Дарья Кузнецова - Увидеть Париж – и жить
Мы сели на два плетеных стула на балконе.
Мишель вздохнул и обтер лицо носовым платком.
– Лариса, наш театр – это коммерческое предприятие. Мы показываем людям любовь, настоящую, чистую любовь, такую, как она описана в «Песне Песней» Соломона, если хотите. У нас нет никакой грязи, это чистая и прекрасная эротика. Люди хотят видеть на сцене самих себя, если угодно. Почему Даниэль пригласила именно вас? Нам была нужна еще одна актриса. Видимо, она подумала, что у вас есть талант.
Он осторожно погладил мою руку.
– Лариса, в этом городе можно все. Я работаю с Даниэль очень давно. Неужели вы не хотите дарить людям радость и красоту, получать за это большие деньги и жить в домике у моря?
– Звучит соблазнительно. Но я слишком стара, чтобы верить в сказки.
– Лариса, любой женщине нужен мужчина. Вы сейчас одна, такая красивая, хрупкая и ранимая, вы не созданы для одиночества.
Он провел рукой по моим волосам. Я слегка оттолкнула его.
– Это все напоминает идиотский фарс. Я поехала с Даниэль просто потому, что была слишком пьяна и плохо соображала. Сейчас я протрезвела и немедленно еду в Париж. Я обеспеченная женщина и не нуждаюсь в том, чтобы зарабатывать на жизнь в вашем чистом, красивом, прекрасном и особом борделе.
– Правда не нуждаетесь ни в чем? Совсем? – Он обнял меня за плечи и приблизил свое лицо к моему. – Вы не нуждаетесь в других людях? В человеческом участии? Вы наплевали на весь мир и живете в своей скорлупе.
Странно, он почти процитировал мою речь на дне рожденья Пьера. Его большие глаза с едва заметной сеточкой морщинок смотрели прямо на меня. Со мной начало происходить что-то странное. И тут он поцеловал меня. Я почему-то не сопротивлялась. Мы, не отрываясь друг от друга, прошли в спальню, где была большая кровать с черным бельем, и упали на нее. У нас была прекрасная, красивая игра, волшебный балет о любви.
– Лариса, ты необыкновенная, – шептал он, – останься со мной, ты мне нужна.
– Еще скажи, что ты влюбился с первого взгляда, – выдохнула я, когда все уже закончилось, и я в блаженном расслаблении лежала на спине. – Соблазнение входит в вашу схему вербовки сексуальных рабынь?
– Лариса, ну ты же не девочка, ты все понимаешь. Но тебе же было хорошо со мной. И только это важно сейчас. Останься со мной, мы будем работать вместе, я буду только с тобой, только я и ты. Я очень сильный человек и смогу защитить тебя от всего, я помогу тебе.
– Не знаю, я подумаю.
– Смотри, какой город за окном, финансовая и культурная элита, «город-сказка, город мечта, попадая в его сети, пропадаешь навсегда» – вдруг напел он по-русски.
– Как, ты русский?
– А что, незаметно?
– Пока, слава богу, нет, – улыбнулась я. – А ты откуда? Как ты сюда попал?
– Я вообще вырос в Москве, не поступил во ВГИК два раза, а потом один друг предложил мне работу во Франции. Вова, такой богатый парень, мажор, рассказал мне, что в Каннах есть один очень интересный театр. Я сюда приехал, познакомился с Даниэль, мне понравилось. Лариса, тут такие люди, они, как бы это сказать, умеют жить. Милая, что такое жизнь? – он обнял меня за плечи и посмотрел мне в глаза. – Я, наверно, скажу сейчас банальные вещи. Наслаждайся, пока твои прекрасные глаза жаждут мужских объятий, а легкие – свежего ветра, и солнце еще может взойти следующим утром.
– А что будет потом?
– Я не знаю, и не знает никто.
– Так тебя на самом деле зовут Михаил?
– Да какая теперь разница, как кого звали в прошлой жизни. Лариса, тебе понравятся эти ребята. Ты мне кажешься необыкновенной, ты такая красивая, добрая и печальная, честное слово, я влюбился с первого взгляда.
– Влюбился в мои деньги? – усмехнулась я.
– Да при чем тут деньги? Я не испытываю в них недостатка. Мне стало жаль тебя, я хочу, чтобы ты была счастлива с нами. Каждому нужны близкие люди. Ты так одинока, а мы как семья. Ты никогда не будешь одна, и я буду любить тебя всегда, Лариса. Ты тоже из России, у нас так много общего. Давай вместе наслаждаться жизнью и помогать друг другу.
Он обнял меня, притянул к себе и стал целовать. Эта любовь была необычной, все было как-то слишком красиво, я не могла избавиться от ощущения, что Михаил играет какую-то роль. Но меня охватило безумное желание, хотелось испытать экстаз и забыть обо всем. Я чувствовала, что я живу, снова живу после расставания с Пьером, после того как меня изуродовали и я пережила жуткую депрессию.
Со мной произошло что-то непонятное, я думала, что хуже все равно уже не будет. Я не могла вернуться к своему одиночеству, тоске и страху. Мне почему-то захотелось остаться с Михаилом, с этими странными людьми в их идиотском театре. У меня было такое ощущение, что я лечу на американских горках вниз: страшно и тревожно, но весело и захватывает дух. Я ощущала себя в каком-то смысле падшей женщиной, но ведь любое зло и добро относительны. Наверно, лучше дарить людям своеобразную эротическую радость, чем окончить дни в заведении для богатых невротиков или спиваться в одинокой, пустой квартире. В Михаиле было что-то необыкновенно привлекательное, мне казалось, что порочность в нем необъяснимым образом сочетается с искренностью и способностью делать что-то хорошее для себя и людей в рамках его понимания. Он как-то удивительно приспособился к жизни, которая не травмировала его, а наоборот, Мишель брал от нее то, что нужно, и ему, как ни странно, было комфортно в этом «мире печали и слез». Я тоже хочу обрести гармонию, какую-то относительную, с грехом пополам, если уж иного на этой земле не дано, как показывает мой опыт. Мне казалось, что с Михаилом я обрету ее.
Мы снова занимались любовью, разговаривали, пили вино. Я уснула без сил уже под утро. Когда я проснулась, был уже день. Солнце светило в открытое окно, и слышался шум океана! Сколько же я проспала? Я не сразу поняла, где я. Но тут в комнату вошел Михаил в шелковом халате, с мокрыми волосами, зачесанными назад, и принес мне кофе в постель в маленькой фарфоровой чашечке на позолоченном подносе и пару круассанов.
– Спасибо, милый. А скажи мне, Миша, ты со всеми новыми актрисами спишь?
Он заразительно засмеялся.
– Нет, не со всеми, только с красивыми. Не важно, с кем человек спал раньше, важно, с кем он спит сейчас.
Я выпила вкуснейший кофе.
– А ты влюбилась в меня хоть немного? – спросил он, как мне показалось, с некоторым смущением.
– «Любить, но кого же? На время – не стоит труда, а вечно любить невозможно. В себя ли заглянешь, там прошлого нет и следа: и радость, и муки, и все там ничтожно», – вздохнула я.
– «Вечная любовь, верны мы были ей, но время – зло для памяти моей. Все слова любви в измученных сердцах слились в одно признанье без конца». Лариса, ты великолепна, ты бесподобна, ты цитируешь Лермонтова, у тебя глаза Кармен и Жанны д΄Арк одновременно. Я хочу тебя сейчас снова, я всегда мечтал о такой женщине. «Две картинки как две жизни, красота и боль, и совсем другим себя я чувствую с тобой». Я понял, ты любишь цитаты, буду твоим поэтом.
– Мальчик, ты молодец, знаешь много стишков. Ты их всем своим девушкам рассказываешь?
– «Молодая, с чувственным оскалом, я с тобой не нежен и не груб. Расскажи мне, скольких ты ласкала, сколько рук ты помнишь? Сколько губ?» Все, Лариса, я не могу больше. «И ты одна любовь и нет любви иной. И так хотелось жить, чтоб, звуки не роняя, тебя любить, обнять и плакать над тобой», – и он обнял меня и привлек к себе.
Наконец, минут через сорок, мы уже ехали в кабриолете Михаила по улицам Канн. Меня охватила эйфория. Этот парень чем-то даже похож на Славу, он тоже артист. Он не такой трепетный, не так поэтично разговаривает, он как-то пошлее и проще, но это у Михаила сочетается с искренностью и внутренней силой. Слава, до мозга костей интеллигентный человек, ни в чем не был уверен на сто процентов. Иногда он не знал, что делать, терялся перед болезненными вопросами, которые ставила неотвратимая жизнь. Михаил точно знает, чего он хочет и как, с его точки зрения, правильно поступить.
Небольшие очаровательные гостиницы и величественные паласы, античные развалины, мой друг и странная новая жизнь – все это околдовало меня и лишило сил думать, вспоминать и расстраиваться.
– Посмотри, моя принцесса, ты едешь по проспекту вдоль моря, в лицо дует свежий ветер. Мимо проезжают девушки в бикини на роликах и проходят хорошо одетые господа, управляющие мировыми финансовыми потоками. У тебя нет ощущения, что ты попала в голливудский фильм?
– Да, и, похоже, я играю главную роль в какой-то тупой и пошлой комедии. Такое чувство меня уже посещало, когда у меня появились деньги.
– Ты не права, это красивый, добрый фильм с хорошим финалом.
Наконец, мы подъехали к «Глотку прекрасного». Нас встретила улыбающаяся Даниэль в открытом вечернем платье. Еще какие-то креативно одетые люди ходили по фойе. Мы прошли в боковую комнату, где мы сидели в прошлый раз.
– Я вижу, вы с Михаилом нашли общий язык, – улыбнулась Даниэль.
