Вионор Меретуков - Лента Мебиуса
Не одни только сухари хрупал теперь среднестатистический асперон.
Лица обывателей пополнели, разгладились, посвежели. Глаза стали смотреть уверенно, прямо, патриотично и порой даже нагло.
О войнах никто не помышляет. Все чаще зарубежные экономические обозреватели называют Асперонию демократической страной с успешно развивающимися рыночными механизмами. Из-за рубежа потянулись финансы, поехали туристы… Асперония с каждым годом все больше и больше стала напоминать цивилизованные страны, которые окружали ее со всех сторон.
Демократия, оказывается, прекрасно уживалась с королевской властью. Как будто подул свежий ветер с берегов Туманного Альбиона.
Надо честно признать, думала Агния, отец кое-что сумел сделать для своей страны в последнее время. Что – правда, то – правда.
Но как раз именно это ее и раздражало… Раздражение смешивалось с чем-то, что можно было бы назвать сомнением, если бы Агния умела разбираться в себе и своих переживаниях.
Отогнав непривычные мысли, она опять вернулась к размышлениям о крыльце королевского дворца. Стоять столбом на крыльце и призывать асперонов к революции? А кого, собственно, свергать?!
Да и с какой же силой нужно проорать это дурацкое «Доколе», чтобы тебя услышали во всех концах не такой уж маленькой Асперонии?
Если бы Агнию спросили, зачем ей все это надо, она едва ли смогла бы ответить.
Так малолетний шалун, на вопрос, зачем он вылил содержимое ночного горшка на голову бабушки, молчит, не зная что сказать, или безудержно хохочет, удивляясь, почему остальные не смеются вместе с ним.
Как многие недалекие люди, обладающие необузданной энергией, Агния руководствовалась в своих поступках не советами искушенных и мудрых людей, не выстраданными решениями, пришедшими на ум в результате долгих размышлений, а первым порывом и первой попавшейся мыслью, которая заняв пустовавшую кубатуру внутри ее черепной коробки, чувствовала себя вполне комфортабельно и свободно, поскольку, не встречая препятствий, перекатывалась там из угла в угол наподобие пустой бочки в корабельном трюме во время качки.
Таким образом, можно сказать, что умственная работа давалась Агнии легко, без особых усилий.
Она попыталась самостоятельно соорудить в голове какое-то подобие плана захвата власти.
Может, попытаться переманить на свою сторону Солари? Или Закса? Или Урбана? Они оба горькие пьяницы. Соблазнить их даровой выпивкой? А может, братьев Берковских? И как к ним подобраться? Как, вообще, с ними разговаривать?
И она нашла решение. Оно пришло к ней в день приезда Эдолфи Маркуса.
Гвардейцы! Вот, кто поможет ей. Эта была реальная сила. Гвардейцы находились во дворце, цитадели власти, и могли стать той силой, которая создала бы революционную ситуацию в стране. И штурмовать дворец не надо! Договорившись с гвардейцами, можно одним махом арестовать министров, всех этих Солари, Урбана, Закса…
После захвата власти начнется самое интересное! Прежде всего надо будет пышно отпраздновать победу революции.
Салют, народные гуляния в столице, и самое захватывающее и интересное – казни, казни, казни роялистов… Это будет страшно увлекательно… Что будет потом, Агния не знала, но была уверена, что все будет очень хорошо!
Когда она поделилась своими намерениями с Эдолфи и Лоренцо, те отреагировали по-разному. Лоренцо заворчал, что Агния никак не может забыть своих сраных гвардейцев, каждый их которых побывал у нее в любовниках…
Эдолфи же окинул Агнию презрительным взглядом и процедил сквозь зубы:
– Какая же это, к едрене фене, революция?
Он сидел на чемодане, который внесли слуги принцессы, встречавшие Эдолфи в аэропорту. Еще восемь чемоданов стояли вдоль стен Большого Каминного зала, где происходила историческая встреча террориста с радикально настроенной королевской дочерью и ее возлюбленным, придерживающимся более умеренных взглядов.
Эдолфи, со своими железяками, язвившими тело «марксиста» и звякавшими при каждом его движении, татуировкой и запахом прокисшего супа, исходившим от его видавших виды кроссовок, произвел на Агнию очень сильное впечатление.
Она взирала на заморского гостя с чрезвычайной почтительностью.
– Это, мать, не революция, а чистый дворцовый переворот, поверь мне, уж я-то знаю… – веско произнес Эдолфи и сплюнул на персидский ковер. Его грубый голос звонко разносился по залу, эхом отдаваясь в высоких сводах. – Кому он нужен, этот переворот? Одного короля поменять на другого? И что?.. Одного кровопийцу – на нового? Зачем меня вызывали? Устроить заварушку? Тогда я ваш. А дворцовые перевороты… Их сейчас уже не устраивают, время не то… И потом, я что, напрасно корячился, таща с собой через полицейские и таможенные кордоны все эти килограммы взрывчатки? Знаете, сколько баксов я заплатил чиновникам? В общем, назад ходу нет! Революция так революция! Запомни, мать, революция – это когда все взлетает на воздух, и все разбегаются кто куда. Все революции в мире начинаются с этого, это точно! Чем больше людей мы взорвем, тем вернее достигнем цели. Исход дела напрямую зависит от количества взрывчатки. А ее у меня на три Асперонии хватит… – и он глазами указал на свои чемоданы.
– Эдолфи, – с подозрением глядя на друга, спросил Лоренцо, – ты сказал, тебе пришлось потратиться… Откуда у тебя столько денег?
Эдолфи замер и уставился в потолок. Ответ он обдумывал ответ не менее минуты.
– Какая разница, откуда… – туманно начал он. – Деньги не пахнут, товарищ, говаривал, помнится, одноглазый Билли Боне… – и добавил с жаром: – Пойми, когда речь идет о счастье простого народа, сгодится даже протухшая «капуста»… Считай, что это деньги партийной кассы.
– Скажите, Эдолфи, – поинтересовалась у теоретика терроризма принцесса Агния, – а кто будет закладывать взрывчатку? Я, например, не умею. И главное. Кого мы должны взрывать? Как бы нам самим не взлететь на воздух…
– Это, мать, не проблема. То есть, я имею в виду, что научиться обращаться с бомбами, которые я привез, очень просто. Дело пяти минут. Любой дурак справится. Даже ты, принцесса, научишься сходу… А кого взрывать?.. Ну, ты, мать, даешь! Да всех кто подвернется! Тоже еще мне проблема!
Заговорщики закурили травку, которую вместе с бомбами привез Эдолфи, и приступили к обсуждению вопросов стратегии и тактики революционного переворота.
После двухчасовой болтовни победила Агния.
У нее, в отличие от Лоренцо и Эдолфи, был хоть какой-то план.
А несколько бомб – для пробы – решили все-таки взорвать. Где-нибудь в окрестностях столицы. Например, возле федеральной тюрьмы. Но сначала тюрьму предстояло заполнить государственными преступниками.
По распоряжению Агнии слуги внесли в Каминный зал поздний ужин. Агния курила и помалкивала. Эдолфи ей определенно нравился…
Лоренцо тоже помалкивал, но по другой причине. Он, озабоченный мыслями о грядущих переменах в его жизни, строил коварные планы, которые должны были в нужный момент взорвать ситуацию и подавить планы его мнимых единомышленников.
Он так увлекся этим интересным занятием, что не заметил, как обкурился травкой.
Вскоре глаза его закрылись, и будущий король Асперонии Лоренцо Второй выпал, образно говоря, из общения, погрузившись в глубокий наркотический сон.
Эдолфи, прищурившись, рассматривал убранство роскошного Каминного зала. Он давно оставил свой чемодан и пересел на низкий кожаный диван, поближе к Агнии.
– Тебе нравятся американцы? – расшнуровывая кроссовки, спросил он Агнию.
* * *Поздно ночью в покоях принцессы появилась фигура полного круглолицего человека в халате и колпаке. В левой руке человек держал бронзовый подсвечник с горящей свечой.
Он осторожно открыл дверь в комнату, пустовавшую с тех пор как Сюзанна стала делить ложе с королем, и по-кошачьи неслышно преодолел пространство до дверей, ведущих в спальню принцессы.
Перед дверями стояли огромные разбитые кроссовки. Некоторое время человек постоял, морща толстый нос. Пахло несвежим сыром «бри». Он постоял еще минуту, крутя головой и с трудом привыкая к запаху. Потом очень тихо открыл дверь и, выставив перед собой руку с подсвечником, проскользнул внутрь.
Спальня слабо осветилась. Забегали по стенам и потолку страшные тени.
Принцесса не спала. Она с любопытством смотрела на нежданного визитера. Криво улыбнувшись, она прижала палец к губам. Потом тем же пальцем Агния указала на лохматую голову мужчины, лежащего на постели ниц, и, еще раз прижав палец к губам, легко спрыгнула с кровати на ковер.
Кивком головы она приказала ночному гостю идти за собой.
Защищая лицо от слепящей и соблазнительной наготы хозяйки спальни, ночной гость последовал за принцессой, и они вместе прошли в комнату служанки.
– Я знала, что ты придешь, Шауниц, – очень тихо сказала Агния.
– А я знал, что понадоблюсь вам, ваше королевское высочество, – почтительно прошептал гофмаршал и тяжело, по-стариковски, опустился перед ней на колени. – Я пришел сообщить вам, что доблестные гвардейцы в удобное для вас время готовы присягнуть вам на верность. Я же – присягаю сейчас…
