Нина Еперина - Анна
«Длина красной дорожки – около 150 метров, ширина – около 10. Она состоит из нескольких рулонов, каждый весом 135 кг, а её общий вес – пять тонн. К кинотеатру ковёр доставляется за четыре дня до церемонии на двух огромных грузовиках. Требуются два дня и 21 человек, чтобы расстелить дорожку: соединить между собой все части, скрыть стыки и разровнять. Сразу после окончания церемонии дорожку начинают убирать. На это уходит всего 4 часа». – читал Дэвид теперь уже из программки для зрителей, которую держал в руках. – «Большие статуи «Оскара», устанавливаемые вдоль красной ковровой дорожки, высотой от 2,5 до 8 метров и весом до 550 килограммов, делают из стекловолокна. Потом облицовывают тончайшими листами алюминия, и покрывают жёлтой краской. Их не красят золотом не в целях экономии: просто специальная жёлтая краска лучше смотрится в свете софитов, чем золотая» – закончил он чтение.
– Видала? Я же говорил, что он якобы золотой! Посмотри! Вон стоит дурак, высотой два с половиной метра, из-за которого некоторые ненормальные ночью не спали и боялись опоздать! Я о тебе, о тебе! – бубнел Дэвид дальше.
Анна посмотрел на Дэвида с таким выражением на лице, что он заткнулся сам, без предупреждения.
«Как он может мешать мне, получать то удовольствие, которое должна получить актриса кино сегодня, в такой необыкновенный для ее карьеры день!!!! Это же действительно то, за что многие актрисы отдали бы душу дьяволу! Мне этого делать не надо! Я к этому шла сама всей своей жизнью и судьбой! Неужели он этого не понимает? Я же для этого прошла все Божьи испытания и какие!»
Анна задумалась. В голове ее очень быстро промчалась вся ее жизнь, и так быстро, как не может прокрутить никакое кино. Наверное, так прокручивает человеческий мозг всю свою жизнь, на пороге смерти. Молниеносной смерти. Убыстренный вариант просмотра. Так говорят ученые….
Она вспомнила свое предчувствие смерти, которое укололо ее в сердце, когда она медленно погружалась на дно океана…, тогда, два года тому назад. Ничего похожего тогда не было. Было безумное удивление тому, как выпрыгивают изо рта пузырьки воздуха и устремляются вверх, к солнцу, а она медленно погружается вниз, в то время, как само солнце закрывается толщей черной воды….
Или теракт в Париже, когда в ее висок уперлось настоящее дуло автомата и одно мгновение отделяло ее от вечности! Тогда смерть стояла совсем рядом, брякала косой и строила ей рожи, но… прошла мимо! Опять прошла мимо! Господи! Хотя бы это был самый последний раз! Самый последний! Сколько же можно! Господи! Побереги ТЫ меня! А все это из-за денег! Если бы Питэр не был так сказочно богат, кто бы потащил ее на яхту? Но, с другой стороны, деньги эти за какими-то сказочными горами и никак не хотят сдаться к ней в руки. Но ведь деньги это не самое главное! Главное, что она жива, здорова и способна заработать деньги своим собственным трудом! Главное, что дети сыты и не лишены права получить свои доли….
Наконец машина остановилась, и Анна медленно подала на красную дорожку свою аккуратную ножку с разрезом по левой ноге, обнажив кругленькую, красивую коленку. Красивая туфелька венчала ножку и позволила упереться на дорожку, чтобы вынести ее шикарную грудь «тещиной дорожкой» вперед, как говорят русские, с очень большим декольте, а потом и шикарную фигуру с тонкой талией, крутыми бедрами и шикарным ростом! Зрители завизжали и стали махать руками. Анна гордо вышла из машины вся и остановилась на виду у прессы и фанаток….
Защелкали фото и кино камеры, забегали кругами корреспонденты, как бы подталкивая Анну к удачным для съемок местам у входа. Она шла очень прямо и очень гордо под всеобщим восхищением. Анна понимала, что весь сегодняшний день есть завершение целого этапа ее человеческой жизни, рассказанной многократно всеми, кому не лень, а особенно средствами массовой информации. Именно поэтому ее здесь ждали толпы любопытных поклонников и завистников, подогретые любопытством до предела!
Анна медленно прошла ко входу в кинозал, еще раз развернулась к публике, сделала милое лицо с милой улыбкой, так, чтобы были хорошо видны ямочки на щеках, распахнула глаза и, вспомнив Айшарию Вэй, «затрепетала ресницами».
И вдруг она увидела саму Айшарию, которая тоже шла по красной дорожке в сторону Анны, сопровождаемая писком и визгом поклонниц. Анна так обрадовалась, она еле смогла сдержать себя, чтобы не броситься Айше на шею!
Они не виделись так давно, с той, старой жизни, еще до двух сумасшедших лет! Анна очень многое хотелось рассказать ей! Ведь из всего окружающего ее народа, только названная сестричка могла понять все и до конца из того ужаса, который пережила она!
Актрисы радостно обнялись и расцеловались. Следом подтянулись их мужчины. Анна и Айшария тут же представили их друг другу, и быстренько оставили общаться, чтобы освободить время для себя. Теперь нужно было найти тихое место, которого здесь явно не было, потому что на такой подарок для первой страницы глянцевых журналов, как две звезды рядом, тут же набежало какое-то немыслимое количество репортеров с фотоаппаратами, которые защелкали вспышками под дикий визг поклонниц!
Звезды все прибывали и прибывали, и волна напиравшей публики плавно понесла их в кинозал. У каждой пары были расписаны места, поэтому пришлось временно расстаться. Дэвид указал Анне на их места, украшенные таким красивым фото Анны, с неожиданным ракурсом лица, что она рассмеялась. Оказывается, чтобы звёзды не путались, кто и где сидит, на кресла были поставлены плакаты с их портретами и именами. Это было очень забавно! Актёры, сыгравшие вместе в одном фильме, сидели рядом. Дэвид и Анна сели на свои места. Рядом находились места с фотографией ее продюсеров, режиссера, писательницы и автора сценария. Их еще не было.
Анна стала рассматривать зал. Вокруг сидели сплошные звезды, то есть одни медийные лица, мелькавшие в телевизоре и на экране. Но, как же их было много! Такого количества звезд вместе Анна никогда не видела! Было неловко рассматривать их так откровенно, как хотелось, поэтому она смотрела украдкой и не навязчиво. Ее тоже рассматривали, а некоторые не стесняясь, и именно откровенно!
– Я очень нервничаю. – сказала Анна на ухо Давиду. – А вдруг мне ничего не дадут, а я настроилась, речь учила всю ночь….
– Ну и не дадут, так не дадут. Что поделаешь? Пускай это будет самое большое горе в твоей жизни! – ответил Дэвид и рассмеялся. – А речь прочтешь мне по-дружески вечером, на сон грядущий.
Анна смотрела на красивый занавес, а в глазах прорезались картинки из ее нового фильма. Они как бы проматывались на красной ткани занавеса, как на экране.
Вначале эта тема – снять фильм по ее судьбе, Анну сильно возмутила. Когда Дэвид еще раз озвучил такую возможность, она резко отказалась, потому что действительно боялась своих страшных воспоминаний. Но после похода к психологу, который провел с ней ненавязчивую беседу, оказалось, что это так же, как честно и откровенно выговориться над водами Сены.
А уже затем, просматривая готовый фильм, Анна поняла, она как бы выплеснула всю грязь со своей души, рассказав все свои злоключения публике, и таким образом окончательно успокоила и себя, и свою Душу, и ей действительно стало легче!
Глава сорок шестая
Звезда
Занавес медленно раздвинулся, обнажив красоту сцены и задника, заиграла торжественная музыка и на сцену вышли двое ведущих. Зал заволновался и захлопал первой же шутке про битком забившую зал публику, которая «на халяву» готова даже заказывать огромные машины, ехать через всю страну и из-за границы, брать напрокат чужие бриллианты и эксклюзивные наряды, лишь бы убить наповал своего соседа или соседку!
На церемонии было принято отпускать шутки в зал, чтобы не скучно было сидеть и не зевать.
Анна тоже сидела и хихикала от этих плоских шуток, а сама внутри себя мелко тряслась и пыталась не стучать зубами, сосредоточиться и взять себя в руки. Опять вспомнились переживания на яхте и ее состояние, в котором она тогда стучала зубами от страха и ужаса! Состояние, при котором по спине струились холодные ручейки пота, а желудок сводило в один комок. Вспомнилось, как она рассказывала об этом маме Нине, так она стала называть писательницу, которой выкладывала все, как на духу. Эта милая, русская женщина своей теплотой и лаской растопила холод в ее душе и так обаяла и согрела Аню, которую стала звать «мой ребенок», что Анна совершенно не стеснялась рассказывать абсолютно все, что с ней приключилось.
Анна вспоминала моменты съемок, начиная с Кап-Мартена и заканчивая последними сценами своего погружения в пучины океана или холодное дуло автомата на своем виске. Вспоминала, как ее организм реагировал на повторение сцен с насилием и нанесением ей панических страхов, боли и ран.
Тогда, в самый первый день съемок, на Анну напала такая настоящая смертельная паника и страх, что она не сможет пережить на съемке еще раз события, которые были тогда, с теми же ощущениями и переживаниями. Вот тогда режиссер и заставил ее несколько раз встречаться с психологом, который снял с нее привязанную зависимость к месту события тем, что яхту под съемки арендовали совсем другую и по размеру, и по интерьеру.
