Мария Метлицкая - Бабье лето (сборник)
Надя беспомощно оглянулась вокруг, не решаясь зайти во двор, и увидела старушку, семенившую к ним из соседнего дома. Надя обрадовалась и махнула старушке рукой. Наконец та подошла к ним – крошечного росточка, в темной юбке, резиновых сапогах и светлой косынке на голове.
– Здравствуйте! – обрадовалась Надя.
– Ну наконец-то! – ответила старушка. – А мы-то вас ждали на Пашины похороны.
– Телеграмма поздно пришла. Поняли, что не поспеем.
Старушка кивнула.
– Не боись, похоронили мы Пашу правильно. Как положено похоронили.
Надя закивала.
– Да-да, конечно! Мы и не сомневались, спасибо вам за все.
– Да что ты, девка! Мы с Пашей всю жизнь рядом прожили. Вместе родителей хоронили, вместе горе мыкали. Что ж, я свою подружку родную не похороню по-людски? А вы чего в дом не идете? Устали небось с дороги.
Надя кивнула и толкнула калитку рукой. Дверь в избу разбухла и поддалась с трудом. Зашли, в нос ударил запах затхлости и сырости.
– Окна открывайте, – велела старушка. – Год не топлено. А так дом у Паши теплый был. Без щелей. Вдвоем с ней мхом все щелки прошли. И оконца на зиму тряпками затыкали. И печка у Паши хорошая была. Крепкая. Еще отец ее с братом клали. С умом клали, для себя.
Аркадий курил на крыльце. Надя с трудом раскрыла рассохшиеся рамы. В дом ворвался свежий осенний воздух, пахнувший прелой травой.
– Иди, милок, – позвала старушка. – В сарае дрова поколи малость. Надо печь растопить. Колун там же, в сарае.
– Да мы ненадолго, – ответил Аркадий. – Скоро поедем.
Старушка всплеснула руками.
– Как так? Такой путь проехали, и без ночевки?
Она посмотрела на Надю. Та растерянно пожала плечами.
– Оставайтесь! Я вам баньку истоплю. В лес утром сходите – уже опята пошли. Целыми наволочками носим.
Аркадий пожал плечом и пошел к сараю.
– А ты устраивайся, дочка.
Старушка махнула рукой и пошла к двери.
– Спасибо! – крикнула вслед Надя.
Она выглянула в окно: Аркадий, сняв куртку, здоровенным колуном колол темные, короткие столбики бревен. Надя огляделась. На металлической кровати с панцирной сеткой лежала свернутая перина. В углу у печки стояла метла с совком. Надя подняла плетеные коврики с пола и вынесла на крыльцо. Потом начала мести избу. В окно крикнула Аркадию: «Принеси воды!» – и вынесла из сеней два ведра с отбившейся кое-где эмалью.
Нашла кусок мешковины, вымыла полы, вытерла мокрой тряпкой пыль с буфета, стола и подоконников, перемыла нехитрую теткину посуду – пару грубых тарелок, чашек и алюминиевых ложек с вилками.
Аркадий зашел с улицы с охапкой дров. Присел у печки и открыл вьюшку.
– Умеешь? – удивилась Надя.
– Был опыт, – кивнул он, вздохнув, – в годы молодые.
Надя внимательно посмотрела на мужа. В избу зашла соседка. Поставила на стол миску с яйцами и солеными огурцами.
– А банька будет часа через два готова. – Оглядела избу, заметила: – А у вас здесь уже красота! Вот бы Панечка порадовалась!
Надя присела на табуретку.
– Спасибо вам за все! – А потом смущенно спросила: – А звать-то вас как?
– Тетя Нюра я. Ты не помнишь меня совсем?
Надя покачала головой:
– Нет, извините.
– Идем, девка, картошки тебе дам, – махнула рукой соседка. – Самой в подпол тяжко лезть.
Надя накинула ветровку и вышла за Нюрой. Нюрин домик стоял рядом с Пашиным. Такой же темный и заваленный на один бок, только во дворе был порядок: метеные дорожки и последние астры у крыльца – фиолетовые и розовые. В доме было тепло, и «плакали» запотевшие окна. Надя полезла в подпол и набрала картошки.
– Как же вы одна управляетесь? – удивилась она.
– Почему одна? У меня сын в Питере. Сноха, внучка. Приезжают в августе, картошку копают, капусту снимают. Продукты привозят, лекарства. Сын еще среди зимы ездит. И весной. Это раньше было тяжело, когда скотину держала – корову, поросенка. А сейчас чего? Одни куры. Какая с ними возня?
Надя чмокнула Нюру в сморщенную щеку.
– Спасибо вам!
– В баню-то приходите! – крикнула ей вслед Нюра.
Аркадий сидел на маленькой скамеечке у печки и подбрасывал дрова. Дом уже начал набирать тепло. Надя почистила картошку и стала накрывать на стол.
– Проголодался? – спросила она мужа. Он кивнул.
– Но поедим после бани. Перед баней оно неправильно.
Надя открыла гардероб и вынула оттуда две ветхие, залатанные простыни.
Нюрина баня стояла за домом, на краю огорода. Крошечная, кривобокая, с одним подслеповатым оконцем, но топилась по-белому. Соседка дала кусок мыла и жесткую льняную тряпицу вместо мочалки.
В маленьком предбаннике Надя разделась и, замотавшись в простыню, зашла в парилку. Аркадий стоял у печки и ковшом поддавал воду на камни в жерле. Испаряясь, вода яростно шипела и вырывалась густым, тяжелым и плотным паром. У Нади перехватило дыхание, и она закашлялась.
– Садись на полати! – крикнул Аркадий. Потом уселся рядом и крякнул: – Хорошо!
Напарившись, они выскочили в предбанник. Аркадий скомандовал:
– Снимай простыню! Я тебя окачу!
Надя замотала головой. Муж пожал плечами и вылил на нее ведро холодной воды.
Потом они снова пошли в парилку. Там было уже совсем жарко и трудно дышать, а Аркадий все удивлялся, какая у Нюры замечательная баня.
Нюра постучала в дверь и поставила на табуретку крынку холодного яблочного компота.
Потом они мылись в предбаннике, и Надя терла себя жесткой тряпицей до красноты.
– Давай потру спину, – предложил Аркадий.
– Справлюсь, – ответила Надя.
Потом, усталые, сидели на лавочке у Нюриного дома и отдыхали. К вечеру стало прохладней, и Аркадий набросил Наде на плечи свою куртку. Он сидел, курил и смотрел вдаль, на темный и густой лес на краю поля, прямо за Нюриным домом.
– Господи! Хорошо-то как!
Надя кивнула. Потом спросила у Нюры, что та думает насчет продажи дома. Нюра ответила, что желающие есть. Не москвичи, конечно, от Москвы далековато, а вот тверские, бывает, заезжают, интересуются. Но проехать в деревню можно только посуху, до дождей.
– Продавать надумали? – удивилась Нюра. – А зря. Летом здесь красота – ягод полно, грибов. Завтра сами в лес пойдете, увидите. А речка какая! Мелкая, правда, но чистая. Вода прозрачная. И карась водится, и раки. – И грустно добавила: – А Паша мечтала, что вы здесь хоть летом будете. С детьми, с внучками.
– Нет у нас еще внучков, – усмехнулся Аркадий.
– Так будут! – подхватила Нюра. – Это дело наживное. А дом еще крепкий, сто лет простоит. Если подправить чуток. Отец Пашин на года строил, без халтуры. Для себя, для семьи.
Надя спросила, далеко ли погост и можно ли сходить завтра к Паше. Нюра махнула рукой – погост прямо за лесом, идти полчаса. Потом они пошли в Пашин дом, и Надя накрыла на стол: дымящаяся, рассыпчатая картошка, огурцы, хлеб. Пригодились и котлеты, привезенные из дома. Пришла Нюра, принесла поллитровку самогонки.
– Своя, – похвастала она. – Из картошки гоним.
Нюра рассказала, что в деревне осталось две бабки – Зина и Катя. Но Зина сейчас в больнице в поселке, мается с давлением, а Катя гостит у дочки в городе – внучка замуж собралась, поехала на свадьбу. Был еще дед вдовый, Еремеич, но того тоже схоронили, через месяц после Паши. А летом москвичи приезжают – муж и жена, художники. Купили здесь дом лет пять назад. Живут долго, с мая по октябрь. А в этом году раньше съехали – ремонт в квартире решили делать.
– Так вы здесь одна? – удивилась Надя. – И не страшно?
– А кого бояться? – рассмеялась Нюра. – Волков у нас нет. А потом, скоро Катя приедет. Лавка продуктовая раз в неделю приезжает. Хлеб привозит, пряники, конфеты. Зимой дел нету – ложимся рано.
Еще раз выпили, закусили, и Нюра засобиралась домой. Надя нагрела воды и в тазу помыла посуду. Потом вышла на крыльцо и села – почувствовала, как устала.
«Какой длинный день! – подумала она. – И такой странный!»
На крыльцо вышел Аркадий. Сел рядом и закурил.
– Хорошо! – сказал он и вздохнул, крепко затянувшись сигаретой.
– Хорошо, – кивнула Надя. И добавила: – Давно так на душе спокойно не было.
Он кивнул. Потом они долго сидели и молчали, и это было совсем не тягостно, а даже наоборот, как будто думали они об одном и том же.
– Какие же мы болваны! – вдруг огорченно воскликнула Надя. – Приехать в деревню и не привезти гостинцев! Совсем голова не варит.
– Не волнуйся, – сказал Аркадий. – Завтра съездим в поселок и все возьмем. И сыру, и сладкого, и колбасы.
Надя кивнула. Опять замолчали.
– А в лес? – испуганно спросила Надя.
– После, – ответил он. Но продолжил: – В лес – обязательно! Сколько лет мы не были в лесу!
Господи, как ей хотелось придвинуться к нему поближе, обнять рукой за шею и положить голову ему на плечо! Но она заставила себя встать и пойти в избу.
Она развернула Пашину перину, все еще пышную и уже теплую, расстелила простыню, взбила подушку и растерянно замерла – кровать в Пашиной избе была всего одна.
