Эммануил Тафель - Любовь за кадром
«Может быть положить деньги в банк? – как-то некстати подумала Наташа.
– На свадьбу ого-го сколько надо, да и мебель прикупить не мешало бы. Мне в квартире Александра не всё нравится. Ой, куда это меня понесло? О какой свадьбе я мечтаю? Саша ещё не делал мне предложения, но я всё же это предчувствую, – улыбнулась про себя Наташа. – Каждая умная девушка предвидит это заранее. Я уверена, что мне с ним будет хорошо и Еленка ко мне уже привыкла»
Васильева растерянно оглянулась, упрекая себя за несвоевременность посторонних мыслей, а главный редактор уже заканчивал своё выступление:
– Уважаемые, дамы и господа, нам остаётся подвести итоги, пожелать режиссёру Светланову и его творческой группе дальнейших успехов и благополучного завершения работы над фильмом.
Заседание объявили закрытым и члены худсовета стали потихоньку расходиться, но всё же кое-кто из них, одернув пиджачок, подходил к режиссёру и, дружелюбно хлопнув по плечу, старался сказать пару добрых слов. Возможно в следующий раз Светланов сам будет заседать в худсовете, так что лучше сохранить хорошие отношения.
Не обращая внимания на эту толчею, Виноградов и Васильева протиснулись к дверям, вышли в коридор и направились к выходу. Когда они вышли на улицу, то яркий день ослепил их. На голубом небе сияло солнце, птицы восторженно пели, прохожие приветливо улыбались. Просто не жизнь, а праздник.
– Наташа, ты была сегодня восхитительна! – Виноградов улыбался как первоклассник, получивший пятёрку.
– Спасибо, Саша, но и тебя можно поздравить с отличной операторской работой.
– Сегодня мы оба победители, удачно завершившие дистанцию, – Виноградов посмотрел на Наташу и она, почувствовав ответственность момента, вся напряглась и поддалась ему навстречу. – В этот радостный день я хочу сказать что-то важное, Наташа.
– Я слушаю тебя, – девушка потупила глаза.
– Наверное ты уже сама догадалась.
– О чём?
– Я люблю тебя, Наташа. Люблю давно и страстно. Я совершенно потерял голову.
– Без головы как-то сложно.
– Нет, я не в том смысле. Ты самая лучшая и самая красивая девушка на свете!
Наташа слушала его слова, как хорошую музыку, которая может звучать постоянно, нисколько не утомляя, а наоборот, прибавляя сил, радости и того необыкновенного ощущения счастья, которое заполнило каждую клеточку её тела.
– Почему ты молчишь, Наташа? Любишь ли ты меня? Не останется ли моё чувство безответным?
– Я люблю тебя, Саша! Люблю так, что это невозможно передать словами. Ты для меня самый близкий человек на свете.
– Станешь ли ты моей женой, Наташа?
– Да.
Они стояли на автобусной остановке, благо людей было немного, и, обнявшись, говорили шёпотом только им одним понятные слова, а когда Виноградов целовал Наташу, она закрывала глаза, надеясь продлить до бесконечности эти счастливые мгновения.
Уже на следующий день режиссёр начал переделывать сцены, на недостатки которых ему было указано на худсовете. Виноградов, не теряя времени пропадал в цеху комбинированных съёмок, где в авральном темпе снимали титры для уже почти готового фильма. Комбинаторы, как их называли на студии трудились не покладая рук, стараясь как можно скорее изготовить титры на игровых фонах, снятых в экспедиции.
Через неделю напряжённой работы Светланов закончил монтаж картины, а Виноградов, после многократных переделок, принял у комбинаторов титры фильма. Основная работа была завершена, оставался только монтаж негатива, перезапись звуковых плёнок и печать основной копии, исходные данные которой затребовала копировальная фабрика.
Глава одиннадцатая Рождение фильма
После того, как был закончен монтаж негатива, а звукооператоры справились с перезаписью звуковых плёнок, Виноградов начал печатать копию фильма. Для начала он заглянул к Остроумовой, ведь хорошие отношения с начальником смены, это уже половина успеха.
– Здравствуйте, Галина Васильевна.
– А, Виноградов, заходи.
– У меня сегодня цветоустановка.
– Да, да, я знаю. Помощницу тебе я уже подобрала. Зовут её Нина, работник она опытный, цвет чувствует как пчёлы мёд. Так что ты будешь доволен.
Они прошли в небольшую, слабо освещённую комнату, большую часть которой занимала громоздкая установка с телевизионным экраном. У пульта управления сидела лаборантка в белом халате.
– Нина, здравствуй, – Остроумова присела на свободный стул. – У тебя сегодня смена с Виноградовым.
– Да, я готова, срезки негативов мне уже принесли.
– Ты уж постарайся, девочка. Как ни как, работаешь с одним из лучших операторов студии. – Галина Васильевна иронически улыбнулась. – Возможно и нам от его славы что-то перепадёт.
Лаборантка молча вставила негатив в проектор и на экране вспыхнуло изображение. Вращением трёх ручек она добилась хорошей цветопередачи и тихо спросила у оператора:
– Так вас устраивает?
– Если можно, уменьшите красный оттенок.
Ещё два, три штриха и Нина, записав показания приборов, сменила негатив на следующий.
– Сейчас работа у нас идёт быстро, – Галина Васильевна обернулась к Виноградову, – а вот ещё два года назад, чтобы получить красивую картинку, мы делали несколько проб на каждый кадр. Времени уходило немерено.
– Хорошо, что мне досталась более лёгкая участь, – оператор внимательно вглядывался в экран телевизора. Лаборантка работала быстро и точно, корректируя изображение до оптимальной цветопередачи.
«Если бы напечатать копию на фирменной позитивной плёнке, то изображение на экране было бы ещё лучше,» – подумал Виноградов, помогая Нине в установке цвета.
– Александр Михайлович, – обратилась к оператору Галина Васильевна, явно ему симпатизировавшая, – в лабораторию на днях должна поступить позитивная плёнка «Кодак». Если директор напишет ходатайство, то я смогу копию вашей картины напечатать на ней.
«То ли я становлюсь телепатом, – с усмешкой подумал Виноградов, – то ли Остроумова просто хороший человек. Надо будет обязательно отблагодарить её.»
– Я вам очень признателен, Галина Васильевна. Ходатайство я принесу завтра же и надеюсь, что копия будет на высшем уровне.
За время их короткого разговора Нина поставила свет и откорректировала изображение на нескольких кадрах. Она работала быстро, не отвлекаясь от экрана, профессионально чувствуя цвет и сразу же меняя негативы, но несмотря на напряжение было заметно, что работа доставляет ей удовольствие.
К середине дня лаборантка успела обработать большую часть материала, но взглянув на часы, отпросилась на обед. Она выбежала в коридор, где её уже поджидала весёлая компания подружек.
– Скачет как молодая коза, – улыбнулась Остроумова, глядя вслед своей помощнице. – Когда-то и я так прыгала, а потом завертелась, вышла замуж, пошли дети, глядишь и молодость прошла.
– Судя по тому, как вы выглядите, я бы этого не сказал, – Виноградов посмотрел на ещё молодое и красивое лицо Галины Васильевны. – Если бы я вас не знал, то встретив где-нибудь на улице, тот час бы решил подойти и познакомиться.
– Ох, вы уж скажете, – засмеялась Остроумова, закрывая от смущения лицо руками. – Порадовали вы меня, Александр Михайлович, давно уж я так не веселилась. Но как говорится, всему своё время. Идите-ка вы домой, нечего вам в лаборатории больше делать, а я сама прослежу, чтобы с вашим негативом всё было в порядке.
На протестующий возглас Виноградова, Галина Васильевна непреклонно ответила:
– Всё, Саша, нечего возражать. Идите домой, отдыхайте, а через несколько дней, когда будет готова первая копия, мы её вместе посмотрим на экране.
Эти несколько дней пролетели незаметно, в заботах о Еленке и Наташе, которая жила теперь в их квартире и большую часть времени проводила с девочкой. Когда Остроумова, наконец, позвонила, Виноградов сразу же поехал на студию. Галина Васильевна, ожидавшая его в просмотровом зале, добродушно проговорила:
– Здравствуйте, Александр Михайлович, а мы вас уже заждались.
– И я соскучился, по вашему дружному, женскому коллективу.
– Девушки так торопились печатать вам копию, что все прямо с ног сбились.
– Я от души благодарен и ценю ваше внимание, – Виноградов приложил руку к груди.
– А теперь мы можем показать вам готовый фильм.
Они удобно устроились в мягких креслах и просмотр начался.
Когда в титрах появилась фамилия оператора Виноградова, Александр с удовлетворением вздохнул. На экране проходили кадры, снятые в павильоне и на натуре, профессионально работали актёры и массовка, великолепно смотрелись горные пейзажи.
– Каковы ваши первые впечатления? – спросила Остроумова.
– Для первой копии вполне пристойно, хотелось бы только убрать красноту на лицах актёров.
– Давайте не торопиться с выводами, – Галина Васильевна деловито поправила халат. – В следующих частях, которые вы снимали на море, идёт заметное искажение цвета, так как установщица не знала на что ей ориентироваться: в одном кадре светлые блики фонарей на тёмном фоне и полное отсутствие неба, а морская вода какого-то тёмно-серого цвета.
