Олег Кондратьев - Почем фут под килем? (сборник)
Окончательно и бесповоротно не получилось. В очередную автономку Полуяхтов пошел уже старшим лейтенантом, а в штабе дивизии и флотилии – а, может, и в самой Москве с подачи беспредельно обиженного теперь на все младшее офицерство, и старшее, впрочем, тоже, «заслуженного Адмирала» – его даже за глаза именовали теперь «Вы, Иван Нестерович».
Сейчас Ванечка тихо сидел за спиной комдива на металлическом сейфе, уткнувшись в книгу, и никак не реагировал на все происходящее. Помимо чтения его страстью был культуризм. При определенной целеустремленности в дальних походах можно было добиться в этом вопросе значительных результатов. Ванечка был настырен и последователен, оттого с его фигурой, сплошь покрытой бугрящимися узлами мускулов, можно было хоть сейчас отправляться на конкурс «Мистер Вселенная».
– Понимаешь, Серега, – комдив говорил задумчиво и проникновенно, – то, что должно произойти, называется ХУДОЖЕСТВЕННАЯ САМОДЕЯТЕЛЬНОСТЬ. Обрати внимание, не спортивная, а ху-до-жест-вен-ная! Ну, это как если бы гирю поднимали не руками, а каким-нибудь другим местом. Вот тогда это – художество.
Сергей очень внимательно и медленно оглядел всего Полуяхтова. Начал он с головы, потом мощные покатые плечи, выпуклая, даже под робой, рельефная грудь, затем живот, и, наконец, его взгляд остановился чуть пониже, как раз на том месте, о котором, по его мнению, говорил командир дивизиона.
– Да, Парфеныч, ты, пожалуй, прав. Я с Ванечкой несколько раз в баню ходил. Художественности в этом месте ему действительно не достает. Размеры внушительные, объем устрашающий, а вот эстетики маловато! Может, сделать упор на втором слове, а? САМО-ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ.
Ванечка медленно оторвал взгляд от книги и спокойно произнес:
– Да нет, ребята, спасибо, мне женщин на берегу хватает.
Комдив высказал еще один серьезный контраргумент:
– Вообще-то, Сергей, во всем этом кое-что есть, но нам не пропустят номер с гирей. Ведь ее, безусловно, придется толкать, рвать, подбрасывать… А вдруг вырвется? – Заметив протестующее движение, торопливо закончил, – я понимаю, у Ванечки не вырвешься, но мы же сейчас существуем в «режиме тишины», а ты сам знаешь, что звук падения двухпудовки на железную палубу можно под водой засечь за несколько миль. Командир зарубит. – И капитан 3 ранга занялся построением на бумаге геометрических основ будущей живой пирамиды.
Но идея, овладевшая массами, это колоссальная сила. Даже если массой был, как сейчас, мозг лишь одного командира группы КИП и А. Тем более, что по неожиданно вспыхнувшему в его глазах дьявольскому огоньку можно было догадаться, как идея принимает какое-то свое, таинственное воплощение.
Через пару минут Сергей подергал комдива за рукав:
– Толя, действительно, с гирей ничего не получится, но ведь можно выдать прекрасный художественно-спортивный номер. Представь: выходит Ванечка в цирковом трико из тельняшки. Анонс! Ретро!! Очень созвучно с твоей возлюбленной пирамидой. Прослеживаются, понимаешь, эстетические параллели. Невооруженным глазом видна художественная направленность. Народное творчество…
– Короче, Склифосовский!
– Никаких тяжеленных гирь! В руках только легонькие четырехкилограммовые гантельки. Он начинает ими поигрывать, выгодно демонстрируя художественную красоту своего накачанного торса. Причем, все упражнения строго соответствуют комплексам из НФК (Наставление по физической культуре для военнослужащих) – Чапик заткнется! А я в такт Ванечкиным экзерсисам буду комментировать каждое упражнение не только с точки зрения физического развития и укрепления отдельных групп мышц, но и как лечебную профилактику некоторых специфических заболеваний подводников в длительном плавании. На эту тему мне наш доктор с радостью консультацию даст и даже текст напишет: он как раз ведет такие наблюдения, собирается по возвращению на базу систематизировать, оформить и куда-то послать.
Комдив даже перестал черкать по листу бумаги и с восхищением уставился на Серегу:
– До чего же красиво излагаешь, сукин сын!
– А уж в комментариях я и сам себя превзойду, – гордо пообещал киповец.
– Лады! Мне нравится. Оформляй номер. Чапику нечего будет возразить! – Капитан 3 ранга обвел строгим взглядом всех собравшихся на пульте, – учись, молодежь, у «старичков» творческому мышлению! И какого черта вы еще здесь все рассиживаетесь?! Цели ясны, задачи определены, марш за работу!
Когда за последним офицером закрылась переборка, комдив как-то искоса, но очень пристально посмотрел на оставшегося сидеть Сергея, картинно откашлялся, пожевал губами, словно пробуя что-то на вкус, и тихо произнес:
– Я ведь вовсе не такой идиот, каким могу показаться, и с тобой, худо-бедно, знаком уже восемь лет. Поделись, хоть намеком, кого конкретно и в какую жопу ты теперь собираешься затащить этим гениально-показательным по своей солдафонской тупости номером?
– Толя! Вот, как на духу, – честные глаза капитана-лейтенанта просто-таки светились искренним творческим энтузиазмом, – токмо во имя благоденствия и расцвету нашего славного дивизиона!
– Ну-ну, значит, не хочешь. Прячешь свою «фишку» в рукаве. – Констатировал комдив. – Помни хоть, что отвечать за все, в конечном итоге, придется мне.
– Хором ответим! – Градус энтузиазма в голосе Сергея поднялся еще выше.
– Ну-ну, – повторил капитан 3 ранга и уткнулся в свои бумаги.
Уже закрывая за собой переборку, киповец слегка обернулся и тоже тихо и серьезно проговорил:
– Я почти уверен, что некоторые обстоятельства никому не позволят в элементарном скетче усмотреть что-то неблагонадежное или оскорбительное, и уж тем более подрывающее основы… – переборка закрылась с негромким металлическим лязгом.
…. Итак, наступил черед предпоследнего номера концертной программы. Это была художественная спортивно-познавательная миниатюра с убийственно оригинальным названием «В старых ритмах».
Ванечка был великолепен. В обтягивающем псевдоцирковом трико из рваной тельняшки, в закрученных кверху усах а ля Иван Поддубный из пеньковой пакли, нафабренных гуталином и приклеенных для надежности «СуперМоментом». Лицо выражало крайнюю сосредоточенность и полнейшую невозмутимость. Небольшие черные гантели в мощных мускулистых руках выглядели детскими игрушками. Обнаженные участки тела, густо сдобренные подсолнечным маслом с камбуза, лоснились и сверкали под ярким светом люминесцентных ламп.
Из кассетного магнитофона звучала негромкая ритмичная музыка. Находившийся рядом Серега хорошо поставленным голосом комментировал каждое движение атлета, поясняя практическую важность выполняемых упражнений. С начальственной скамейки доносилось удовлетворенное похрюкивание и распространялась аура благосклонного одобрения. Жюри было довольно.
Чего никак нельзя утверждать об остальных зрителях. Уже к окончанию первой минуты номера послышались покашливания, почесывания и скрип шатких «баночек» под как-то сразу затекшими молодыми ягодицами. Затем появился негромкий еще гул, как предвестник перерастания робкого недовольства в открытое возмущение. «Свердлов» тут же крутнул по-совиному своей кучерявой головой, но… было уже поздно. Не помогла и аура начальственной благосклонности. Недовольство выплеснулось наружу в общем-то пока еще вполне цивилизованным пожеланием:
– Кончай фигню! Становись на уши!!
Донеслось оно из самого темного угла столовой, где невозможно было разглядеть говорящего. Зрители одобрительно хлопнули пару раз, но быстро затихли, увидев предостерегающе поднятую вверх руку Чапика. Атлет на сцене и комментатор никак не прореагировали на безобразие. Номер продолжался.
Тогда голос из угла, не желая успокаиваться, сменил тактику. Сразу после объяснения капитаном-лейтенантом несомненной пользы от «приседаний с отягощениями» для профилактики дегенеративных изменений в хрящевой ткани подвижных суставов ног, в образовавшуюся секундную паузу ворвался голос, прекрасно копирующий стиль и манеры комментатора на сцене:
– А в случае употребления в пищу недоброкачественных продуктов с нашего камбуза и появления первых признаков надвигающегося поноса, смажьте любой из шаров гантели маслом или вазелином и засуньте на три четверти в то самое место, откуда и ожидаете «экстренного выброса». Иван Нестерович, па-а-прошу исполнить!
Зал на мгновение затих. Потом грохнул хохот. Странно, что он совсем не заглушил слов Ванечки:
– Ну, шутник, снимай штаны!
С этим добрым пожеланием побагровевший от гнева атлет шагнул в зал сразу через два ряда скамеек. По прямой до угла было не более четырех метров, но на этом пространстве умудрились втиснуться шесть рядов баночек и несколько десятков человек, что существенно замедляло продвижение обуреваемого праведным гневом артиста к намеченной цели. Кроме того, мешали гантели в руках. Тогда Ванечка просто выпустил одну гантель из левой руки на свободное пространство палубы. Послышался металлический стук железа об железо, и тяжелый снаряд медленно откатился под ноги зрителей передних рядов, которые из опасения физических повреждений, как по команде, задрали ноги вверх. Воздев над головой правую руку с накрепко зажатой второй гантелью и расчищая проход свободной левой рукой наподобие снегоуборочного комбайна, старший лейтенант устремился к логову обидчика.
