Роберт Енгибарян - О, Мари!
В условленном месте Рафы не было. Я прождал около часа, прежде чем друг появился в кафе, и еще издали было заметно, что он напряжен, даже встревожен. Не здороваясь, Рафа уселся рядом, вынул пачку «Кента», сосредоточенно закурил и, глядя в стол, произнес:
– Монстр в городе.
– Да не может быть! Как он может появиться здесь, где все его знают? Что у него на уме?
– Трудно сказать, – пожал плечами Рафа.
– Может, непроверенная информация? Кто его видел, в каких обстоятельствах?
– Ты же знаешь, он неадекватен. Искать логику в его поступках бессмысленно. Монстр верит в колдовство, в возможность наслать на человека порчу. У него возникают маниакальные идеи, поэтому от неожиданных действий с его стороны никто не застрахован. Возможно, он приехал забрать деньги или какие-то вещи, да кто его знает! В последнее время у него связь с молоденькой девушкой со странной внешностью, похожей на монахиню, – по слухам, она дочь известного кларнетиста Гуго. Говорят, что Монстр ее изнасиловал и теперь держит в страхе.
– А нам-то что? Какое он имеет отношение к нам?
– Ну, если ты не забыл, мы посадили его подручного Було и сорвали планы похищения Мари, – мрачно ухмыльнулся Рафа.
– Тогда пусть он нас боится. А то по-твоему получается, что он на нас напал, организовал похищение и нам же еще будет мстить за то, что его планы сорвались!
– Не собираюсь забивать себе голову мотивами. Как считаешь, есть хотя бы один, два, три процента из ста, что он повернет в нашу сторону? Есть? Ну а в таком случае думай. Первый вариант…
– Подожди. Мы ведь даже точно не знаем, что он вернулся.
– Я знаю. Я его чувствую. Мои биотоки кричат об опасности. Я же все-таки охотник, зверя издалека чую.
Я знал, что в последнее время Рафа сильно увлекся охотой и ездой на мотоцикле. Вернее, на охоту он начал ездить еще в школьные годы – вместе с отцом, заядлым охотником, – а впоследствии стал проявлять к этому занятию все больший интерес и существенно пополнил свою и без того многочисленную коллекцию охотничьих ружей, ухаживал за ними, чистил, смазывал. Время от времени Рафа уезжал на мотоцикле в неизвестном направлении и через день-два возвращался похудевшим, обветренным, с исцарапанными лицом и руками. Однажды я согласился поехать с ним в горы, на озеро Айгерлич, расположенное в полусотне километров от Еревана. Оставили мотоцикл в ближайшем селе, переночевали в маленькой палатке и в четыре утра уже были на ногах. Было начало октября, довольно холодно. Берега озера густо заросли камышом, и в поисках куропаток мы с Рафой разминулись. Не увидев ни одной птицы, я от нечего делать начал стрелять в лягушек. Через несколько минут появился Рафа, страшно возмущенный, и обругал меня за то, что своей стрельбой я распугал всю дичь. Мы поссорились и вернулись домой. Это была моя первая и последняя охота.
– Это не твои ребята подъехали на «Волге» и ждут рядом со входом? – спросил я, глядя в окно. – Не пойму, Рафа, что у тебя может быть с ними общего? У них же на рожах написано, что они бандиты.
– Я их много лет знаю. Парни, может, и простые, зато верные, на них можно положиться.
– Смотри, когда-нибудь они попадутся и потянут тебя за собой.
– Это мои проблемы. А вот Монстр – проблема не только моя, но и твоя. Будешь меня искать, звони на работу или Гаяне, криминалистке. Я у нее ночую. О моем местонахождении никому ни слова, даже моей маме.
– По-моему, у тебя какая-то навязчивая идея насчет Монстра.
– А ты, Дав, никогда не представлял себе, как ты избитый, весь в крови стоишь на коленях перед Монстром, страшась заглянуть в его змеиные глаза, и понимаешь, что пощады не будет? Я такой сон видел не раз и хочу освободиться от этого кошмара. Что скажешь?
– Рафа, мы же с тобой прошли курс судебной психиатрии, были на практике в психбольницах, общались с преступниками и невменяемыми, больными людьми. Подумай, ты и вправду зациклился на Монстре. Это, друг мой, болезнь. Или освобождайся от нее самостоятельно, или иди лечись. Ты сам себе отравляешь жизнь, заводишь себя, кипишь ненавистью к этому человеку. Да, я согласен, он жестокий и коварный хищник, но он живет в своем мире, а мы – в своем. За тобой вся сила государства. Ты вооружен, у тебя есть друзья. К тому же, по-моему, ни ты, ни я – не беззащитные школьницы, которых можно запугать, сломать, разбить в пух и прах.
– Француз, признайся: ты сейчас так трезво рассуждаешь, потому что Мари далеко? Ага, молчишь. Я же помню, как ты беспокоился, когда она была здесь.
– Может, отчасти ты и прав, но я искренне сказал то, что думаю. Нужно жить своей жизнью, Рафа. У тебя же все складывается как нельзя лучше: каждый месяц новая подруга, целый арсенал дорогущих ружей, два мотоцикла, растешь по службе, тратишь деньги не раздумывая и, наконец, ты не раздвоен, как я. Ты сам создаешь себе проблему. Жизнь покажет, как нам поступить.
– Ты вроде все верно говоришь, Дав, но внутренний голос мне подсказывает совсем иное. Ладно, закончим на этом.
– Да вот и Юля пришла. Желаю вам приятного вечера. Рафа, ты не забыл, что твои друзья в машине ждут?
– Они мне могут еще понадобиться. Есть одно небольшое дельце.
* * *Дома меня ждала мама.
– Давид, только что звонили из военкомата. Просили подтвердить, что ты получил извещение, и передать, что завтра в девять утра тебе нужно быть у них. Сказали, это связано с какими-то формальностями.
– Надоели они мне, мам! Они что, не знают, что работа в прокуратуре и вообще государственная служба приравнивается к армейской? Нашли тоже время! Не пойду я.
– Сын, сейчас не время для капризов. Все дела, связанные с военкоматом, необходимо завершить.
Не заподозрив никакого подвоха, я перед работой отправился в военкомат, который находился недалеко от моего дома. Там царило необычайное оживление. Взволнованные молодые люди, в основном призывного возраста, ходили по коридорам из одного кабинета в другой. Ожидание затянулось минут на десять. Оскорбленный тем, что меня, следователя прокуратуры, заставляют ждать, я собирался было уйти, но в этот момент младший офицер громко назвал мою фамилию и пригласил войти меня в кабинет начальника призывной части.
Рядом с хозяином кабинета майором Мартиросяном, худым высоким человеком, беспрерывно курящим «Казбек», сидел незнакомый мужчина славянской наружности, крупный, лысый, одетый в гражданское. Беседу начал Мартиросян. Первые вопросы были нейтральными: «Вы выпускник юрфака ЕГУ? Следователь Центрального района города? Член КПСС? Неженаты?» – и тому подобное. Я отвечал с гордой улыбкой и еле скрываемой снисходительностью. Говорили мы по-русски. Затем в разговор вступил здоровяк-славянин – спокойно, убедительно, почти дружелюбно:
– Товарищ следователь, среди множества кандидатур для особой службы мы рассмотрели и вашу. Вы подходите по всем статьям: коммунист, спортсмен, из интеллигентной семьи, обязательный, дисциплинированный, не курите, не пьете, хорошая характеристика. Почему бы вам не пройти двухгодичную переподготовку в Высшей школе КГБ? Работа более интересная и ответственная, к тому же несравнимо более перспективная, чем общение с ворами и хулиганами. Переподготовку будете проходить в Москве.
Упоминание о Москве было единственным приятным моментом из всего им сказанного. Интересно, он в курсе, что его начальник два года назад сделал мне такое же предложение, а потом все утихло? По-видимому, когда я начал мягко отходить от темы, тот чекист понял, что я против.
Начал я издалека:
– Спасибо за предложение, но я хотел бы внести некоторые уточнения. Во-первых, насчет семейного положения. Я фактически женат, моя жена сейчас находится за рубежом, вернется через несколько месяцев, и мы оформим наш брак. Более того, мы ждем ребенка примерно через пять месяцев. Ее родители вернулись во Францию и будут восстановлены во французском гражданстве, которое они сохранили. К сожалению, эти обстоятельства, равно как и другие, о которых я сейчас не говорю, делают невозможной мою службу в КГБ.
– Где вам служить, будем решать мы, – резко сменил тон славянин.
– Простите, могу я узнать вашу фамилию?
– Это еще зачем? Вы мне угрожаете?
– Товарищ Икс, я не восемнадцатилетний сопляк, чтобы со мной так разговаривать. Я должен знать, с кем беседую. Не хочу, чтобы мою судьбу, и не только мою, решал человек-инкогнито. Может, вы старший лейтенант, как и я?
– Что ты себе позволяешь, мальчишка?! Я войну прошел! Честно выполнил долг перед отечеством, потерял близких и родных. А вы тут…
– А что мы тут? Продолжайте, товарищ Икс, не останавливайтесь. И кто это «вы»? Если вы имеете в виду мою республику и мой народ, то они потеряли людей не меньше, чем те республики, на территориях которых шла война. Если вы имеете в виду мою семью, то я потерял моего младшего дядю и еще троих близких родственников, мои три тети остались вдовами с шестью малолетними детьми. В живых остались только мой отец и старший дядя, инвалид войны. Поэтому буду краток: я выбираю гражданскую службу. Не хочу, чтобы мною командовали такие, как вы.
