Сергей Буянов - Стекло и дерево
– В смысле?
– В том смысле! Я же помню, как нас учили: «В первую очередь поставь в известность заведующего отделением»! Если же увидел хоть что-то не своё – немедленно сплавь больного к специалисту!
А не удалось сплавить – собери в историю болезни побольше разных консультаций! Заметь, никто не учил лечить самостоятельно!
– Учили – это одно, а работать самому надо.
– Правильно, самому! Вот потому-то я работаю в другом месте, где сам на себя беру ответственность! А тебя попросил дать консультацию, такты сразу: К психотерапевту!
– Да пойми ты, я не консультирую! Это привилегия профессоров, академиков, а никак не аспиранта!
– Як тебе, как к другу обращаюсь.
– Ты?
– Я!
– Так ты нуждаешься в консультации?
– Почти что я. Понимаешь, очень нужный человек, он много значит для моего бизнеса, да и не за бесплатно просит!
– Как-то это всё подозрительно выглядит.
– Почему?
– Потому что в нашей стране не принято искать совета у врача-психиатра!
– И у нас в стране уже есть прогрессивные люди, понимаешь?
– Твои соратники по бизнесу?
– Хотя бы и они, что в этом подозрительного?
– Я даже не знаю, в чём дело-то?
– Тебе всё пояснят. Вникнешь в проблему, подскажешь решение и всё! Людям добро, а тебе бабки! Согласен? Ну, по глазам вижу, что согласен! Так поехали?
– Куда?
– К твоему пациенту, куда ещё?
– А я-то думал, ты в ресторан приглашаешь!
– Конечно, приглашаю! Заедем, уладим кое-что и в кабак!
– Хорошо, поехали, всё равно ведь не отстанешь! Ты ведь уже пообещал привезти специалиста, я верно понял?
– Вот видишь, ты меня понимаешь! Только одна просьба, пожалуйста, не удивляйся ничему.
– Хорошо, – согласился Рим. Психиатру, вообще, не следует ничему удивляться.
Едва они подъехали к здоровенному трёхэтажному особняку, как открылись металлические ворота и пропустили гостей внутрь. Типичный английский метрдотель, галантно открыл двери и сухо пригласил в дом. Утопая в мягком ковре, друзья последовали за лакеем. Внутри было сумрачно, настенные бра тускло освещали путь. Так они прошли по длинному коридору и остановились перед дверьми из красного дерева. Слуга стунул кольцом трижды.
– Проходите, – властно разрешил голос изнутри.
Рим сделал шаг вперёд и оказался один в большой комнате, более похожей на кабинет, чем на гостиную. Внутри так же сумрачно, окон не видно. Тусклое мерцание, непонятно откуда, освещало лицо Рима да небольшое возвышение напротив, сверкнул камень на перстне хозяина кабинета. Видны только морщинистые ладони, далеее свет не распространялся. По тёмному силуэту можно было догадаться, что хозяин сидит в высоком кресле.
– Ты, значит, человек науки?
– Аспирант по психиатрии, – уверенно ответил Рим.
– Вот и хорошо, присядь, там рядом кресло.
Рим оглянулся, действительно, у самых дверей стояло кресло, он присел на краешек и приготовился слушать.
– По знаниям или по протекции?
– По знаниям.
Вопрос вполне резонный, человек желает знать, с кем имеет дело. Со специалистом или с шарлатаном.
– У меня проблема, – голос умолк и глубоко вздохнул, – не знаю, как и начать.
– Будет наверное проще начать с самой сути, – подсказал Рим.
– Пожалуй, ты прав, – согласился голос. – Так вот, дело в том, что меня хотят убрать люди из моего окружения. Я примерно знаю кто, но до конца не уверен.
– Чем я могу помочь?
– Поможешь разобраться в моей фантазии: или это правда, или паранойя.
– Постараюсь.
– В последнее время мне стали уделять повышенное внимание, чего раньше не случалось. Дошло до слащавости. Противно даже находиться среди таких людей! Особо старается самый приближённый ко мне человек. Он настолько стал заботливым, что кое-где начал принимать решения за меня.
– А что он из себя представляет?
– Чуть помоложе меня, поэнергичнее, но трусоват, это-то и настораживает. Он становится смелее день ото дня!
– Возможно он знает что-то, чего не знаете вы?
– Вот и думаю, наверное он решил занять моё место, вот и ждёт, да только скрыть не может своей нервозности.
– В чём она проявляется?
– Он смотрит мне в глаза.
– А раньше он этого не делал?
– Только изредка, а теперь каждый раз.
– А не говорит ли он что-нибудь необычное?
– Вроде бы нет, но стал спешить куда-то в последнее время.
– А не становится ему хуже, если он не сумеет уйти под каким-либо предлогом?
– Дай, подумаю. Вроде нет, хотя начинает дёргаться!
– Злиться?
– Да, пожалуй. А ещё один факт: у него начали таять счета. Когда я проверял всех своих людей, то заметил.
– И когда это началось?
– С месяц назад.
– Ас какого времени вы стали подозревать его?
– Примерно с полмесяца. Поначалу я не придавал значения, а потом насторожился.
– А насколько вы ему доверяли?
– Как брату, как самому себе!
– А есть ли ещё кто из подозреваемых?
– Поведение людей диктует он, все берут с него пример. Так что – других подозреваемых нет. Я всё сказал, что позволено тебе знать, теперь ответь на вопрос: имеется реальная опасность или это паранойя?
– Опасность имеется, но более для вашего друга. Судя по всему, его здоровье внушает опасения.
– Да?!
– Вам, возможно, следует продержать его возле себя более 72-х часов.
– Куда ты клонишь, я понял. Но ведь такого быть не должно!
– Если это не так, то стоит спросить у него, о чём таком тайном ему известно.
– Хорошо, попробуем. Но смотри, ты сейчас решил судьбу человека. Дай Бог тебе не ошибиться! – прозвенел колокольчик, и Рима вывели в коридор.
Там уже ожидал Пётр, он молча взглянул на друга и указал на выход. Совсем в другую сторону: зашли они слева, а выходили вправо. Тот же швейцар закрыл за ними двери. Только оказались друзья не на улице, а в холле, в ярко освещённом помещении с хрустальными канделябрами. За массивным письменным столом сидел какой-то клерк. Он попросил подойти. Чётким движением руки он вынул из ящика стола пару сотен зелёных, вручил их Риму и вежливо попрощался.
– Вот и делов-то! – радостно отметил Пётр, когда друзья оказались на свежем воздухе. – Теперь поехали кутить!
– Угощаешь?
– Уже зажлобился? Вот что деньги с человеком делают! Ну-ну, не дуйся, пошутил. Конечно же, договор в силе! – Пётр возбуждённо похлопал друга по плечу. Словно гора свалилась с его плеч! Ведь он обещал привезти специалиста, абы не сдержал слова? Об этом и думать не хотелось.
Машина завелась с полуоборота, только ворота, на этот раз, вручную открыл хмурый субъект атлетического телосложения. Рим мельком глянул на него, чем-то охранник показался ему знакомым.
– Какой-то знакомый тип.
– Кто? – насторожился Пётр.
– Да тот, что ворота открывал.
– А, этот? Да это же наш Никола, помнишь его?
– Ещё бы, недавно его видел. Кандидатский всё сдать не могёт.
– Тоже в люди норовит! Каждый нынче крутится, как может!
– Это верно, вот и я начал крутиться с твоей помощью!
– А что? Правильно! Отконсультировал, бабки получил и нормалёк!
– Только вот мне кажется…
– Что тебе может казаться? Когда, кажется – это ведь галлюцинация, так вроде бы классифицируется?
– Скорее, иллюзия.
– Бабки-то реальные! Что ещё?
– Тут ты прав.
– За три минуты работы – двести баксов, да чтоб я так жил! А тебе что-то там кажется! Кстати, приехали!
Они вошли в скромное заведение, Пётр предъявил какую-то корочку, вышибала улыбнулся ему и кивнул на Рима.
– Это мой гость, – сказал бизнесмен.
– Строго у вас, – заметил Рим, когда они уселись за столик.
– А как иначе? – широко улыбнулся друг и щёлкнул пальцами, подзывая официанта. Он решил не делать вечеринку, а устроить встречу двух давних друзей.
Пётр отшил, присевшую было к столику, знакомую:
– Сегодня ты не в форме! – утвердительно обратился он к размалёванной девице. Она надула губки и тут же ретировалась.
Петру хотелось посидеть, пообщаться, а бабы, как известно, никак не способствуют разговору. Только-только сосредоточишься, так она повиснет на плече, требуя внимания к собственной персоне. Не сбросишь же её! Поэтому Пётр, так неожиданно грубо, отказался от услуг девицы.
Друзья сидели, толковали о том, о сём. И вновь обо всём. Вспоминали счастливые студенческие годы, связанные с ними приколы и огорчения, да и вообще, то смутное время в стране, когда среди коммунистов начался раскол, который привёл к перестройке и последующему краху империи – СССР.
– А помнишь, – сказал Пётр, – как нас на роды водили? Всех подряд, кто оказывался в этот момент в роддоме?
Конечно, Рим помнил, роды в то время считались диковинной редкостью. Студенты, занимаясь акушерством, за весь год могли ни разу не попасть на роды. Поэтому их загоняли в родзал по двадцать-тридцать человек одновременно. Они стояли кто где, особо активные старались пропихнуться ближе, акушерка немилостиво рявкала на них, кое-кого грубо отпихивала от стерильного столика. Счастливчики успевали краем глаза увидеть, как зарождается новая жизнь. Петька с Римом обычно видели только макушку родильницы, полагая, что более ничего интересного нет.
