Евгений Бузни - Жизнь и Любовь (сборник)
Робко постучав, Вика вошла и увидела за столом крупную женщину странным образом умещавшуюся в, казалось бы, небольшом для столь пышных форм кресле.
– Что тебе, девочка? – спросила она, отрываясь от чтения бумаг на столе.
Вика, чувствуя некоторую неловкость, оттого что продолжала стоять, стала рассказывать о своей проблеме, стараясь убедить начальницу в том, что для воспитательных мероприятий, которыми они собираются заниматься, нужны простые удостоверения лишь формально на тот случай, если кому-то придёт в голову спросить, кто уполномочивал ребят говорить о правилах поведения в обществе.
Говоря, Вика всё ожидала, что ей предложат сесть, но вместо этого заместитель главы управы задала вопрос:
– Вы где собираетесь проводить своё патрулирование? Только в нашем районе?
– Почему? – спросила удивлённо Вика. – По всему городу.
– Вот, – назидательно произнесла пышная женщина, – во всём городе. А за удостоверением обратились в районную управу. Мы городом не распоряжаемся. Тебе, девочка, надо идти в правительство Москвы. Только напишите письмо, созвонитесь заранее. Что так отрывать людей от работы? Всё поняла?
Вика поняла, но поинтересовалась:
– А к кому там идти?
– Этого, девочка, я не знаю. Может быть, надо идти в департамент социальной защиты. Может ещё куда. Я очень занята. И вообще, если кому-то не нравится, что ему не уступают место в метро или автобусе, то пусть ездит на своей машине или в такси. Для таких не нужен общественный транспорт.
Вика ушла обескураженная. Дома села за компьютер, нашла в интернете информацию о департаментах мэрии Москвы. Мама не вернулась с работы, да и помочь всё равно не могла, так как с компьютером обращаться не умела. Она работала на часовом заводе, занималась вопросами технического контроля.
Найдя нужную информацию по департаменту социальной защиты, позвонила по указанному телефону, потратив около получаса на то, чтобы пробиться в постоянно занятую линию. Всё объяснять не стала, но получила обнадёживающее приглашение приходить. В холле департамента позвонила по внутреннему телефону главному специалисту, получила добро на вход, показала дежурному свой ученический билет и была пропущена. Пройдя в нужный кабинет, была встречена в нём насмешливым взглядом довольно молодого человека с маленькими усиками и в строгом чёрном костюме.
Он тут же предложил Вике сесть за стол и рассказать о своей проблеме, не забыв сообщить, что его зовут Герман Витальевич. Пока Вика говорила, второй раз за день пытаясь убедительно описать предстоящую деятельность, подчёркивая, что она уже велась в школе, а теперь будет лишь расширена до городских масштабов и, возможно, будет поддержана молодёжной газетой, московский чиновник с пониманием важности своей персоны что-то записывал на листке бумаги.
В отличие от заместителя главы управы, опытного управленца, которая называла Вику девочкой и обращалась к ней «на ты», Герман Витальевич ещё был молод, в департаменте работал недавно и хорошо помнил, что в телевизионных шоу даже к детям чуть ли не детсадовского возраста ведущие обращаются «на вы», поэтому сделал своим правилом говорить «вы» всем посетителям, независимо от возраста. Кроме того, Вика пришла в департамент в элегантном бежевом костюме, состоящим из жакета с короткими рукавами, надетым на белую блузку, и брюках, плотно облегавших тело, что говорило о вкусе и предполагало неплохое, по крайней мере, финансовое положение родителей. По ходу дела он попросил уточнить название организации, заметив, что энпэшники созвучно слову «энтэвэшники», которым пользуются телевизионщики программы «НТВ». Вике такое сравнение не понравилось, и она заявила, что не смотрит не только «НТВ», но и вовсе не любит телевизор, в котором, как ей кажется, ничего интересного для молодёжи нет, кроме дурацких боевиков, где только и делают, что убивают и гоняются друг за другом.
– Кстати, – сказала Вика, – тут, мне кажется, и нужна работа по социальной защите населения, ибо эти иностранные фильмы в нравственном отношении просто вредны.
– Да-а-а, – протянул звук Герман Васильевич, – указывать вы хорошо можете. Но откуда вы знаете, что показывает телевидение, если вы его не смотрите?
– Мама включает, а я пару минут посмотрю на экран, всё становится ясно и ухожу в свою комнату.
Чиновник департамента социальной защиты сам как раз любил боевики и на них, можно сказать, воспитывался, но спорить не стал. У него на компьютере именно перед приходом странной посетительницы была игра, в которой он сражался с вампирами, но не успел довоевать до конца. Он предвкушал продолжение игры, но для этого нужно было завершить разговор.
– Знаете что, Вика, – сказал он, медленно складывая предложения из приходящих в голову слов, – я подумаю над вашей идеей. Посоветуюсь в отделе. Вопрос ваш не такой простой. Мы вас поддержим, а потом к нам посыплются жалобы на нарушение демократии. Культуру и нравственность все понимают по-разному. Но спасибо вам, что пришли. Звоните. А мы обсудим и сообщим в вашу школу. Вы в какой класс перешли? В одиннадцатый? У вас будет серьёзный год. Надо ЕГЭ сдавать, а вы тут такое дело закручиваете. Не помешает?
– Нет! – чуть не крикнула Вика. – Мы хорошо учимся. Но не должны быть в жизни равнодушными. Это главное, чему надо учиться.
– Хорошо-хорошо, – попытался успокоить Вику Герман Васильевич. – Я же не возражаю. Мы вам сообщим, не волнуйтесь.
Идея рисунка для значка, как символа нравственного патруля, пришла к Людмиле ночью во время сна. Она неожиданно проснулась от мысли, что всё можно сделать очень просто. Включив лампу на тумбочке у кровати, она вскочила, села за письменный стол, засветила настольную лампу, вынула из ящика стола чистый лист бумаги, взяла карандаш и стала быстро рисовать руку с указательным пальцем, предупредительно поднятым вверх. Сложенные пальцы руки слева окружила полукругом, по которому написала «Нравственный», а по указательному пальцу пошло слово «Патруль». Оба слова писались снизу вверх, потому буквы Н и П очутились рядом. Вторым полукругом более мелким шрифтом пошли слова «Мы вас любим».
Закончив писать, Людмила выключила обе лампы, бухнулась в кровать лицом в подушку и мгновенно уснула. Утром, открыв глаза, никак не могла осознать, что происходит. Ей казалось, что она видела секунду назад сон, в котором что-то рисовала. Пыталась вспомнить, что это было, и никак не могла. Снова закрыла глаза. Но сон не возвращался. Солнце обожгло лучом веки. Отклонила голову и подскочила, словно кольнуло в спину. Подбежала к столу. На нём лежал лист бумаги с нарисованным ею символом.
– Поразительно, – подумала, – неужели мне это не приснилось? Я рисовала ночью? Никогда такого не было.
Но рисунок лежал на столе.
– Ур-ра! – закричала себе. – Это не сон. – И она стала рассматривать собственное произведение.
Вошла мама.
– Ты чего кричишь? На параде что ли?
Подошла к столу, взяла лист с рисунком. Стала внимательно рассматривать.
– Кому это предназначен указующий перст?
– Не указующий, а предупреждающий, – поправила Людмила. – Это я значок для нас придумала. А перст говорит всем, что надо вести себя по-человечески с любовью друг к другу.
– Ну, палец на плакате штука не новая, но в твоём варианте, кажется, есть свой шарм. Думаю, что должно понравиться. Только ты иди завтракать. Потом доделаешь.
В это время зазвонил телефон.
– Это меня, – кинулась к трубке Людмила.
– Тебя, кого же ещё? – засмеялась мама и пошла из комнаты, чтобы не мешать дочери говорить с друзьями.
Звонил Володя. Он спрашивал, готовы ли нарукавные повязки. Они были готовы. Десять штук. Людмилина мама их прострочила на машинке, пришила лямки на липучках, чтобы легко было надевать и снимать. Сегодня вечером Володя собирал команду для совещания и пробного выхода по городу. Встречались по-походному на детской площадке на набережной без роликов и велосипедов.
Людмила рассказала о проекте значка, пообещала подготовить до встречи десять распечаток для вложений в беджики. Она успела приобрести их в канцелярских товарах. Так что повязками и значками первая десятка энпэшников будет обеспечена. Закончив разговор, Люда побежала завтракать.
Энпэшники решили в этот раз собраться не на прогулочной части набережной, а ближе к домам, распахнувшимся огромными парусами вдоль реки, на пригорке, с которого в зимнее время ребятишки весело скатываются на санях, досках или даже просто весёлым кубарем, а сейчас покрытом всё ещё зелёной травой, на которой приятно посидеть.
Володя подождал, пока все ребята усядутся на траве. Теперь их было больше. Кроме Вики, Люды, Тани и Фёдора, пришли ещё пятеро одноклассников: три худенькие стройные девочки Ксеня, Жанна и Марина, и два парня Трифон с широкими, как у штангиста, плечами и Жора, полненький, круглолицый, явно неторопливый. Все, как договорились, пришли в джинсах или брюках, в спортивных майках и кедах.
