Milla Smith - Судьба амазонки
Клепп замолчал, ожидая ответа. Искоса он наблюдал за реакцией на его слова супруги барона, но на её непроницаемом лице было написано спокойствие и непреклонность. Он справедливо заключил, что мать как-то замешана в истории с побегом, который сразил барона. Отец Архелии сильнее нахмурился и продолжал молчать. Клепп снова начал:
– Чтобы не причинять вам лишних беспокойств своим пребыванием, я считаю необходимым покинуть ваши земли и вернуться назад. Надеюсь, что мы останемся друзьями. Предлагаю не таить зла друг на друга. Случилось то, что случилось. Так, видно, угодно богам. И мой дом тоже остался сиротой без хозяйки, которая так опрометчиво отвергла его.
Голос герцога звучал уверенно, но в душе он сомневался в кристальной искренности своих слов. Он изо всех сил старался убедить в благих намерениях прежде всего самого себя.
– Довольно, – подал голос барон. Он поднял ладонь и слегка хлопнул ею по столу. – Я стар, и мои соседи, как голодные волки, ждут моего смертного часа. Моя дочь сыграла на руку моим врагам! Она, моя единственная наследница, предала интересы княжества. Предала всё, что отстаивал я с мечом в руках, не жалея жизни! – несчастный отец заволновался, и голос его задрожал, он наконец посмотрел в глаза герцогу. – Они и сейчас бы напали на меня и не оставили никого из преданных мне людей в живых. Людей отправили в рабство, а землю разорвали бы на части, растащили бы по клочкам… Мой час близок, и силы покидают меня. Мои обидчики поднимут голову и со всех сторон поползут сюда. Они ждут, – он почти до шёпота понизил голос. – Они ждут, когда ты уйдёшь и уведёшь своих людей. Останься, Архи вернётся когда-нибудь. Всё наладится. Она одумается, я уверен, потому что сам воспитал её такой, но сделает это позже. Будет и свадьба, и дети, и… наследник, – барон неожиданно схватил Клеппа за руку, и тому показалось, что старик спятил, добровольно отдавая власть в руки пришлого господина. Барон на самом деле хватался за соломинку.
– Ты не раскаешься в своем предложении? – церемонии были отброшены.
– Я не отдал бы свою дочь за негодяя. Я знаю о тебе много, очень много… Ты благороден, честен, разумен и осторожен. Ты же не примешь скоропалительного решения. Не уходи. Поживи, оглядись, – заметив испуг в глазах герцога, отец беглянки заговорил поспокойнее. – Ты не думай, я не сошёл с ума. Я – воин, ты – воин, и она – тоже воин… – он сжал губы, чтобы скрыть боль, которую причиняли воспоминания о дочери.
– То есть ты предлагаешь мне остаться, чтобы соседи-враги решили, что договоренность между нами достигнута. И я, как будущий хозяин, не дам в обиду новых подданных.
– И целых две армии встанут на защиту княжества, если потребуется, – голос барона при последних словах снова зазвучал грозно.
– Каждый неосторожный шаг может повредить как тебе, так и мне. Я хочу ещё раз обдумать предложение. Когда приму окончательное решение, сам приду и сообщу об этом. А пока покину вас, до вечера!
Клепп повернулся, чтобы уйти, но заметил такое безнадёжное выражение глаз, смотревших снова в пустоту, что ему стало жалко старого вояку. Барон как в пучину погружался в своё горе, не видя ничего, кроме рухнувших надежд. Его жена притихла и размышляла о неясном будущем владений. Неожиданно для самого себя герцог спросил у супругов:
– Вам не кажется, что старые боги перестали слышать вас?
– Я верил в них с детства. Они хранили меня в бою, подарили мне жену и дочь… А ты втихаря молишься другим, – повернулся он к жене, вспоминая застарелую обиду. – Я знаю, потому нас и наказали. Отобрали нашу девочку. Пришла ко мне в дом – так поклоняйся солнцу, а не своим болотным кикиморам.
Баронесса вспыхнула:
– Не говори так, они всё слышат. Не верьте ему, мои боги покровительствуют лесам, воде и семье.
– Ага, в ваших лесах одни болота непролазные. Такая и семейная жизнь будет у тех, кто в них верит.
– Вы не против, если я пришлю сюда одного отрока? – вмешался в семейную распрю Клепп. – Он владеет очень сильным Знанием, да его и просто интересно послушать. Надеюсь, его молитва поможет вам сейчас.
– Даже если он колдун, то не вернёт Архи, – барон не мог думать о вере, пока не было известий о дочке.
– Нет, он чародей слова. Когда он говорит, сердца людей согреваются даже в самые страшные холода.
– Супругу нужен отдых, я дала ему успокаивающее зелье, – баронессе не хотелось вмешивать ещё и третью веру в запутанные отношения с мужем.
– Заповеди его бога вылечат лучше целебных трав и снадобий.
– Хорошо, может, отвлечёт меня немного, – неохотно согласился барон. – Предупреждаю, что я не терплю всех этих бродячих трепачей и слюнтяев. Только потому, что ты настаиваешь, я пойду на такую пытку.
– Когда в душу проникнет свет его веры, возвращаются и силы. Когда в моих глазах было отчаяние, к сожалению, такое было, он сумел оттащить меня от пропасти. Фридберт – мой любимец и талисман. Попробуйте прислушаться к нему, спорьте, если хотите. Он сумеет развеять ваши сомнения. Задайте ему целую кучу вопросов – ответит на любой. А если наскучит, отсылайте прочь, но когда он уйдёт, вы через некоторое время опять пошлёте за ним. Вам будет недоставать его интересных историй.
– Добро, присылай свою живую книгу, – наконец сдался барон.
Герцог вежливо улыбнулся недовольной баронессе и вышел.
5. Друг, помощник, советник
Свежий воздух, напоённый весенними ароматами распускающихся деревьев, ворвался в лёгкие герцога после затхлой сырости нетопленного помещения. Клепп невольно потянулся, подставив своё мужественное загорелое лицо по-весеннему обжигающим солнечным лучам. Он был доволен переговорами. Всё складывалось наилучшим для его дела образом, и он мгновенно забыл о сбежавшей девчонке, погрузившись в заботы по устройству своего нового княжества. Никаких препятствий более не существовало. Герцог с одобрения хозяина земель решительно прибирал власть к рукам.
Жизнь била ключом на господском дворе. Рабочие, как муравьи, суетились на строительстве прообраза будущего замка. Воинский дух хозяина, казалось, сквозил в узкие бойницы высоких башен. Двор был завален грубо тёсаными камнями, деревянными балками и мощными металлическими деталями для ворот с устрашающими литыми фигурами сказочных чудовищ. Клепп придирчиво огляделся и двинулся вперёд. Всюду чувствовалась сильная рука барона, внушающая страх, но неумелая в обустройстве. Встречные настороженно сторонились пришлого господина. Смотреть прямо в глаза простолюдины не смели. Они пристально сзади оглядывали дорогую одежду, превосходное оружие и складную богатырскую фигуру герцога. Ремесленники словно пытались угадать, какая участь ждёт их под властью нового хозяина. Радостными их выводы не были, скорее, наоборот. Клепп не был похож на человека, рядом с которым легко. Его по-орлиному цепкий взгляд замечал каждую мелочь, а недовольно сжатые губы говорили, что предстоит очередная перестройка стен или башен.
Маленькая растрёпанная девчушка, пробегая мимо, остановилась. Вид у неё был презабавный. На рваном выцветшем платье красовались дорогие украшения, видимо, подаренные отцом-воином после успешного похода. Она смело оглядела важного господина и бойко сказала:
– Ты похож на моего папу. Тоже красивый.
– Спасибо, – рассмеялся он.
– Это ты на нашей Архи хотел жениться?
– Да, собирался.
– Она сбежала.
– Я знаю.
– Так у тебя теперь нет невесты?
– Выходит, нет.
– Подожди, пока я вырасту. Я за тебя замуж выйду. Ты мне нравишься.
Хотя герцога огорчило, что невесёлая новость уже известна даже детям, он натянуто улыбнулся и, присев, строго сказал:
– Только ты сначала научись холсты ткать. Мне невеста в рваном платье не нужна.
Девочка старательно наморщила лобик, задумавшись.
– Хорошо, научусь. А вот Архи не умела шить и корову доить не умела. А меня мама научила. Так ты подождёшь?
– Я уже старый буду, сама передумаешь. Не волнуйся, я найду тебе жениха, – он поднял девочку на руки и указал на своих воинов, стоящих поодаль. – Смотри, какие у меня ребята, выбирай.
– А можно?
– Я же тебе разрешаю.
– Я сама могу выбирать?
– Сама.
– Спасибо, – она благодарно по-детски обняла его за шею. – Только не забудь…
Слезая с рук, она пообещала:
– Я обязательно новое платье сошью. Конечно, стыдно в таком ходить. Всё-всё научусь делать и приду выбирать.
Девчушка, испугавшись собственной смелости, бросилась наутёк, и только маленькие босые ножки мелькали в мягкой, низко стелящейся траве, зелёными островками растущей во дворе. Он посмотрел ей вслед и отчего-то пожалел, что у него нет такой озорной отчаянной дочурки. Многое в своей жизни Клепп наверняка переосмыслил бы.
Герцог подошёл к своему коню, привязанному отдельно от остальных лошадей, поправил уздечку и, положив руку на седло, уже собирался сесть. Неожиданно непривычная тяжесть навалилась на душу и сковала силы. Он прижался лбом к крутой шелковистой шее своего бессловесного друга. Сколько Клепп так простоял, он не знал. Конь недоверчиво косился на странное поведение хозяина и неуверенно переступал с ноги на ногу. Сзади подошёл Зигвард.
