мой дорогой, я сама буду звонить тебе, сама. Да-да, я спокойна, я спокойна, как и всегда, не волнуйся. Маме с папой привет. Вот и чудесно, что ты им всё сказал про нас тобой, это правильно. Ладно, чао. Привет тебе от детей, от Джино и Джузеппе. И от Стефании тоже…
Через два дня Петру стало хуже: сильная головная боль, тошнота, общая слабость, полная потеря аппетита. Еще через день сделали повторную компьютерную томографию, перевели в нейрохирургию, а там сделали еще и спинномозговую пункцию. Сказали, что у него поздняя гематома, внутримозговая. Что это за чудо-юдо? Небольшое скопление крови в ткани мозга, в данном случае в лобной области, вследствие удара, ушиба мозга о стенку черепа, а поздняя (или отстроченная) эта гематому потому, что кровь из раненого сосудика, подсачиваясь, скапливалась медленно, постепенно. Другой вариант – сам по себе тот мелкий сосуд цел, но сквозь его стенку произошел выпот крови из-за нарушения проницаемости.
Потом врач стал успокаивать. Слава богу, гематома маленькая, меньше сантиметра. Лечение пока будет консервативным, а там посмотрим. Главное – коррекция внутричерепного давления, которое повышено. А сейчас – полный покой, питание и сон, сон. Питание – это от вашей мамы (бульоны, соки, курага, гранаты), а со сном мы поможем. И капельница будет постоянно. И будем учить вас дышать не просто глубоко, а по специальной методике, это называется «гипервентиляция», для снижения внутричерепного давления опять же. Даст бог, обойдемся без операции. Чаще всего при данном диагнозе именно так, консервативно.
Теперь мама приходила ежедневно, как на работу. Приносила из дома еду, кормила, ухаживала. Отец появлялся через день, во второй половине дня, через час-полтора забирал жену, и они уезжали. Петр был сонлив (это из-за снотворных, которыми его пичкали), рассеян и, казалось, почти безразличен ко всему вокруг – может быть, и потому, что головная боль почти сошла на нет и теперь хотелось отдыхать, отдыхать и ни о чем не думать.
Увы, не получалось – все-таки думалось. О чем? Как всегда – что впереди? Случившееся в Домодедове событие только сейчас, по прошествии нескольких дней, обрело вид странного спектакля, который Петр наблюдал со стороны, из зала, а не был участником на сцене. Сидя в зале, можно видеть и анализировать одновременно. Да, кошмарный спектакль, но в нем участвовали не только, так сказать, актеры, у него были сочинители. Вот именно – сочинители, то есть во множественном числе. Каждый из них свято верил, что пишет только он, и единственно верно, и не знал, что авторов этой пьесы несколько, а потому вскоре выйдет столкновение интересов, устремлений, амбиций, паранойяльных установок, а значит, в итоге – трагедия, кровь, жертвы. Однако это последнее сочинителей почти не волновало: главенствовала идея, стремление к результату, а средства, как обычно, в расчет не брались.
Вот что впереди: если главенствует идея, стремление к результату, то средства в расчет не берутся. Впереди – финал спектакля. Если ты на сцене – это твой финал: если ты в зале – тоже твой, но еще живого. И в конце концов, кто тебя заставляет приходить в этот театр еще раз? Есть другие театры, где ставят мюзиклы и даже (если о высоком) оперы.
Да-да, оперы, вспомнилось вдруг. Милан, Ла Скала, «Набукко» Верди. Та знаменитая мелодия в исполнении хора – Va', pensiero, «Лети, мысль». Хор запел, и весь зал встал, и Биче встала, и Петр за ней тоже, сам встал, будто какая-то неясная сила подняла. Да, хорошо было…
Значит, ежедневно приходила мама, через день отец. А еще (это было уже на следующий день после случившегося) появился коллега из «Росмортуртранса», спрашивал, нужно ли что, какие-нибудь дефицитные лекарства и прочее, пожелал скорейшего выздоровления, передавал от всех приветы, просил держать компанию в курсе, она всегда придет на помощь. И конечно, сразу заявился Алик, Алессандро Конти, тоже расспрашивал, что и как, потом стал говорить о вчерашних деталях, смешно ругался по-итальянски, а Петр глядел на него и думал, какой тот молодец – ведь мог бы и бросить пострадавшего друга, поддаться всеобщей панике и побежать к выходу на улицу, а вот нет, не бросил, дотащил до выбитых дверей, стал ждать «скорую», а потом что-то говорил врачу, требовал, и, понятно, на своем итальянском, отчего и подумали, что раненый Петр тоже иностранец, и, может быть, еще и поэтому решили везти его в «Склиф», а не в больницу рангом пониже. Значит, Алик действительно друг, а не просто приятель, партнер по деловым отношениям. Хотя не только это: судя по всему, Алик по натуре не трус, не паникер, верный человек. Такое выявляется лишь в экстремальной ситуации. Интересно, а как бы ты сам повел себя в ней? – хмыкнул про себя Петр.
– Слушай, друг Алик, – остановил его очередной монолог, – ты можешь связаться с синьором Альберто?
– Ну, могу. И через посольство могу, и по его личному телефону, он мне его дал.
– Отлично. Он мне тоже дал, но эта визитка у меня в бумажнике, а бумажник, как и документы с ключами, остались где-то в приемном отделении, после того как меня раздели, переодели и взялись за мой организм. Так вот, будь любезен, позвони Альберто и скажи ему… скажи всего одну фразу: что человек, с которым он ехал в поезде до Вероны… то есть он ехал, он, Альберто… что этот человек согласен. Одну фразу: тот человек согласен. Он поймет. Запомнил?
– Да, запомнил: человек, с которым он ехал до Вероны, согласен. И всё?
– Всё… – Но вдруг спохватился: – Э, нет, не всё! Добавь еще вот что: согласен, но на тех же условиях. Альберто поймет. Повтори, пожалуйста.
– Повторяю: человек, с которым Альберто ехал до Вероны, согласен, но согласен на тех же условиях. Так? И что это значит, Петр?
– Это значит, всё хорошо.
– А, вот как! Ну, вы шпионы, криптоманы!
– Нет, не так. Это не криптология, а иносказание.
– Как-как?
– Ну, проще аллегория – фраза, имеющая тайный, скрытый или абстрактный смысл.
