Milla Smith - Судьба амазонки
– Она ушла… поговорить со своими богами.
– А когда она придёт?
Отец в ответ крепко прижал к себе дочь. Его слёзы смешивались со следами слёз жены на нарядной ночной одёжке ребёнка. Он оставил девочку на попечение разбуженных нянек и тяжело спустился вниз, чтобы отправиться на поиски тела любимой жены. Дом, в котором Тибо вёл непростую беседу с графом, полыхал огнём. Убитый горем хозяин дома даже не мог отдать необходимые указания. К счастью, расторопные дворовые уже сбивали пламень. Ни графа, ни его людей не было видно, Тибо был рад этому обстоятельству настолько, насколько мог. Воин желал пережить боль потери в одиночестве.
Коринн пришла в себя, тело не слушалось. Сознание пронзила ужасная догадка: она не разбилась насмерть. Вдали были слышны голоса людей, её искали.
– Ты очнулась? – голос, раздавшийся над самым ухом, был необычен.
Женщина постаралась посмотреть в сторону говорившего, но не смогла: голова не желала поворачиваться.
– Не двигайся, ты обречена на медленную и мучительную смерть, – с тяжёлым вздохом предрекло невидимое существо.
Вампир переместился в поле зрения умирающей. Коринн силилась что-то сказать, но и язык не слушался её.
– Молчи, я слышу твои мысли, – успокоил женщину крылатый друг. – Твоя дочь жива. Я не успел вовремя, может, тебя бы перехватил. Есть просьбы ко мне?
Наступила тишина. Вампир старался различить главное среди мечущихся желаний бывшей воительницы.
– Хорошо, я выполню, что ты хочешь. Хотя нам нельзя лишний раз показываться людям.
Коринн заскрежетала зубами: боль, спрятавшая ненадолго свои острые зубы, начала растекаться по телу раскалённым металлом. Вампир смотрел на несчастную с искренним сочувствием. Поколебавшись немного, он предложил:
– Если ты разрешишь, я облегчу твои страдания. Ты уйдёшь к берегам Вечности достойно, не чувствуя боли. Я дам тебе покой, которого ты заслуживаешь.
По щеке красавицы медленно поползла крупная слеза. Сливаясь с каплями крови, она окрашивалась в яркий гранатовый цвет. Коринн глазами молила его о помощи. Она покорно отдавала себя смерти.
– Спи с миром и любовью, – торжественно произнёс он и, наклонившись к шее красавицы, вонзил свои клыки в то место, где ещё слабо пульсировала угасающая жизнь.
Красавица ничего не чувствовала, кроме лёгкого головокружения, уносившего её в бездну, из которой нет дороги назад. С последней вспышкой сознания она смогла прошептать только три слова:
– Прости меня, мама!
Один вампир знал, что за ними последовало гневное: «Но я не хочу встречаться с тобой Там!» Однако, прочитав мысли человека, он погрустнел ещё сильнее. Предательство близких и родных оставляет раны, которые не в силах нанести даже смертельные враги. Страшно, когда в их числе оказывается мать.
33. Возвращение долгов
Архелия в одиночестве сидела у костра, разведённого возле своей расшитой золотом палатки. Старый воин, друг колдуньи, настоял, чтобы лагерь амазонок был похож на те лагеря, что он видел в годы своей молодости, служа более цивилизованным хозяевам. Воительницам понравилась его идея, и вскоре по нехитрым чертежам были пошиты небольшие сборные домики. Девушки, нуждавшиеся в условиях более щадящих, нежели воины-мужчины, были безмерно рады подобию комфорта в дальних переходах. Временное пристанище предводительницы выделялось на фоне простеньких холщовых палаток. Возле входа томилась от безделья часовая. Она от нечего делать изредка бросала скучающий взгляд в сторону устало ссутулившейся спины Архелии.
На сколько хватало глаз, виднелись многочисленные костры грандиозного стана воинов-союзников. Редкие дозорные размеренным шагом проходили то там, то здесь. Дочь барона также поднялась, чтобы проверить посты. Тем более что сон не шёл к утомлённой последними событиями предводительнице. Граф втянул воительниц в очередную военную авантюру, которая грозила окончиться полным крахом. Неумеренные аппетиты Роскви росли как на дрожжах. Одновременно он стремился остановить нарастающую силу армии амазонок. Коварству герцога не было предела, каждую минуту Архелия ожидала от него очередного подвоха.
Дочь вождя неясно предчувствовала нависшую опасность. Беда пришла со стороны, где её давно не ждали. Привычное тяжёлое украшение на шее внезапно огнём обожгло кожу и снова затаилось. Архи схватила нагрудник руками, словно пыталась сорвать его, и замерла с зажмуренными глазами, превозмогая боль. Надежда когда-то увидеть потерянную подругу рухнула в одночасье:
– Коринн… Коринн, зачем же ты?
Архелия не могла более оставаться на месте. Она встала и пошла по периметру своего лагеря, делая вид, что следит за однообразной службой дозорных. На самом деле сорвало её с места ясное осознание страшного факта: Коринн мертва. Ни помочь, ни спасти пропавшую красавицу Архи была не в силах. Коринн сама избрала свой удел. Предводительнице предстояло провести бессонную ночь, а поутру сесть в седло и повести своих людей на врага. Дочь вождя, хранимая загадочным талисманом богини, давно перестала бояться за свою жизнь, но никогда не могла она простить себе смерти доверившихся ей воительниц. Сколько времени прошло с момента страшного известия, Архелия не знала. Она ненадолго присаживалась к костру и вновь шла по кругу, влекомая чувством горькой утраты.
В очередной раз оказавшись у костра, дочь вождя долго и скорбно смотрела на языки пламени. К её ногам бесшумно упала свёрнутая верёвка. Само небо посылало ей знак, воительница подняла голову и заметила на фоне звёздного неба гигантскую тень летучей мыши. Она медленно и бесшумно проплывала в сторону безлюдного участка безбрежного поля. Предводительница снова поднялась и отправилась в путь, провожаемая укоризненным взглядом охранницы.
Архелия ушла на приличное расстояние от лагеря и могла не опасаться быть услышанной. Звуки хлопающих крыльев безошибочно указали ей направление в темноте. Предводительница амазонок остановилась и ожидала появления глашатая смерти. Он вырос будто из-под земли, хотя должен был спуститься с небес.
– Коринн ушла, – без предисловий объявил он.
– Я знаю. Можешь описать, что произошло?
– Мне трудно говорить, Я общаюсь по-другому.
– Поведай молча, я услышу.
– Ты можешь слушать меня?
– Нет, только если ты захочешь.
– Ты слышишь и свой род?
– Людей я слышать не хочу.
– Твой выбор… Тебе проще. Я слышу все «я».
– Не отвлекайся.
Они надолго замолчали, стоя друг напротив друга. Архелия ловила каждое мысленное «слово» вампира, жадно вглядывалась в каждый «образ». Когда повествование кончилось, перед предводительницей полностью предстала картина самоубийства подруги. Архи тяжело вздохнула:
– По-моему, Коринн совершила огромную непоправимую ошибку.
– Уйдя от вас?
– Нет. Спасибо тебе, – Архелия замкнулась в себе.
– Коринн была моим другом, – вампир вывел воительницу из задумчивости.
– И моим.
– Она ненавидела мать, – удивление прозвучало в его бесстрастном голосе.
– Я знаю. Это её горе, её беда… Мука подтачивала её дух изнутри. Мы не могли помочь.
– Старейший передаёт тебе соболезнования. Вампиры выступят на вашей стороне, – голос говорившего неестественно изменился.
Он затих, ожидая продолжения диалога.
– Наших сил мало, – заметила дочь барона.
– Появится другая сила, поможет. Жди.
– Следует обсудить план.
– Я приду один раз. Призови. Жду у Священной пещеры.
Вампир снова стал похож на себя. Архелия осторожно поинтересовалась:
– Я говорила со Старейшим?
– Да. Один раз он позволил позвать Его. Люди не имеют права доступа в нашу жизнь. Тебе оказана милость.
Вампир взмахнул мощными крыльями и поднялся в воздух. Небо слабой полосой у восточного горизонта уже оповещало мир об окончании ночи. Звёздный купол, пугающий своей бесконечностью, бледнел и отступал перед ликом несущего жизнь светила.
Архелия вернулась к своей палатке и с особым чувством подняла валявшуюся неподалёку верёвку. Возле огня сидела Хельга. Она переживала: Архи исчезла перед сражением. Костёр освещал её встревоженное лицо, охотница поднялась навстречу бывшей госпоже.
– Где ты гуляешь? Сегодня бой, а ты и спать не ложилась, если верить охраннице.
– Коринн погибла.
– Откуда ты знаешь? – у Хельги подкосились ноги, и она села обратно на траву. – Вампиры?
– Да, весть принесли. Виноваты не они.
Перед мысленным взором властительницы снова и снова проплывали последние эпизоды жизни и смерти красавицы. Задержав один из них в памяти, Архелия принялась мерить верёвку на локте.
– Что ты делаешь?
– А знаешь, – лицо дочери вождя озарила догадка, – длина верёвки намного больше высоты башни.
– И что это значит? – Хельга не могла ничего понять, не зная обстоятельств гибели соратницы.
