Наталия Баринова - Гость из прошлого
– Столько лет прошло, а я сразу узнал вас, – преданно глядя ей в глаза, произнес Аркадий Семенович. Осталась его вежливо-приторная манера общения, что вызвало у Саши очередную волну неприятия. По правде говоря, она не хотела разговаривать сейчас даже с папой римским, а этот мужчина заискивает и жеманно улыбается в надежде на ответную порцию открытости. – Помню, Сашенька, как мы в первый раз с Димой пришли к вам в гости. Как вчера было, честное слово. Я взял его с собой, так сказать, для поддержки. Я совсем не предполагал, что у него возникнет такая симпатия к вам, Сашенька.
– Простите, сегодня не самое удачное время для воспоминаний.
– Да, вы правы. Жаль, что после стольких лет мы встретились при таких печальных обстоятельствах.
– Прошу прощения, но я не очень хорошо себя чувствую. Я заставляю себя соображать. Эта панихида… она отняла все силы.
– Да, да. Разделяю ваши ощущения. Все это ужасно. Единственный ребенок, надежда родителей. Знаете, мне даже показалось, что Дима немного не в себе.
– Любой на его месте предпочел бы сойти с ума… – неожиданно сказала Саша. Страшно, что она на самом деле так думала. Наверное, она судила по себе. Такое горе ей помогло бы пережить лишь беспамятство. Хотя о чем это она? Забыла об абортах, жалостливая какая. – Не дай бог, конечно, жить в беспамятстве.
– Вы не знаете, о чем говорите, дорогая Александра Олеговна.
– А никто не знает… кроме Дмитрия Ильича… Светланы Николаевны…
– Никогда бы не подумал, что судьба поставит Диме такую подножку. Хотя, если разобраться, не первый раз спотыкается мой друг, не первый. – Аркадий Семенович многозначительно посмотрел на Сашу. – Давно его неприятности начались, очень давно.
– Вы давно знакомы, значит, знаете о нем немало, но сегодня не самый лучший день для воспоминаний, – нервозно заметила Александра.
– Вы тоже в курсе, Сашенька. Мне бы не хотелось говорить прямо…
– Извините, мне сегодня не до намеков.
– Тогда я скажу: он очень переживал, когда… когда у вас ничего не получилось.
– Опять вы! Нашли время, честное слово! Невозможно просто! Простите, мне нужно ехать, – Лескова уже не скрывала раздражения. Голова все еще раскалывалась, а общение с другом Прохорова не способствовало облегчению состояния. Снова сев за руль, Саша выглянула в открытое окно. – Кстати, вы почему на кладбище не поехали?
– Сердце, милая, барахлит, боюсь, не выдержу. А с Димой я разберусь. Он поймет.
– Остаться один на один с непоправимым – впору ли быть разумным?
– Вы ведь, Сашенька, тоже не поехали.
– У меня нет оправдания.
– А ваша мама? Римма Григорьевна здесь? – мужчина посмотрел по сторонам. Толпа постепенно рассеялась. Осталось лишь несколько старушек. Они продолжали обсуждать происшедшее. Одна то и дело вытирала платочком слезы, а две другие что-то наперебой говорили, говорили. – Я бы хотел ее увидеть, пообщаться.
– Нет, мама не приехала. Она не смогла.
– Да, да. Понимаю. Жаль, хотя повод, разумеется… – Аркадий Семенович многозначительно посмотрел на Александру. – У каждого из нас своя жизнь, свои испытания.
– Вы правы, но это не оправдание для того, кто не смог выразить соболезнование в такой трудный момент. – Саша почувствовала нарастающую злость на мать. Такое состояние охватывало ее не первый раз. Всегда, когда происходящее казалось несправедливым, Александра переключалась на претензии к матери. Она сама так и не устроила свою жизнь и приложила немало усилий для того, чтобы дочь разделила ее участь. Правда, если быть честной, нельзя забывать, что тогда, лет двадцать назад, Римма Григорьевна пыталась вразумить Сашу.
– Такие мужчины редкость. Ты не отталкивай его. Пора, наконец, повзрослеть, Шурка! – говорила мама. – Выходи за него, не раздумывая. Любовь придет. Главное, что он тебя любит, глупая! Не отвечай сгоряча. Подумай, прошу. Посмотри на меня: искать рано или поздно просто надоест, а что останется, кроме одиночества и разочарований?
Больше никогда, ни до ни после, Римма Григорьевна не показывала своего отношения к тому или иному мужчине в жизни Саши. Лишь со временем девушка увидела в этом доказательство того, что Прохоров по-настоящему понравился умудренной опытом женщине. Может быть, она и сама не возражала против романа с Дмитрием Ильичом, но разница в шесть лет… Тогда считалось, что женщина должна быть моложе, иначе гарантировалось клеймо коварной соблазнительницы, похотливой стервы. Римма Григорьевна могла мечтать, но Прохоров был влюблен в Сашу, а она все еще боялась повзрослеть.
Глава 4
Разрыв отношений между Кариной и Сашей на курсе обсуждался недолго. Все настолько привыкли к тому, что три года девчонки были не разлей вода, а то вдруг обходят друг друга стороной, обмениваются убийственными взглядами. На лекциях садятся за разные парты, на практических занятиях избегают оказаться рядом. Саша хотя бы словами не бросалась, а Звягинцева не упускала возможности съязвить в адрес бывшей подруги.
– Не поделили паренька, делов-то, – комментировали происшедшее сокурсники.
Все произошло в тот самый вечер, когда Карина с Юрой приехали к Лесковой в гости. Сначала балагурили, смеялись, поглощая приготовленный Сашей ужин. Будинцев нахваливал ее кулинарные способности, подтрунивая над Кариной, которая готовить не любила и не умела. Она считала, что время, проведенное на кухне, складывается в вычеркнутые из жизни годы. Она не собиралась тратить на стряпню столько сил и времени. У нее были амбициозные планы на будущее, выходящие далеко за рамки домашних забот.
– В жизни есть много чего поинтереснее плюшек и борщей, – парировала Звягинцева, совершенно не комплексуя.
Сошлись на том, что во всем важна золотая середина. Потом пили десертное вино, принесенное Юрой, немного захмелели. Решили послушать музыку, но неожиданно Саша предложила посмотреть фотографии, и остаток вечера прошел под комментарии Будинцева по поводу той или иной фотографии. Забавные детские снимки Саши, которых было не так много, вызывали у него особенно бурную реакцию.
– Ты только посмотри, Карина, какая она смешная! – восклицал Юра.
– Ребенок как ребенок, – было очевидно, что такое внимание к хозяйке дома раздражает ее подругу.
Саша кожей чувствовала недовольство со стороны Карины, но ничего не предпринимала. Собственно, она ничего такого и не делала, чтобы завладеть вниманием гостя. Она знала, что это чужой парень, парень ее лучшей подруги. На заигрывания с ним наложено строгое табу. Но, наверное, где-то Александра совершила оплошность, потому что все происшедшее позднее абсолютно вышло из-под контроля.
Значительно сократив время своего дружеского визита, Карина отправилась в прихожую первой.
– Ты идешь? – плохо скрывая досаду, обратилась она к Юре.
– Иду, иду. – Он улыбнулся, дождался, пока Карина выйдет из комнаты, и прошептал Саше на ухо: – Я провожу ее и вернусь.
Она не успела ничего ответить. Он не дал ей возможности возразить, потому что пулей вылетел за Кариной и галантно помог ей надеть дубленку. Быстро оделся сам, еще раз поблагодарил Сашу за гостеприимство.
– Да, подружка, все было замечательно, – в тон ему произнесла Звягинцева, но Саша понимала, что та спешит поскорее оказаться на безопасном расстоянии от нее.
Открыв дверь, Саша проводила гостей, застыла в дверном проеме. Она не чувствовала холода, борясь с желанием позвать подругу и открыть ей глаза на недостойное поведение Будинцева. Лескова невероятно волновалась. Она впервые оказалась в таком неприятном положении, которое усугублялось с каждой минутой. Оставалось надеяться, что Юра чуть-чуть выпил, немного расслабился и в какой-то момент почувствовал себя свободным от каких-либо обязательств. Наверняка морозный воздух отрезвит его. Фантазии уйдут вместе с градусами Он не вернется. Так же быстро, как разволновалась, Саша успокоилась. Ну, конечно, это была мальчишеская бравада. Никто не собирается посягать на ее чистоту. Никто не хочет рассорить ее с лучшей подругой.
Быстро вымыв посуду, Александра убралась на кухне. Выпила остывший кофе и направилась в душ. Она с наслаждением подставила тело горячим струям. Налила на мочалку ароматный гель, тщательно намылилась. Потом сделала воду погорячее и снова шагнула под серебристые дрожащие обжигающие нити. Саша фыркала, закрывала рот, пытаясь не наглотаться воды. Вымыв голову, перекрыла кран с горячей водой и, едва сдерживаясь, чтобы не завизжать, несколько секунд провела под освежающими струями. После жесткого обтирания, надев мамин махровый халат и обмотав голову полотенцем, Саша вышла из ванны. Ее программа на сегодня близилась к завершению. Осталось втереть в кожу бальзам для тела и лечь спать.
Проходя мимо входной двери, крепче зажала тюбик в ладони. Остановилась. Ее как магнитом тянуло к двери. Не включая в прихожей свет, подкралась и прильнула к дверному глазку: на лестничной площадке стоял Будинцев. Он курил, опершись о перила. Саша выронила бальзам на плетеный коврик у порога. Сердце колотилось так, что, казалось, этот звук слышен там, за дверью. А когда Юра резко повернул голову и посмотрел на дверь, Саша сжалась, замерла, перестала дышать. Теперь все зависело от того, откроет ли она Будинцеву? Наверняка он уже звонил, но Саша была в душе и не слышала.
