Сергей Петросян - Странник
Виньетки, как оказалось, продавались на бензоколонках. Из патриотических соображений Андрей приобрел ее на Лукойле.
* * *
Вечером вдвоем с Бояном обмывали приобретение в механе «Мотыга». По рекомендации симпатичной официантки пили сливовую ракию, выдержанную в дубовых бочках. Ароматный напиток напоминал одновременно ямайский ром, финский ликер и дагестанский коньяк. После пятой рюмки выяснилось, что Боян – цыган. И не просто цыган, а член общины цыган-протестантов, которые издавна жили в Разлоге неподалеку от Банско. Эти цыгане вели оседлый образ жизни, по воскресениям ходили в церковь, не разводились и не сквернословили. После шестой рюмки Боян признался, что гордится тем, что его первой (и единственной) женщиной была молодая жена в первую брачную ночь. Игривые мысли пуститься в загул в компании Бояна сразу оставили Андрея. Ну что ж, зато на парковке «Зеленой мили» стоял железный конь, шашлык был сочный и ракия какая-то волшебная… «Хорошее заведение, – подумал Андрей. – Надо будет прийти сюда с москвичами, когда приедут».
– А до которого часа вы работаете? – спросил он подошедшую официантку, имея в виду предстоящие поздние ужины с московскими друзьями. Разница во времени составляла два часа и все москвичи здесь были «поздними птичками».
– Я освобождаюсь в десять, – улыбнувшись, ответила она.
«Блин! Двусмысленность какая-то получилась», – подумал Андрей, покраснев. Но по дороге домой почему-то вспоминал ее улыбку, короткую стильную стрижку и даже родинку на руке. «Меньше пить надо, – сказал он себе. – Завтра и не вспомню».
На следующее утро Андрей действительно думал только о том, как заставить себя встать и дойти до магазина за минералкой. К обеду ему стало лучше, а вечером, приведя себя в порядок, он сел в Nissan и поехал в «Мотыгу».
– Добрый вечер. Понравилось у нас?
Вчерашняя официантка неожиданно возникла у столика.
– Потому и пришел, – немного смущаясь, ответил Андрей.
– Что будете пить? Опять ракию?
– К сожалению, нет. Я сегодня за рулем, – с достоинством ответил он. – А какая в Болгарии допустимая норма алкоголя в крови?
– Я думаю, бокал пива или вина вам можно.
– Ну, вот и принесите мне бокал пива или вина.
– Тогда лучше вина.
Она принесла маленький кувшинчик с вином и тарелку с сыром и маслинами. Вино оказалось кислым, но Андрей из вежливости пил его целый вечер.
– Можно подвезти вас до дома? – спросил он, набравшись смелости, когда она принесла сметку (счет).
– Спасибо. Мне и правда, далеко идти. Я выйду через пятнадцать минут.
Андрей вышел на улицу и сел в машину. Потом сообразил, что она не знает, какой у него автомобиль, и в темноте они могут разминуться. Пришлось вернуться к входу в ресторан. Ждать пришлось минут тридцать. Он сел на ступеньки и закрыл глаза. «Интересно, – думал Андрей, – сколько еще я смогу здесь прожить?» Так долго отдыхать ему еще не приходилось. Самое удивительное то, что это начинало ему нравиться. Трудно было даже думать о том, что когда-нибудь придется вернуться в Москву, вставать в полседьмого, тратить несколько часов в день на дорогу, готовить месячные и квартальные отчеты…
– Извини, – рука легла ему на плечо, – задержалась. Мы tips делили.
– У вас что – социализм? Уравниловка?
– Да, все, что заработано до десяти часов, делится поровну. А вот тот, кто остается «до последнего посетителя» берет ночные чаевые себе.
– Слушай, – поднялся он на ноги, – еще ведь не поздно. Может, выпьем где-нибудь кофе?
– С удовольствием, – улыбнулась она. – Пусть теперь меня кто-нибудь обслуживает.
Единственным «романтическим» местом, которое Андрей знал в Банско, был бар «Синг-синг» в гостинице «Кемпински». Туда их приглашал агент по недвижимости после того, как Миша с Таней купили квартиру. Заведение находилось на последнем этаже, откуда открывался красивый вид на ночной город и горы вдали, освещенные луной. В углу саксофонист под «минусовую» фонограмму очень технично играл Take Five. Им удалось занять столик у окна. Официант в белой рубашке с бабочкой зажег свечу и удалился, оставив меню.
– Ты даже не спросил, как меня зовут. Тебе не интересно?
– Прости. Я тут одичал совсем. Меня Андрей зовут.
– А я – Лена.
– Очень приятно.
– Ты заходил к нам пару раз. Всегда один. И еще по городу на велосипеде ездишь. Только вчера был с приятелем.
– Я безработный. Сбежал из Москвы от голода, – засмеялся он.
– Так вот какие они – голодающие… В лагере для беженцев живешь?
– Да – в «Зеленой миле». Там, скорее, дом престарелых.
Разговор шел на удивление легко. Лена очень чисто говорила по-русски и понимала не только шутки Андрея, но и легкую иронию, что в общении с иностранцами было редкостью. Она изучала русский в софийском университете, бывала на практике в Москве и Петербурге. Жила с сестрой в Софии, а в Банско приехала подработать на лето.
«Синг-синг» был, пожалуй, единственным местом в Банско, где можно было заказать приличный чай, и Андрей наслаждался забытым вкусом молочного улуна. Дело в том, что болгары, в основном, пили кофе. Да и «чаем» они называли отвар из горных трав, который давали при простуде. Лена, когда была в Москве, полюбила чай с лимоном и сахаром, поэтому тоже не стала пить кофе.
За разговором незаметно пролетело время. Андрей взглянул на часы, когда саксофонист стал укладывать инструмент в футляр. Было уже полвторого.
– Извини – заговорил я тебя. Я-то безработный, а тебе завтра снова в бой, – забеспокоился он.
– Ничего страшного – я работаю с двенадцати. Высплюсь.
В лифте он осторожно взял ее под руку. Она устало коснулась лбом его плеча.
Жила Лена в пансионате на горе. Вдвоем с подругой они снимали там комнату с удобствами в коридоре. Недорого, но почти час ходьбы до работы. Все это она успела рассказать, пока они выезжали из города. Андрей вел машину, слушая ее указания: «Здесь прямо. Направо. Левее». Дорога пошла круто вверх.
– Нелегко, наверное, каждый вечер сюда карабкаться? – спросил он.
– Ничего – я привыкла. Мы каждое лето на Вихрен ходим.
Вихрен был самой высокой здешней вершиной – 2914 метров. В одиночку Андрей пока не решался туда залезать.
Дорога шла по лесу, но неожиданно сплошная стена из елок закончилась и они оказались над обрывом. Внизу, освещенная луной, лежала долина и мерцали огни ночного города. Андрей притормозил и съехал на обочину.
– Красота какая! – воскликнул он.
– Я эту красоту каждый вечер вижу. Все мечтаю взять фотоаппарат на штативе и снять этот ночной пейзаж с большой выдержкой.
Андрей осторожно накрыл своей ладонью ее пальцы, лежащие на подлокотнике. Лена улыбнулась и неожиданно громко чмокнула его прямо в ухо. От неожиданности он почти оглох и убрал руку. Хлопнула дверца, Лены уже рядом не было. Пришлось выйти из машины и оглядеться. Скала отбрасывала тень на дорогу и все, что не попадало в свет фар, было погружено в полную темноту. Он растерянно вертел головой. Внезапно две теплые ладони из-за спины закрыли ему глаза. Резко повернувшись, Андрей с силой прижал Лену к себе и впился в ее губы. Сердце оглушительно стучало в ушах и отдавало куда-то в горло. У него уже давно не было женщины, но неожиданно он почувствовал, что соскучился не столько по физической близости, сколько по нежности и чему-то неуловимому, что может возникнуть только после долгих разговоров, легких прикосновений рук и того, что называлось «exchanging glances». Он ослабил объятия и, оторвавшись от Лениных губ, стал осторожно целовать ее глаза и лоб, нежно гладя по волосам. Она, похоже, поняла его состояние и тихо шепнула ему на ухо: «Спасибо. Мне очень хорошо». Он закрыл глаза и наслаждался запахом ее волос. Сколько это продолжалось, они не смогли бы точно сказать – оба испытывали блаженство, похожее на полет во сне. Андрей вспомнил картину Шагала с парящими в небе влюбленными…
Когда прощались у дверей пансионата, Андрей вдруг спросил:
– Слушай, а почему ты мне принесла вино, а не пиво?
– Не люблю запах пива…
* * *
Позвонил юрист и напомнил, что надо встать на налоговый учет и заплатить «таксы за автомобил». Общение с фискальной службой в Москве вызывало неприятные воспоминания – чтобы получить налоговый вычет, Андрей провел почти неделю в очередях, каждый раз заново заполняя многостраничную декларацию. Нарушать болгарские законы не хотелось, и, узнав, что местная налоговая работает с восьми утра, он встал пораньше, взял книгу, чтобы не скучать в очередях, и ровно в восемь стоял у заветного окна. Вся процедура заняла минут десять. Любезная девушка помогла заполнить бланк учета на болгарском, она же приняла деньги и выдала квитанцию. Можно было и не вставать ни свет, ни заря.
