Надежда Белякова - Конкурс
Тут ЦРУшник бросается на изнуренную орденами грудь тов. Малина Клюквина с неистовым, но радостным воплем: «Папка! Я нашел тебя!»
Они решили дальше вместе бороться за мир во всем мире».
Вирус засыпал сидя, но все же спать не ложился, а сидел у компа и ждал отзывов о его опусе. Великая штука общение, даже так – по Интернету. Вирус подумал: «Хочется увидеть их. Какие они, эти люди? Этот работяга из технической интеллигенции, бывший «челночник» – Бур, женственная Миралинда, резкая и вздорная, но очаровательно агрессивная Вдова братьев Гримм? Какие они?» – пронеслось в его голове. Он как-то по-новому взглянул на стены этой съемной в квартире хозяйки комнаты.
Он, мужчина под пятьдесят, уже почти год снимал этот угол. И страшно боялся потерять это жилье, потому что в начале этой аренды, до того, как потерял работу, он еще мог на что-то надеяться. Но это комната московского паренька, отбывающего службу в армии. Скоро он вернется из армии, и его бабушка, Дарья Николаевна, перестанет сдавать эту комнату ему, Александру, московскому безработному, выгнанному женой, никому не нужному с тех пор, как умерла его мать, человеку. «Вот это и есть личный триллер…» – подумал Александр, или Вирус, выключая компьютер того самого внука квартирной хозяйки.
Он думал о том, что пишет эту полную идиотизма белиберду только ради того, чтобы не оставаться один на один со своими мыслями.
А то, что это наглый бред, – и сам он понимал это не хуже других. Просто описывать то, что он, как последний идиот, после смерти матери не стал разменивать родительскую квартиру, желая сохранить родительское гнездо в неприкосновенности, и все осталось оформлено на сестру Катерину, – слишком больно, да и неинтересно никому читать его личный триллер.
Он-то полагал, что его брак прочен. Обжитый годами, устойчивый мир с четким равнобедренным треугольником: жена + любовница. Там и там – его преданность и постоянство, и никаких драм. Он – трудоголик, «все в дом», как говорится. Воспитал ее дочь от первого брака и любил ее, как родную доченьку. Оплачивал ее учебу в институте, как и все другие милые пустяки молодости, тряпки, туфли. Все нормально! Нормальное и стабильное благополучие, все как у всех. И то, что спустя два года после смерти матери теперь уже бывшая жена Татьяна выгонит его из квартиры, впрочем, она ее получила до их брака. Да, к этому он оказался не готов.
Но именно так он и оказался бомжом. Так быстро и неожиданно легко. И все бы не так страшно, но то, что одновременно и фирма, в которой он работал, лопнула в разгар кризиса 2008 года, и нападение на него осенью того же года с жестоким избиением, – все это подорвало его здоровье. Да и то, что паспорт отнят грабителями, – все это вместе обрастало жутким комом и неслось в пропасть вместе с ним. И он понимал, что положение, в которое он попал, – гибельное, и что и без того за два месяца он уже задолжал квартирной хозяйке. Но не было даже сил осознавать это. Оставалось лишь ловить мгновения удовольствия – тепла пусть и чужого дома, но все же не на улице. И даже возможность пообщаться, пусть с незнакомыми людьми, но все же пообщаться на равных под этим странным ником – «Вирус» – это была немыслимая роскошь в его новой реальности.
Ведь «свои», с тех пор как он оказался бомжом, – отвернулись. Сестра, защищая от него оказавшуюся по странному завещанию матери только ей принадлежащую недвижимость, не впустила его в дом. Даже когда он просил о помощи ее после нападения грабителей, чудовищно израненный. Просил через закрытую дверь о помощи, но сестра, посмотрев на него через дверной глазок, увидев его окровавленного, избитого грабителями, так и не открыла. И не откликалась.
Его любовница, существовавшая в его жизни параллельно с его браком, Марина, – тоже не приняла его, как говорится, «с вещами». Только тогда и выяснилось, что три года близости оказались отнюдь не поводом для сближения. И ей нужен он был именно на день-два в неделю, с букетом, «приходящий», благополучный, наполненный впечатлениями о заграничных путешествиях, приглашающий в милые уютные московские кафе, где так очаровательно приятно обсуждать прочитанное, увиденное на DVD и услышанное, – словом, заботящийся о «культурной программе» в их затянувшемся романе. Вирус мысленно перебирал воспоминания, как укладывают вещи в дорогу, оценивая их нужность в пути. И всякий раз убеждаясь, что уже не пригодятся.
«Триллер»… Конкурс «Триллер»! Да разве напишешь о том, что он не просто побывал, а честно воевал в «горячей точке»? Писать о пережитом тогда? Зачем этим людям с их радостями и горестями?
«Эх! Зря вспомнил о «горячей точке». Теперь точно не заснуть. А ведь пытался тогда «откосить», – с горечью подумал он, сам опасаясь своих воспоминаний, как призраков.
7. Бур
Глубокая ночь. Олеська, дочка Бура и его жены Зои, – ночует дома. Поэтому в доме блаженная тишина, сладостный покой, и Зоя с мужем поздно не засиживались. Оба около десяти пошли спать. Но среди ночи Бур проснулся и заснуть уже никак не мог, он словно «все вспомнил» и замер на критической точке. Он выскользнул из постели, стараясь свести все свои движения к минимуму, а значит, и звуки. И тихо, босиком прошелестел в кабинет к ноутбуку. Бур уселся на диване перед дисплеем ноутбука, стоящего на небольшом журнальном столике. Здесь же теснились открытая и початая бутылка водки, недопитый стакан и надкушенный огурец. В противоположном углу комнаты включенный телевизор, издавая треск, показывает только помехи. Он, замерев, тупо смотрел на дисплей, словно пленка остановилась. На его плече появилась рука его жены Зои. Она тихо, но твердо произнесла:
– Говорила же я тебе – лучше не вспоминай! Лица на тебе нет! Лучше выспись хорошенько! Завтра у нас «день икс».
– Ты о чем? Какой такой «икс»? – словно очнувшись, спросил Бур.
Зоя, набрасывая на него плед, поясняла ему тем же голосом, с которым когда-то кормила с ложечки их дочку, когда та болела:
– Забыл уже? Завтра к нам на обед придет Леськин… Ну, теперь уже не хахаль, а честь по чести – жених и отец нашего будущего внука. Токсикоз у Леськи – жуть! А ты тут завис. Все!!! Выключай ты свой «триллер»! Все!!! Спать пошли! Я тебе на завтра новую рубашку прикупила и галстук! Завтра наденешь! Пусть видит, какой ты у нас красавец… Знай наших! Все-е-е-е! Выключай шарманку!
Бур, закутанный в плед, уже выходя из комнаты, все же уточнил у толкающей его в спину Зои:
– А кто он вообще-то? Это тот, из-за которого она сразу в своей комнате прячется, когда он звонит? Олигарх хренов?
Она нежно подталкивала его в спину, заставляя его проворнее двигаться в нужном направлении и идти в спальню. Там она его, как маленького, уложила и укрыла, шепотом объясняя Буру, отставшему от семейной хроники событий, последние расклады в их жизни:
– Ну, ты ворчун… ну почему сразу – олигарх? Да еще и хренов? Может быть, он хороший человек? Да… Тот самый. Солидный оказался товарищ. Банкир! Во как! Да! Наша Леська – красавица! А у него вилла на Канарах! И на Майами тоже есть! Все как полагается! «Мерс» – танк! За спиной – «колобок». Ну, в смысле охранник лысый, бритый!!! Ну все! Спи! Забудь ты про свой триллер!
Бур, конечно, заметил, что жена явно волнуется и боится его воспоминаний. И он подумывал о том, что не лучше ли стереть и забыть всю ту жуть. Зоя тоже обдумывала многое… Так каждый со своими мыслями поворочался, вздыхая, укладываясь поудобнее спать, и вскоре оба заснули. А дисплей компьютера Бура остался светить в темной комнате с выключенным светом, в торжественно именуемом семейством Бура «кабинете». Высветилось появление нового из участников конкурса под ником Stylо.
8. Вирус
«Затаились все! Никто ничего не пишет!» – думал Саша-Вирус, уныло просматривая замерший форум сайта сценаристов, устроивших конкурс «Личный триллер каждого».
Он почувствовал, что его собственные воспоминания, как шум соседской гулянки, – этого его личного триллера, гудят и не смолкают в нем самом, как ни старался он отвлечься от тех мучительных воспоминаний прошлого.
Вспомнилась ему ясно и пронзительно середина восьмидесятых. Вот он – Вирус, а тогда – Саша, сидит ночью на кухне один и тупо смотрит на повестку в армию. Он нервно курит. Пиво выпито, чешуя от воблы и ошметки на газете со статьей о событиях в Афганистане. Родители с сестрой на даче – он совсем один в квартире. Допив остатки пива, он занялся странными вещами: прикрепил множество значков с сугубо советской символикой на спину белой рубашки, которую к тому же старательно всю расписал лозунгами: «Пионер всегда готов!», «Наша цель – коммунизм!» и прочее. Потом покопался в шкафу. И достал оттуда старый чемодан, со дна которого извлек красный галстук. Повязал его. Под него завязал еще два отцовских – полосатый и в цветочек. Потом извлек из шкафа материнские невероятные красные лакированные сапоги на высоких каблуках. Конечно, они малы, и он, чтобы влезть в них, распорол их сзади. С трудом влезает в них. Ковыляя, проходит по комнате, произнося вслух:
