Алексей Слаповский - Хроника № 13 (сборник)
– Хорошо сказано, надо запомнить.
– Вечно ты мои слова используешь. Спросил бы, что с деньгами.
– Спрашиваю: что с деньгами?
– Все нормально. Уже перечислила в банк.
– Молодец.
– Не надо меня хвалить! – кричит Варя. – Думаешь, приятно было просить у него? Он побирушкой меня теперь считает! А я виновата, что меня собственный муж не может обеспечить?
Саша обижен. Молчит.
Варя садится на постель.
– Прости. Я знаешь что поняла? Что художница я, может, не великая, но хоть какая-то. А дизайнерша – никакая. Мне это неинтересно. Оформлять чужое жилье я не хочу. И не умею. И не буду.
Варя плачет.
– Из-за этого так переживать? – удивляется Саша.
– В самом деле, – Варя улыбается. – Вычеркни, забудь.
87
Арина и Саша в кафе.
– Опять кафе, – говорит Арина. – И что я тут делаю?
– Просто зашла кофе выпить. И сюда же зайдет Виктор. С другой женщиной. И ты вдруг поймешь, что ревнуешь. Так бывает, женщина, да и мужчина тоже, по-настоящему понимает свое отношение к другому человеку, когда видит его с кем-то.
– Разбираешься в психологии, надо же.
– По сценарию разве не заметно?
– Не всегда. А если я не ревную?
– Тогда не будет истории. Ревнуешь.
Но вместо Виктора входит Варя. С Трофимом Ефимовым.
Они проходят в зал, довольно далеко от столика Саши, садятся. Варя – спиной к Саше.
– Ты чего это? – спрашивает Арина, заметив, как напрягся Саша.
– Это моя жена.
Арина оглядывается. В это время Варя повернулась, ища взглядом официантку. Саша тут же пригнулся. Арина говорит:
– Миленькая. С кем это она?
– Не знаю. Это ее Трофим. Я его один раз видел. Мужчина запоминающийся.
– Ее Трофим? В каком смысле – ее Трофим?
Саша встает.
– Ты что собираешься сделать? – тревожится Арина.
– Ничего, просто подойду к ним. Это ведь неестественно – увидеть свою жену и не подойти.
– Ты хочешь понять, что у них? По их виду?
– Нет. Да и не так просто это понять.
– Если любишь – просто. Сразу все почувствуешь. Твое дело, конечно, но иногда лучше ничего не знать.
– А я хочу знать! Ты бы вытерпела?
– Нет, конечно. Но я девочка, а ты мальчик. Будь мужественным.
– Буду.
Пообещав это, Саша идет к столику Вари и Трофима.
– Здравствуйте! – говорит весело. Слишком весело.
Варя явно растеряна. А опытный Ефимов вежливо кивает, сохраняя спокойствие.
– Ты что здесь делаешь? – спрашивает Варя.
– Странный вопрос. А ты? Я зашел кофе выпить.
– И мы зашли.
– У него что, негде жить? Где вы тогда встречаетесь?
– Вы напрасно… – произносит Ефимов.
– С ума сошел? – спрашивает Варя.
– Сошел, и давно! – раздается сзади.
Там сидит неизвестно когда переместившаяся Арина.
– Я вас очень прошу! – с нажимом, четко выговаривая каждое слово, говорит Саша. – Я вас очень прошу не врать мне. Я все равно увижу. Вы… как это называется…
– Спите друг с другом, – подсказывает Арина.
– Любите друг друга! – предлагает романтический вариант официантка, проходя мимо.
– Трахаетесь! – подает кто-то реплику из зала.
– Кувыркаетесь!
– Вступили в половую связь!
Саша наконец выговаривает:
– Вы… У вас что-то есть?
– Послушайте, если два человека зашли выпить кофе… – начинает Ефимов, но Варя его перебивает:
– Да, что-то есть. Рассказать, что именно?
– Не надо.
Саша возвращается к своему столику.
Через некоторое время Варя и Ефимов уходят, не глядя на него.
– Чудак ты, чудак… – вздыхает Арина.
– Помолчи.
Саша пьет чай. Отодвигает чашку. Открывает ноутбук.
Стучит по клавишам.
Входит Виктор с красивой женщиной. Они садятся за столик.
– Пошла, – говорит Саша.
– Не хочу, – противится Арина.
– Пошла, я сказал!
Арина встает и неохотно идет к Виктору и женщине.
– Отличный эпизод! – слышится чей-то голос.
88
Это говорит Савчук.
Мелецкий и Лика кивают.
Саша кисло улыбается.
– Женщина видит мужчину с другой и понимает, как она к нему относится, это и по жизни правильно, и по кино эффектно, – продолжает нахваливать Савчук. – Ты, Саша, будто и не рад. Тебе говорят приятные вещи, а ты что, недоволен?
– Я доволен. Просто удивляюсь, что в жизни и в сериале могут быть совпадения.
– На то и талант, чтобы они были! – поднимает палец Мелецкий.
– И никаких колес обозрения, никакой блевотины, – говорит Лика, с одной стороны, как бы тоже хваля, а с другой – ненавязчиво напоминая о Сашиных косяках. Держит в тонусе – опытный редактор!
– Но финал провальный! – говорит Савчук.
– Это да, – говорит Мелецкий.
– К сожалению, – говорит Лика.
– Если Виктор признается, что у него с посторонней женщиной отношения, сюжет опять сворачивает куда-то в сторону. Никаких отношений нет! – диктует Савчук. – Просто женщина должна сработать, как, – он щелкает пальцами, вспоминая слово. – Ну, в химических реакциях…
– Катализатор? – пробует угадать Лика, учившаяся в школе в двадцать первом веке и скачивавшая, как все, рефераты из интернета.
– Нет!
– Лакмусовая бумажка, – вспоминает Мелецкий, успевший поучиться в стариной советской или постсоветской школе, поэтому имеющий более глубокие познания по всем предметам.
– Да! Как лакмусовая бумажка – проявляет настоящие отношения! И начинается любовь!
– А женщина? – спрашивает Саша.
– Какая женщина?
– Та, с которой пришел Виктор. Может, это его жена, которая вернулась и его любит?
– В заявке этого нет, – тут же реагирует Лика.
– Ну и что? Если бы Лев Толстой написал в заявке, что Анна Каренина и Вронский будут жить счастливо и умрут в один день, а потом понял бы, что по логике она должна погибнуть, вы бы ему текст завернули?
– А что, я бы завернула, – улыбается непробиваемая Лика.
– А я бы нет, – возражает Мелецкий. – Под колеса – это как раз то, что надо.
– Мы тут не про Толстого, – напоминает Савчук. – Если бы эта бывшая жена давала новый интересный поворот – черт с ней! Но она убивает сюжет!
– Я просто понял, – задумчиво говорит Саша, – что никогда такого не бывает, чтобы чья-то любовь по кому-то не ударила.
– Она и ударяет. По ее мужу, – говорит Савчук. – Короче, Саша, финал эпизода: герой и героиня понимают свои отношения. Первая настоящая искра настоящей любви. И пишем дальше, можем еще успеть.
– Нет, – говорит Саша. – Я не смогу. Альберт Григорьевич, я больше вообще не хочу этим заниматься. Эти вымышленные герои и вымышленные отношения – они съедают мой мозг. Они съедают мою жизнь. Я хочу думать о настоящем, о своем, о том, что мне интересно.
Мелецкий говорит с неожиданной дипломатичностью (когда надо – умеет), с теплотой, с человечинкой:
– Саша, это и есть настоящее, твое, мы же видим! Ты просто немного устал.
Но Савчука интересует деловая сторона вопроса.
– Ты хочешь сойти с проекта? Отказаться? – прямо спрашивает он.
– Да. Я ненавижу этот сериал уже в начале, что же будет дальше? Я ненавижу этих героев.
– Которых вы сами и предложили! – делает выпад Лика.
– Мало ли. Голова большая, в нее чего только не влетает. То и плохо, Лика, – говорит Саша девушке с такой доверительностью, что глаза ее становятся напряженными – словно пьяный мужик в метро говорит ей комплименты и навязывает знакомство. Впрочем, она в метро давно не ездит. Кто-то ей машинку купил. – То и плохо, – говорит Саша, – что лезут именно эти герои. А настоящие уже тут, – он стучит себя по голове, – не выживают. Им там пусто и холодно. Они не хотят жить там, где нужно все время помнить про защиту от дурака. Жить и оглядываться на продюсеров, редакторов, формат, рейтинги! Они не хотят, чтобы им постоянно затыкали рот: длинный диалог, много слов, короче, короче, короче, это ты, Витя, все время мне тарабанишь: много слов – не кино! – будто ты и в самом деле понимаешь, что такое кино! Да блин, когда до тебя дойдет, что не бывает длинных и коротких диалогов, есть плохие, а есть хорошие! Независимо от размера! – Саша говорит вдохновенно, будто излагает свое кредо, забыв, что он-то как раз мечтает создать кино без диалогов и вообще без слов.
Мелецкий приятно улыбается, его это ничуть не задевает. Он и не такое видел и слышал от авторов.
– Все понимаю, – говорит Савчук, на самом деле не понимая и не собираясь понимать. – Но у нас договор. У тебя обязательства.
– Нет, Альберт Григорьевич, у нас договор только на заявку, я ее написал, ее приняли.
– В самом деле? – обращается Савчук к Мелецкому.
– Мы сами решили, что будем составлять поэтапные договоры, а не на всё сразу. Подстраховались.
– Да уж, подстраховались! И он подстраховался. И договора нет, и денег не платили, имеет полное право не работать!
– А не надо жадничать! – не удерживается Саша от мстительной реплики.
Но произносит ее не злорадно, а легко и весело. И даже словно жалея своих оплошавших деловых партнеров.
– Учти, Саша, – холодно говорит Савчук, – это чревато последствиями. Ты можешь больше не получить работу. Наш мир тесен, твоя слава автора, который бросает проекты, разлетится быстро. Рискуешь выпасть из процесса – навсегда. Понимаешь?
