Наталья Гончарова - Сны. Бред (сборник)
Отца убила древняя старуха, «враг с серебряным колокольчиком», и всё это произошло потому, что он полюбил. Тролль не должен привязываться ни к себе подобному, ни к человеку, ни к какому-нибудь другому существу, но ее отец потерял бдительность и полюбил, и поэтому превратился в человека. Старуха превратила его, потому что «злые духи боятся любви», а полюбив, тролль перестал быть троллем.
Мила помнила, как причитала мать: «убийца! «Враг с серебряным колокольчиком», она убила его!»
Превратившись, бывшее чудовище стало привлекательным молодым человеком, он пожил с ними еще немного и ушел: ее некрасивая мать была хороша только для тролля, человек же мог найти себе самку лучше. Он разлюбил мать, но не превратился назад! Мила всегда сожалела об этом, как и ее мать.
Дух любви, старуха с серебряным колокольчиком, сломал жизнь ее матери. А вот она, Мила, будет счастлива, потому что она встретила своего тролля!
Новиковский принес девушку в квартиру Хлои. Он положил ее прямо на могилу, на мраморную плиту. Какая-то пелена стояла перед глазами девушки. Сначала она думала, что это всё от слез, но потом поняла.
«Белый дым…»
Она на секунду вспомнила другое прошлое: как она бежала по лестнице в квартиру от чего-то сверхъестественного, как боялась злого присутствия в комнате… Она поняла, кого боялась – злого человечка с зубами-иголками, ожесточенного духа, который приходит белым дымом и высасывает жизнь….
Но тут же Мила забыла всё и помнила лишь, что она тролль, а белый дым часто ходит вместе с такими, как она. Эта сущность – что-то вроде собаки у людей. Мила почувствовала себя вернувшейся домой.
И с тех пор она жила в этом страшном месте, у могилы, со своим мужем троллем – Максимом Новиковским. Веки вечные.
А Сергей с Хлоей пили чай у камина. Всем было хорошо.
История вторая (альтернативная)
Они шли по подземному переходу и думали примерно об одном и том же: о Ховринской больнице. Все, кроме Новиковского, который не умолкал ни на минуту. Он говорил гадости об общих знакомых и делал это с извращенным удовольствием. Мила один раз попыталась его оборвать:
– Ну не трынди уже как радио! «Новиковский ФМ»!
– Трын-трын-трын, – ответил он и гаденько улыбнулся.
Сергею казалось, что нет другого выхода, кроме как побывать в Ховринской больнице, тогда он освободится от страхов и ужасных снов. Эта мысль засела в нем как кол и не давала думать ни о чем другом.
Не дойдя трех метров до нищей с серебряным колокольчиком и тем самым изменив свою судьбу, он сказал:
– Давно хотели в Ховринскую больницу сходить. И всё никак не сходим.
Глаза Новиковского заблестели от злобы, но ответил он на удивление миролюбиво:
– Идемте, фунтики, сейчас. Всё равно воскресенье и делать нечего.
Людмила поняла, что думает о Ховринской больнице уже минут пять.
«Сережа как будто мои мысли читает…» – удовлетворенно решила она и тут же сделала вывод: это потому, что он ее любит.
Она так же, как и Сергей, считала, что нужно пойти в ховринский недострой: хоть и было страшно, там мог ее встретить СМОТРЯЩИЙ ИЗ ТЕМНОТЫ, но страх надо перебороть, она понимала. ОН в любом случае когда-нибудь встретит ее, и если это случится сегодня в больнице, то она хотя бы будет не одна.
– Мила, ты не против? – спросил Сергей.
– Нет.
Хлоя согласно кивнула, хоть у нее и не требовали. Она, с одной стороны, не смела спорить, потому что сейчас больше всего боялась остаться одна, – с другой стороны, после пережитого ужаса поход в больницу не казался ей значительным событием.
Они пошли к метро.
Если бы не легкое помешательство, которое по воле каких-то потусторонних сил овладело четырьмя молодыми людьми, то этот поход им показался бы безумным. Они даже одеты были в шорты и футболки; Хлоя, хуже того, вообще шла к проклятому недострою в вечернем платье и в туфлях на высоких каблуках.
Здравый человек, раз уж ему необходима такая экскурсия, предпочел бы всему джинсы, плотную рубашку и закрытую обувь типа гриндерсов, но они об этом даже не думали.
На эскалаторе, когда спускались под землю, в поезде, а потом и в автобусе ехали молча, а когда достигли цели, то каждому почудилось, что к больнице их перенесла невиданная сила за один миг.
Недострой, казалось, высился над спальным районом, хотя был выше окружающих его домов всего на пару этажей. По периметру его отделяла колючая проволока, в которой зияли проломы. Лазы были сделаны как будто специально, чтобы заманивать подростков, ну и вообще пытливых людей, внутрь.
Помешкав, они шагнули через большущую дыру в ограде, и вдруг каждый из них почувствовал одно и то же: укол в сердце тонкой спицей.
«Зачем я здесь?» – подумал каждый.
Они смотрели вокруг удивленно, словно проснулись в незнакомом месте и теперь хотели понять, как попали сюда. Волшебство рассеялось.
Максим, Сергей, Мила и Хлоя смотрели вперед и видели лишь недостроенное здание, пустое, громоздкое, высокое. Оно им не казалось таинственным и опасным: грязным, нелепым, вызывающим отвращение – да, но ни в коем случае не страшным.
Они поплелись к больнице, и каждый понимал, что делает это по инерции, хотя идти туда незачем.
Где-то загавкала собака.
Сергей вспомнил, что больница охраняется, попасться охране не хотелось. Их бы повезли в отделение милиции, принялись бы вымогать деньги.
У подъезда валялись осколки кирпичей, размокшие пачки из-под сигарет, замызганные пластиковые бутылки, обертки шоколадных батончиков, окурки. Они прошли до лестницы и поднялись на три пролета. Внутри больницы пахло пылью. Двигались наобум и случайно повернули в комнату, где на полу лежали коробки и в углу на вонючих старых одеялах спали люди. Некоторые бомжи настороженно приподнялись.
Так вот обиталищем каких «злых сил» оказалась Ховринская больница…
Россказни о темных духах оказались бредом, как, впрочем, и о том, что после нескольких самоубийств это место усиленно охраняется.
Новиковский почувствовал легкость. Злыдня больше в нем не было.
В следующей комнате под ногами захрустела яичная скорлупа. Это показалось удивительным…
Комната была покрыта толстым слоем скорлупы.
– А, я понял, – вспомнил Сергей. – Это «яичная палата». Читал про нее в Интернете. Бомжи где-то разжились огромным количеством яиц и ели их тут, а убирать за собой не хотели.
– Понятно, не хотели. Бомжи же, – сказал Новиковский.
– Очень мило, – отозвалась Хлоя.
Мила молча прижалась к Сергею. Люди постояли в нерешительности. Делать тут было нечего, но уходить быстро тоже как-то странно. Зачем столько было сюда идти?
– Давайте на крышу поднимемся: говорят, там вид на район открывается. На мобильник пощелкаем, – рассеянно предложил Максим.
– Да какой там вид может быть, – отмахнулся Сергей.
Но они всё равно пошли наверх.
Крыша была изрисована граффити. Во все стороны действительно открывался вид на спальный район, и кому-то это могло показаться красивым. Люди остановились у одного из ограждений, как вдруг почувствовали ужас. Кожу покалывало, словно от электрического разряда, волосы зашевелились. Сергею даже показалось, что он видит в волосах Милы искорки.
Ощущение нереальности происходящего, вера в потустороннее вернулись. Люди как будто сначала прошли в измерение, где Ховринка была простым недостроем, потом вернулись туда, где больница проклята и несет смерть… Кто-то шел к ним…
Мила и Хлоя закричали. К ним двигались двое, тела их были аморфные, полупрозрачные. Они остановились и помахали руками, подзывая к себе, и тут молодые люди всё вспомнили и вздох облегчения вырвался у них…
Они подошли туда, куда указывали привидения, и всё закончилось.
Глава четырнадцатая
В мире…
И всё встало на свои места: то, что они призрачно ощущали, – сбылось. А именно…
Очень необычно чувствовал себя Сергей каждую ночь. За мгновение до сна парень вдруг понимал что-то главное. Иногда он пытался ухватить это, дабы осмыслить, но оно разваливалось. Состояние было похоже на преддверие сумасшествия.
Иногда ему казалось: он понимает, откуда оно берется. От разочарований.
Первое разочарование пришло, когда Сергею было три года. Ему сказали, что он умрет, и после этого в нем словно что-то разбилось, а из трещин полезли страхи. Его утешали бабушка и дедушка, они говорили, что он совсем маленький и ему еще жить и жить, поэтому о смерти думать не стоит.
Но они не понимали, что Сергей не хотел жить долго – он хотел вечности. Тогда он научился бояться мрака и холодной могилы: взрослые предупреждали, что через десятки лет его ждет небытие, и от этого он боялся жить. И вот уже когда он вырос, перед сном из какого-то высшего информационного поля Сергей выхватывал истину, которую он уразумел так: человек предназначен для счастья, безопасного существования и он бессмертен.
Каждую ночь он слышал чьи-то голоса, каких-то доброжелательных людей: они объясняли ему, в чем дело и почему он не должен бояться умереть. Их слова заставляли его вспомнить о том, что он вечен, и ему становилось радостно, потом всё ускользало туда, куда Сергей не мог идти, – в темную пропасть.
