Ирина Глебова - Мне снился сон…
– Если ты хочешь, мы можем купить современный дом, двух или трёхэтажный, с большим двором – садом, беседками, детскими площадками…
– Мне нравится эта квартира, – покачала головой Вика. – Нам вполне хватит, во всяком случае пока.
Она, конечно же, поняла намёк Игоря на «детские площадки», потому и сказала «пока». Он тоже её понял, обнял, радостно смеясь. Она всего один раз побывала на квартире у жениха, а так они с Игорем проводили вечера или у неё, или где-то на нейтральной территории: в клубах, кафе, в театрах, в гостях у друзей. Вика не хотела близости до свадьбы, Игорь её понял и не настаивал, не торопил события.
Теперь, сидя в кафе, девушка как раз думала об этом: почему она так мягко, не обижая парня, но твёрдо избегает того, что, в общем-то, неизбежно? Она ведь совершенно не сомневается в любви и преданности Игоря. И объятья, поцелуи Игоря её волнуют… Что же тогда? Почему? Она говорила себе: «Мы будем вместе всю жизнь, может быть потом такой романтики уже между нами не останется, пусть продлится подольше…» Но понимала, что кривит душой: настоящая близость не убивает романтику… Она думала: «Испытаю его, ведь поддался же он однажды соблазну так легко…» Но опять же обманывала себя: тот соблазн она давно простила и умершей подруге, и ему – он не волновал её. Как ни странно, даже связывал их теперь особенными узами. А испытания… Что ж, когда-то Игорь не раздумывая бросился на помощь трём незнакомым девушкам на реке, а совсем недавно так же решительно вытащил из жизненной пропасти семью Вики. Это ли не испытание?..
В кафе было полупусто, это и понятно – шла ещё первая половина дня. Здесь так всегда бывало: днём малолюдно, спокойно, а вот ближе к вечеру место за столиком найдёшь не всегда. Ещё Виктории нравилось, что музыка в «Эстелле» звучит приглушённо, не мешая ни разговаривать, ни просто думать о чём-то. От столика у окна был виден весь зал, входная дверь. Вот зашёл ещё один посетитель – высокий молодой мужчина…
Виктория вздрогнула всем телом, хорошо, что не держала в руках чашку, а то плеснула бы на себя кофе. Это был Олаф. Медленным взглядом он обвёл зал, остановил его на девушке, замершей, не отводящей от него глаз. Улыбнулся, чуть приподняв бровь: мол, понимаю, я мужчина, на которого обращают внимание. Пошёл к стойке походкой пантеры. Вика не слышала слов, но поняла, что он говорит по-английски. За последние годы барменша, видимо, не раз обслуживала иностранцев, налила ему кофе, насыпала в вазочку миндаля. С маленьким подносом в руках он пошёл прямо к её столику…
За прошедшие несколько минут девушка взяла себя в руки. Чего это ей стоило!.. Но она успела одёрнуть себя: «Это просто парень, которого я видела в терминале Франкфурта. Его не зовут Олаф, он не террорист, не наркоделец, он не угонял самолёт, нет посёлка рабов… Это всё было во сне. А реально лишь то, что мы встретились взглядами в аэропорту… И всё!»
– Вы не против? – Он поставил поднос, сел, улыбнулся: – Вы говорите по-английски? Мы с вами уже встречались? Не в этом городе, я здесь всего два дня… Когда-то раньше?
Господи, до чего же обаятельная улыбка у него! И голос вкрадчиво-ласковый, такой знакомый… Нет! Не может быть знакомым, она не слышала его голос, это просто самовнушение!
Расслабляясь, Вика улыбнулась в ответ, приподняла руку с чашечкой кофе, повернула голову в полупрофиль:
– Мы выделись в одном аэропорту, полгода назад, – ответила по-английски.
– Да, да, – он обрадовался, вспомнив. – Во Франкфурте, осенью. Вы там тоже пили кофе…
– А вы прошли мимо.
– Такая мимолётная встреча… Но ведь мы запомнили друг друга! И не странно ли, что встретились вновь, в совсем другой стране?
– И снова за чашечкой кофе.
Он засмеялся:
– Я люблю людей с чувством юмора. Среди девушек не так часто это встречается. Но я хочу сказать: не судьба ли сводит нас?
Вика иронично покачала головой:
– Вот это уже пафос.
Он слегка звякнул своей чашкой о её, заглянул своим магнетическим взглядом ей в глаза:
– Возвышенное восприятие жизни – удел людей неординарных. И я верю в рок. Разве не знак это свыше – такие две невероятные встречи?
«Знал бы ты, насколько невероятные…» Его очарование и магнетизм совершенно не действовали на девушку: сознанием она понимала, что этот иностранец ни в чём перед ней не виноват, а подсознание дрожало, словно сжатая пружина, и она ничего поделать с этим не могла.
– Как же вас зовут, знакомая незнакомка?
Мгновенную её паузу он, видимо, даже не уловил. Но она за этот миг вспомнила многое, и вдруг сказала, несколько неожиданно даже для себя:
– Таня. Моё имя – Таня.
Что-то произошло! То ли в тихую музыку на долю секунды ворвалась резкая нота, то ли электромагнитные волны разных полюсов столкнулись в небольшом зале кафе, слились, как сливается реальное и виртуальное… Мужчина с коротким возгласом изумления воскликнул:
– Да, я сразу почувствовал: вот она, моя девушка! Это ведь знак судьбы!
Он вскинул руку и восторженно щёлкнул пальцами…
Так бывает: человек долго-долго ищёт кодовое слово, которое поможет распознать шифр, или открыть сейф, или взломать вход на запретный сайт… И вдруг оно находится, и слышится явный щелчок – знак, что сейчас ты всё узнаешь, увидишь, поймёшь… Слово «Таня» стало именно таким найденным кодом. Как только она произнесла его, она увидела то, что не могла видеть в реальности – знакомый жест Олафа, щелчок пальцами! Сон и действительность соединились, слились в одно, как разнополюсные магнитные поля…Она услышала то, что не могла слышать в реальности но, тем не менее, слышала – его слова…
– Таня… Ты знаешь, кто такой Че Гевара?
– Я с первых дней своей жизни спала под портретом команданте Че.
Виктория повторила то, что уже говорила – да, да, говорила! – этому человеку. Повторила, глядя ему прямо в глаза. И увидела, как они загорелись восхищением:
– Ты знаешь, что у Че Гевары была подруга, которая оставалась с ним до самого конца его борьбы? Её звали Таня, как тебя! Это ведь ваше, русское имя?
– И имя русское, и она сама, Таня, была наполовину русская.
– Ты ведь тоже русская? Ты нужна мне, именно ты, потому что я тоже веду борьбу, как Че.
– Что же это за борьба? С кем и за что?
– Борьба сама по себе есть цель, – улыбнулся он ласково, как взрослый улыбается глупому ребёнку.
– Та, которая оправдывает средства? – Виктория ответила улыбкой не столько ироничной, сколько жёсткой. – Finis sanctificat media.
Он перегнулся через стол, наклонился близко, взял за руку, голос его понизился до горячего шёпота:
– Таня, ты необыкновенная девушка! Ты просто не можешь не быть со мной! И ты не пожалеешь, увидишь разные страны, научишься владеть оружием, быть неуловимой!
– Значит, это всё-таки террор? – спросила она так же тихо, не отрывая руки.
– Любая борьба, это террор, – ответил он сразу же. – И команданте Че тоже был террористом. Ты вот сказала: «Цель оправдывает средства». Прекрасные слова, в них – двигатель всего происходящего на планете.
– И всё-таки, какая это цель?
Вику колотило мелкой дрожью, но не столько от страха, сколько от появившегося азарта: она хотела вновь услышать те же слова, что слышала в своём сне. Сне? Теперь она сомневалась… И он, этот красавец-террорист, ответил так, как она и ожидала:
– Скорее даже не цель, а миссия. Люди – это глупые и развращённые дети, их надо исправлять, вводить в определённые рамки, я бы даже сказал – формы… Ты умная, начитанная, слышала, наверное, о тайной древней секте компрачикосов?
– Читала, у Виктора Гюго в «Человеке, который смеётся»…
– Да? Я не знаю такой книги. Надо прочитать.
– Но они же уродовали детей!
– Это как посмотреть… Впрочем, я это в переносном смысле. У моей борьбы много аспектов.
Пора, пора было спросить то, что поставит окончательную точку. И она спросила:
– Вы зовёте меня с собой… Но я даже не знаю вашего имени.
Он лишь на мгновенье замешкался, потом ответил:
– Зови меня Олаф.
Вика не удивилась, она именно это и ожидала услышать. Заставила себя улыбнуться:
– Скандинавское имя, кажется.
– Да, мои корни оттуда, и частично из Германии. А в этих странах мужчины всегда были воинами – самая лучшая профессия на свете.
– Уж мы-то, русские, знаем, какие воины немцы. – Виктория вскинула голову. – В каждой семье знают, даже до сих пор. И всё-таки русские воины разбили немецких.
– Вы тоже прекрасная воинственная нация, – ответил он с улыбкой. – В ту войну схлестнулись достойные противники. Не то, что французики или поляки, те сразу легли у ног победителей. Да, нам с тобой есть кем гордиться. Вот мой дед, например, был офицером Кригсмарине – военно-морских сил Третьего рейха. Был капитаном подводной лодки, его особенно отличал Гитлер. Погиб геройски, совсем молодым, но успел оставить сына – моего отца. Говорят, я очень похож на деда…
Виктория хотела сказать: «Мой дед тоже был морским офицером, тоже воевал…», но удержалась. Ни к чему это было.
