Наталья Милявская - Быстрее С.
При этом в телеведущие (как и в святые) в наши дни просто так не пролезешь. Нужно состояться как социально значимая личность. Попеть в попсовой группе. Потусить на каком-нибудь телепроекте. Получить пару золотых медалей на Олимпиаде. Ну, или, в крайнем случае, убить кого-нибудь в состоянии аффекта и быть триумфально оправданным в суде. В последние годы распорядителями эфирного времени становятся сплошь вышедшие в тираж певицы, певцы, спортсмены и разные светские бездельники – руководство каналов уверено на сто процентов, что людям у телеэкранов интересно видеть в этих самых телеэкранах только ранее засветившихся персонажей. Круговорот персон в природе. В общем, мы попали, дорогие друзья – в ближайшие лет тридцать нам уготована участь лицезреть на экранах одни и те же физиономии. Потому что, если уж чья-то железобетонная задница доползла до вожделенной должности «телезвезды», обратный путь она мечтает проделать разве что вперед ногами…
Я сижу на полу в холле понтовой квартиры в центре Москвы и смотрю, как лицо одного из федеральных каналов вот уже минут десять пытается записать первую подводку.
– Привет, это передача «Гости», и мы находимся в гостях у… блин, давайте перепишем. Привет, это передача «По гостям»… тьфу, то есть «В гостях»… Так, давайте еще раз перепишем. Ленусь, у меня, кажется, заколка сползает. Поправь, пожалуйста!
– Стоп, моторы! – устало кричит оператор постарше, тот, что с «тоннелями», и опускает камеру.
Возникает Ленуся, поправляет заколку, взбивает локоны, припудривает носик. Анжелика еще раз пробегает взглядом текст, вздыхает и бросает листок на пол.
– Готова! – сообщает Анжелика.
– Пишем! – кивает второй оператор.
– Мотор! – командует первый и приникает глазом к видоискателю.
– Привет! Это передача «В гостях», и сегодня мы… блин, чего-то не идет сегодня! Сегодня мы проникли в квартиру к Ивану Сереброву, известному артисту, кумиру девушек… и не только… который совсем недавно состоял в известном коллективе, музыкальном коллективе. А теперь вот один … в общем, вы поняли. – Анжелика умолкает на секунду и говорит «жабе»: – Подрежешь концовку, ладно?
– Хорошо! – кивает та. – Снято!
– Стоп, моторы! – опять командует первый оператор, и оба синхронно ставят на пол камеры.
– Меняем точку и пишем интервью, – сообщает «жаба». – Начнем с зала, потом спальня.
– Что-то я сегодня такая тормозная! – хохочет Анжелика, сидящая посреди зала спиной к книжным полкам на одном из кухонных барных стульев. Ее изящная поза позволяет любоваться изгибом талии, прямой спиной и точеной коленкой, выглядывающей из-под подола платья. – Иван, у тебя есть энергетик?
– Может, «рэд булл». Андрюш, глянь в холодильнике! – кричит Иван в коридор.
А мне, пожалуйста, йаду!
Андрей, который сидит напротив меня на полу холла, невозмутимо встает и направляется на кухню. Через минуту он проходит мимо с банкой энергетика в руке.
– Спасибо! – кокетливо произносит Анжелика. Откупорив банку, она делает несколько жадных глотков. У кого-то выдалась бессонная ночь…
Если бы я была директором телеканала, я бы уже давно выгнала эту цыпочку к чертовой бабушке. Она одной пленки ежедневно тратит на уйму денег! Впрочем, я понимаю, маркетинг – важная вещь. Тесная дружба с кем-то из руководства канала – тоже…
– А давайте, мы сейчас вот тут будем просто беседовать, как бы без камер, а вы это все подснимите! – предлагает Анжелика.
Гениально!
– Да, давайте, – кивает «жаба». – Снимаем? – это уже вопрос к операторам.
Те синхронно вскидывают на плечи камеры, и первый снова командует:
– Мотор!
– Иван, скажи мне – ты живешь один? – кокетливо интересуется Анжелика.
– А что? – так же кокетливо переспрашивает Иван.
– Ну… комнат же три. Не много для одного человека?
– Если честно, то я был бы не против шести комнат. Но пока довольствуюсь тремя. Разумеется, у меня часто бывают гости, так что жилплощадь не пустует.
– А девушка? – продолжает гнуть свою линию Анжелика.
– Я одинок, как лист на ветру, – восклицает театрально Иван.
Анжелика весело хихикает.
– То есть твое сердце свободно? – говорит она, качая шикарной ногой в шикарной туфельке.
– Нет, я так не сказал. Сердце мое навсегда отдано музыке! – сообщает Иван с едва заметной иронией в голосе.
Анжелика опять смеется.
Что же ей так весело?
– А если выбирать между любимой девушкой и музыкой, что бы ты выбрал? – спрашивает она.
– Конечно… музыку! – улыбается Иван.
Анжелика надувает губки.
– И даже если речь идет о такой девушке, как я?
Иван берет небольшую театральную паузу.
– Не обижайся, но я все-таки выберу музыку, – отвечает он. – Хотя, разумеется, выбор этот дастся мне нелегко!
Вот скукотища-то! Интересно, на какой минуте зрители переключатся на другой канал?
– Дорогие друзья, вы уже поняли, что Иван Серебров не жалует девушек и сосредоточен только на искусстве.
А вот после этой фразы зритель точно решит, что Иван Серебров в одночасье сменил ориентацию. Женский манекен без головы отлично эту догадку проиллюстрирует.
– Ну, я бы не стал так обобщать… – смущенно говорит Иван.
– У тебя очень уютная квартира! Очень много книг. Признайся, ты их сам прочел, или тебе пиарщик посоветовал их на полку поставить? – веселится Анжелика, довольная своей шуткой.
– Знаешь, я действительно все их прочел, – так же весело сообщает Иван. – И у меня нет пиарщика.
А вчера вроде как еще был… то есть была.
– А это что за пусечки? Ты коллекционируешь машинки? – тоном маленькой девочки тянет Анжелика, выдергивая с полки желтое нью-йоркское такси размером с пачку сигарет.
– Аккуратнее, это моя любимая! Мне друзья привезли, в подарок.
– А подари мне что-нибудь! – Анжелика вернула на место желтую машинку, вытянула длинный блестящий автомобиль с большими колесами и ногтем пытается подцепить крохотную дверцу.
– Осторожно! Это «Роллс-ройс Фантом» 1939 года, коллекционная модель.
– А это что? – Анжелика, соскочив с барного стула, уже вовсю хозяйничает в Ванькиной коллекции.
– Это «Паккард Виктория», год выпуска, если я не ошибаюсь – тридцатый. Слева от него – это «Форд Зеро», вообще начала века. Смешной, правда? Рядом – кстати, «Майбах Цеппелин», такой выпускали тоже примерно в тридцатом году. Красавец, да?
– «Майбах»? Круто! Но я, конечно, предпочту «Майбах» в настоящую величину и поновее, – хохочет Анжелика.
– Не сомневаюсь! – улыбается Иван.
– У каждого артиста дома есть полочка с наградами! – чешет без остановки Ажелика, вернувшись на барный стул. – У меня вот есть. Правда, их немного, все премии, которые вручались группе, остались у нашего продюсера. Но, знаешь, там есть дипломы двух музыкальных фестивалей, награда «Персона года» от одного женского журнала… Такая прикольная женская фигурка из бронзы. А у тебя есть что-нибудь?
У Ивана нет никакой полки для наград. По крайней мере, я не заметила.
– Знаешь, мне кажется, стоит заводить полку для наград только тогда, когда тебе дают что-то действительно стоящее. «Оскара», например. Я пока не сподобился. Разные дипломы пяти-шестилетней давности с конкурсов молодых талантов не в счет. А награды нашего коллектива, от которого я недавно, скажем так, отпочковался, также остались у моих бывших коллег. Однако… думаю, совсем скоро я все-таки поставлю на полку весьма интересную статуэтку.
– Какую? – оживляется Анжелика.
– Дело в том, что я номинирован на престижную музыкальную премию от нового телеканала Neo TV…
– Да, да, я что-то слышала. В какой номинации?
– Дебют года в стиле хип-хоп, – в голосе Ивана явно слышится удовольствие. – Между прочим, премия вручается в этом году впервые, и мне особенно приятно…
Беседу прерывает громкий телефонный звонок.
– Какого черта? – восклицает «жаба».
– Ой, это мой! – всплескивает руками Анжелика. – Ленусь, дай сумку!
– Стоп, моторы! – с плохо скрываемым раздражением командует первый оператор.
– Ликуся, я же просила отключать мобильний! – говорит «жаба». Анжелика кивает и подносит к уху блестящий понтовый телефончик, который ей протянула визажистка.
– А, Марсель! – восклицает Анжелика и, улыбнувшись, как кошка, переходит на беглый французский.
Иван так и остается сидеть с открытым ртом, оборванный на полуслове.
– Пять минут перерыв – и продолжаем! – сообщает продюсерша.
– Где можно покурить? – интересуется оператор в рубашке.
– На кухне, – отвечает Иван.
Из зала мимо нас с Андреем тянется вереница людей. Встаю с пола, чтобы мне ненароком не наступили на ногу. Последним выходит Иван, оставляя в зале Анжелику болтать со своим невидимым французским другом.
– Курица! – говорит он едва слышно. – Мы такими темпами до ночи тут сидеть будем.
А можно я пойду домой?
9Шум, голоса, басы, пульсирующие где-то в селезенке. Стробоскопы, зеркала, и в этих зеркалах – бесконечная вереница лиц, спин, локтей, коленок. Запах духов и сигар, флирта и похоти, скуки и истерики. Проплывает официант с подносом, полным пустых бокалов. Пристраиваясь к нему в фарватер, поднимаюсь по узкой лесенке куда-то вверх. Выныриваю из-за широкой мужской спины, обтянутой блестящим пиджаком, и тут же слепну. В глаза мне смотрит лампа от телекамеры.
