Александр Малашкин - Глас Времени
– Очень удивляет.… Но послушай, адекватный здоровый человек не может вот так сходу поверить. Мне нужно время и… ответы.
– Давай так: я постараюсь ответить на твои вопросы. А ты дашь обещание помочь освободиться и унести ноги.
Иосиф кивает.
– Вот и хорошо. В этом времени я – значимый ученый, на хорошем счету, и не хочу жертвовать положением. А если нас поймают с этими господами в зеленой форме, в окружении автомобилей двадцать первого века, будет столько вопросов… Лучше тебе не знать, как работает гестапо. Они и меня не пощадят.
Полицейский двигается к «Мерседесу» Иосифа, открывает багажник и с минуту в нем роется. Отыскав аптечку, возвращается к напарнику и, распечатав очередную упаковку бинтов, начинает аккуратно перевязывать раны. Все же чтобы перебинтовать спину человека в полубессознательном состоянии требуется, как минимум, усадить его неподвижно. Полицейский тщетно пытается выполнить разом две функции, напарник то и дело падает. Оказывать медицинскую помощь в полевых условиях всегда сложно, а делать это силами одной пары рук – сложнее вдвойне.
Он идет к Иосифу:
– Поможешь! Держи спину, так… вот так…
Иосифу вспоминаются страшные фотографии обожженных людей. Отслаивающаяся зеленовато-коричневая кожа с множеством кровоподтеков, язвы, волдыри. Он смотрел передачу, как на одном химическом заводе произошла авария, и сейчас видит что-то похожее.
Полицейский замечает дрожь в руках ассистента.
– Страшно?! Может, все-таки расскажешь, что произошло?
– Я бы и сам рад узнать.
– Не морочь голову, вы с этим типом в шляпе заодно!
– Эй, – доносится крик из автомобиля, – не хочу отрывать от важного занятия, но разве вы не видите? Это не просто раны, это последствия интенсивного облучения! Перебинтовывать человека в таком состоянии категорически воспрещается! Ему нужен хирург и хорошие медикаменты.
Полицейский склоняется и только теперь замечает странный характер ран на теле друга.
– Похоже, ты прав! Доктор?
– Нет, просто озвучиваю очевидное.
– Умник, значит! – Полицейский просовывается в салон и ударяет Лабберта по лицу.
– Я четверть часа над ним корячусь, а ты заявляешь только сейчас?!
– Уж извините, мне вообще-то велели заткнуться!
Полицейский садится на пассажирское сидение и, поставив ногу на порог, принимается настраивать рацию.
– Прием, прием! Нужна поддержка. Как слышите? Прием.
Ответом служит лишь шум.
– Эй, ты, – обращается он к Иосифу, – помоги усадить напарника в машину. Выдвигаемся в лечебное учреждение!
– Ему уже не помочь, – гундосит Лабберт, облизывая кровь на губах. – Даже если по счастливой случайности с неба свалится самая лучшая клиника, и врачи немедленно примутся за лечение, он проживет короткую мучительную жизнь.
– Заткнись, если не хочешь получить еще раз!
Полноприводная «Ауди» вырывается на проселочную дорогу. За ней поднимается стена непроницаемой пыли.
5– Ничего не пойму… Где автострада, которая была здесь двадцатью минутами ранее? – спрашивает полицейский.
– Осталась позади, в будущем! – отвечает Иосиф.
– Шутить вздумал?!
– Он не шутит, – вступает Лабберт. – Всё действительно так. Единственное, он напутал со словами «позади» и «в будущем»… смысл не искажен, но формулировка необычна.
Полицейский не выдает нахлынувшей паники, тревоги и ужаса. Его чувства сейчас отданы разуму, который изо всех сил прощупывает варианты, как спасти напарника. В 2010 году он уже попадал в похожую ситуацию, но не в Германии. Он был членом Немецкого военного персонала в составе Международных сил содействия безопасности в Исламской Республике Афганистан. На их бригаду было совершено нападение, и, когда атаку удалось отбить, ему на собственных плечах пришлось выносить раненых. Он видел кровь и видел смерть, и с тех пор его это не пугало. Куда страшнее осознавать ответственность за то, что можешь попросту не успеть довезти товарища до точки оказания помощи.
Добравшись до первого населенного пункта, полицейский сбавляет ход и присматривается к окружающим домам. Он не первый год патрулирует эти места и знает каждый городок в радиусе полста километров, но сейчас он начисто сбит с толку: улицы и некоторые здания вроде бы на своих местах, но в то же время чего-то нахватает. Ему хорошо знаком местный ландшафт, он вроде бы прежний, но смущают деревья: в местах, где он привык их видеть, сейчас преимущественно ничего нет. Местные жители одеты нарочито старомодно. Мужчины либо в строгих костюмах, либо в крестьянских одеждах. На головах множество видов различных шляп, а вместо поясных ремней почти все носят подтяжки. У полицейского по коже гуляет мороз. Не понятно, кто тот непостижимый режиссер, который устроил такую невероятную постановку? Не понятно, почему все эти люди так смотрят в его сторону? Вот женщина роняет корзину с продуктами. Из нее выкатываются красные яблоки и куриные яйца. Вот мужчина, усердно толкающий тачку, засматривается и случайно переворачивает ее на бок. Какой-то рабочий с канистрой в руках вовсе спотыкается и падает, горючее попадает на одежду, но он не в силах оторвать взгляд от неизвестного автомобиля.
– Я знаю эти места много лет! Более того, я патрулировал в этом городке несколько часов назад; вон там, на углу должен стоять круглосуточный «Сабвей», в нем я пил кофе в три часа ночи. Но там пустое место, а судя по солнцу, сейчас далеко за полдень. Значит, со временем действительно что-то произошло?
– Так точно, господин полицейский, – усмехается Лабберт. – Рад, что до вас двоих наконец-то дошло! Бог мой, я думал, люди двадцать первого века будут куда более предрасположены к удивительным вещам, к фантастике, к восхитительным возможностям технических достижений! Как же я заблуждался! Вы ничем не отличаетесь от деревенщин из века двадцатого. Даже хуже. Вам, чтобы поверить, нужны сухие доказательства и факты, этим же достаточно красочных слов и захватывающих историй.
6На одном из строений виднеется красный крест на белом фоне. Полицейский сворачивает туда.
Посмотреть на чудо-агрегат выходит сам главврач. Он поглаживает седую бородку, окруженный медперсоналом. После минутного оцепенения, облученного напарника все же уносят. Сейчас полуживое агонизирующее тело будут осматривать терапевт совместно с хирургом.
Лабберт с Иосифом прогуливаются возле машины и потирают запястья. Они пообещали вести себя тихо, и полицейский вынужден был их отстегнуть.
– Узнаю кольца автомобильных компаний, – говорит главврач. – Но что еще за модель? Я таких никогда не встречал.
– Концептуальная модель! – отмахивается полицейский. Ему не до болтовни. Через минуту он побежит за своим другом.
– Концептуальная, говорите? Очень интересно. А что это на вас за форма? Зеленая какая-то, больше на военную похожа. На спине большими буквами «полиция». Впервые вижу.
– Не имеет значения.
– Как знаете.
Уходя, главврач приказывает персоналу разойтись. Быстрым шагом скрываясь в глубине коридора, он размышляет, которому из ведомств доложить о случившемся. На столе под стеклом возле телефонного аппарата есть памятка с важными номерами. На этот счет у него строгие указания: доносы осуществлять только по каналу гестапо. На остальное существует «полиция порядка», но этих ребят он сегодня не побеспокоит.
Впервые приходится воспользоваться телефонным номером в графе под цифрой один. На морщинистом лбу выступают капельки пота, руки дрожат. Однако крепкий табак помогает с собой совладать.
Цинковый голос в телефонной трубке сообщает: группа выдвигается. Спецслужбы при диктаторских режимах работают великолепно.
7Иосиф держится в тени дерева, прислонившись к стене больничного здания.
– Бежать не пришлось: наш полицейский оказался сговорчивым малым, – рассуждает Лабберт. Он становится рядом.
– Тогда как же наш уговор?
– Ты же не думаешь, что я такая редкостная скотина, которая может запросто сбросить со счетов человека, нуждающегося в помощи? Все, что хочешь знать, я тебе и так расскажу, без всяких уговоров. А вообще, будем честными: рассказывать-то нечего! Ты попал в прошлое, сегодня 10 сентября 1939 года. Германия. Как я догадался, историю ты знаешь хорошо; стало быть, объяснять, какая острая в мире царит обстановка, не нужно. Семь суток назад британцы объявили нам войну. Вермахт в данный момент блицкригом занимает территорию Польши. Боевой дух гражданского населения и армии на подъеме. Большинство немцев верит, или хочет верить, в нацистскую партию и фюрера. После прошлогодних и весенних завоеваний все прониклись глубокой верой в победу.
Ветерок теплыми порывами качает ветви и шумит листвой. Золотые лучики, играя и рябя, пробиваются сквозь зелень. Отовсюду доносятся отголоски безмятежной сельской жизни. Где-то гудит мотор, скрипит телега. Многоголосое и оттого незаметное тявканье местных собак. Бормотание рабочих. Иосиф видит, слышит, верит, но не безоговорочно; сомнение в реальности еще слишком крепко. Он в предвкушении: хочется бежать, проверять, искать слабые места. Такого ведь не бывает! Мечты о путешествиях во времени проистекают из области фантастики. Он по-взрослому огорчен, но по-детски обрадован, что это случилось именно с ним.
