Юрий Запевалов - Уральские россыпи
– Если говорить о «культе личности», так ведь это, как и кто умеет распорядиться этой властью! В чьих руках эта власть будет.
Я не думаю, что нам товарища Брежнева надо в чем-то подозревать, в использовании предоставленной ему власти не по назначению. Работая на посту Генерального Секретаря он уже доказал и свою демократичность в работе, и своё тёплое отношение к товарищам, с ним работающим, и свою програмность в управлении страной. Так что, Георгий Александрович, думается, что ваши опасения беспочвенны. Ну, что, товарищи коммунисты, товарищи члены Городского комитета нашей партии – будем голосовать?
Проголосовали за поддержку в выдвижении товарища Брежнева на высокий пост Председателя Верховного Совета СССР единогласно.
А у Георгия, так неосторожно высказавшего свое мнение с трибуны высокого собрания, постепенно начались «сложности».
Где-то через неделю к нему вдруг подъехали местные товарищи из Комитета. У него всегда со спецслужбами были хорошие отношения. Он добывал золото. А этот товар очень плотно контролировался спецслужбами. Они, работники Комитета, курирующие прииск, часто приезжали на прииск, в Первый отдел, всегда заходили поговорить о делах текущих к Главному инженеру, беседы эти всегда были конкретными, проходили в хорошей, дружелюбной обстановке. Вот и сейчас капитан Женя Маслов зашел в кабинет, дружески поздоровался, сел в кресло. И замолчал. Изредка поглядывая на Краснопёрова.
– Ну, и кто тебя надоумил с трибуны заявить такое? Ты что, не знаешь, что протоколы выступлений на пленумах Городских комитетов являются документом вечного хранения?
Твое выступление сейчас ляжет в архив Обкома и всю твою оставшуюся жизнь будет тебя преследовать! Подожди, подожди. Помолчи, пока. Сейчас последует реакция начальства, и я не думаю, что ты сможешь поехать в Анголу. А могут появится и другие трудности.
– Да ты что, Женя! Я же без всякой задней мысли – просто высказал своё мнение. Вы что, меня уже в «антисоветчика» записали?
– Ты не шути. Неужели действительно не понимаешь? Не надо прикидываться таким наивным простачком. Мы-то тебя здесь хорошо знаем. Если придет запрос, конечно, характеристику дадим хорошую. Но нас ведь могут и не спросить!
– Ну, и что мне теперь прикажешь делать?
– Я бы приказал, да поздно, поезд уже в пути, теперь вряд ли что-то от нас будет зависеть. Уже мой к тебе приход, и вот этот наш разговор, это уже не по нашим правилам. Просто – начальник тебя уважает, поезжай говорит, спасать надо парня.
Он ведь, простота наивная, наверняка еще и не думает ни о чем, ни о чем не беспокоится. Ему что – «брякнул» не подумав о последствиях, и думает – так и надо. А нам как-то спасать надо мужика. Вот я и приехал к тебе. Наш тебе совет – срочно поезжай в Горком. У тебя же хорошие отношения с Крюковым!
Вот и поезжай, покайся. Пока дело не раскручено. Сработай на «упреждение»!
– Да в чем каятся-то? Что я такого неположенного сказал?
– Нет, не понимает! Ну, смотри. Тебе жить. Мы тебе добра желаем, а ты ничего понять не хочешь. Знаешь, что бывает с человеком, который «с вилкой бросается на паровоз»? Ты сейчас в положении того человека. Поспеши. Пока тишина, пока ещё «не очухались» ответственные люди. Ты хоть понимаешь, о чем я говорю? Ладно. Я тебе всё сказал. Больше у нас с тобой таких бесед не будет. А для других бесед, и с другими людьми – не приведи тебе господи.
Женя ушел. Георгий задумался. А ведь действительно! Он ведь, действительно, если посмотреть объективно, если посмотреть со стороны, он ведь «попер не в ту степь»!
Георгий позвонил в Горком, Добротину.
– Вячеслав Анатольевич! Что-то неспокойно у меня на душе.
После моего выступления. Ну, на пленуме Горкома! Там никакого «шороха» еще нет? Ну, реакции Обкома там, еще кого, ничего не слышно?
– Да, Георгий, натворил ты делов. Из Орготдела звонок уже был. Крюков успокоил вроде, так, сказал он, «блажь» нашла на человека. Отозвался о тебе хорошо, человек, сказал, надёжный.
Проверенный. Наш, сказал, человек. Но – всё, Георгий, может быть. Ты вот что, подъезжай-ка вечерком к нам сюда, в Горком.
Поговорим с Крюковым. По-моему, надо тебе как-то «обезопаситься»!
Крюков встретил недружелюбно. Сердито встретил.
– Вот уж от кого не ожидал, так это от тебя, Георгий. Что это на тебя нашло? Покрасоваться решил? В «дюже смелых» поиграть захотелось? Вот, второй уже день тебя отстаиваю. С Обкомом, я думаю, мы всё уладим. Не сразу, конечно, повозиться придётся, но, думаю, уладим. Но, если за это выступление возьмутся «комитетчики», тогда не знаю, чем всё это закончится. Как бы не поставили вопрос о твоей партийности!
– Даже так!
– А ты как думал? Это же Пленум Горкома партии. Ты же, как член Горкома выступал. А ты ведь, как член этот, представляешь в составе Горкома огромный, численностью не в одну тысячу работников, коллектив. А если ты высказал мнение коллектива? Так ведь тоже кое-кто может расценить. А если завтра западные газеты твое выступление пропечатают? Ты хоть это всё понимаешь? Член! Думаешь – сказал свое мнение с трибуны, ну и что особенного! Нет, здесь всё фиксируется, каждое выступление анализируется, и по каждому выступлению делаются выводы. Вот, какие они теперь будут, эти выводы? Ладно, паниковать пока не будем. Подождём реакции спецорганов. Уехал бы ты куда-нибудь в командировку, что ли! Хотя, куда ты поедешь, когда директора нет на месте.
Да. Видишь, как получается – один «член» не подумал, «ляпнул», что ему на ум пришло, а теперь у стольких людей хлопот полон рот!
Утром позвонил Женя Маслов.
– Георгий, ты был в Горкоме? Ну и что? Так-так. Ты давай, активизируйся, не сиди. Тут, по нашей линии, на тебя запрос пришел. Поезжай снова к Крюкову. Начальник разрешает сказать ему об этом запросе. Даже со ссылкой на нас. Так что, не сиди.
Действуй.
Крюков выслушал спокойно.
– В Обкоме, в общем-то, говорят – ничего, вроде страшного. Комитетчиков, вроде, успокоили. Они пообещали не нагнетать обстановку. Если Москва не вмешается. Коротков не вернулся на Ис?
– Нет. У него еще неделя. По путёвкам. А отпуск еще долго.
В отпуске он еще будет недели три, наверное. Я уточню в отделе кадров.
– Ну, главное, чтобы он вернулся на Ис. Тогда мы его из отпуска отзовём. У тебя еще есть отпускные дни в резерве?
– У меня еще целый год в запасе.
– Вот, давай так. Коротков вернётся, я с ним поговорю, он выйдет на работу, а ты быстренько оформляй отпуск и поезжай куда-нибудь. Покатайся по стране, что ли. Про Анголу ничего пока не слышно?
– Война там, в Анголе. Задержали, видимо, выезд.
– Ну, ладно. Завтра я еду в Свердловск. В обкоме там у меня дела кое-какие. Буду у Ельцина. Попробую разведать, как там твой вопрос – раскручивается, нет ли. Ты работай. Спокойно работай, не суетись. Думаю, всё обойдётся. Но ждать не будем.
Меры принимать надо. А то, так ведь могут грохнуть кулаком по столу, костей не соберёшь.
Позвонил Жлудов.
– Георгий! Я тут краем уха услышал, что у тебя проблемы возникли? Если что, давай ко мне. На ту же должность. У меня тут как раз заминка с кадрами. Решай. В Объединении ничего толком не знают, что там у тебя произошло, но с ними я договорюсь. Думай. Только долго не затягивай. Посоветуйся там, в Горкоме. Они должны понять. Давай, Георгий, не затягивай, я жду.
В Объединении временное безвластие, поговорить не с кем.
Компанейцева забрали в Москву, он уже уехал, нового директора еще не назначили. Да с новым директором на эту тему и не поговоришь. Ему еще самому врастаться и врастаться в Объединение надо будет.
– Спасибо, Виктор Иеронович. Спасибо. Добрый ты человек.
Только вряд ли это поможет. Область то одна. Какая разница, если возникнут серьёзные неприятности – в Нижней Туре ли я буду, в Краснотурьинске ли. Обком у нас один. И всё остальное, все наши «комитеты» тоже ведь, все Областные. Спасибо, еще раз. Вряд ли этот наш перевод получится.
Позвонили из Горкома.
– Георгий Александрович! Вас на завтра, на восемнадцать, приглашает Михаил Кузьмич.
– Он приехал из Свердловска?
– Он едет. Позвонил с дороги. Потому и приглашает на завтра.
Крюков долго, молча, ходит по кабинету.
– Вот что, Георгий. – Видно, что Крюков возбужден. Нервно ходит по кабинету. Это для него необычно. Он всегда разговаривает с посетителями не вставая из-за стола, всегда сидит в кресле. – Принято решение. Дело в том, что в Москве, на каком-то совещании к Ельцину подошел Секретарь Ярославского обкома и попросил, в порядке взаимной помощи, помочь с горняками.
У вас там, на Урале, – говорит, – горняков много, а наша область без горного производства, к нам горняков не направляют.
Да и мне нужен не молодой специалист, мне нужен человек с опытом. Чтобы можно было назначить, если уж не директором, то, по крайней мере, главным инженером. «Сможешь помочь?» – спросил он Ельцина. Ельцин и вспомнил о тебе. Решил, что и соседям поможем, и ты как-то выпутаешься из своей дурацкой ситуации. Договорились так. Чтобы это не выглядело партийной инициативой, Трест, куда они хотят тебя определить, где горняки им нужны, даст объявление в газете. Ну, что нужен такому-то производству такой-то специалист. Эту газету мы тебе передадим. Ты с ними свяжешься, может, побываешь у них, они дадут тебе вызов и поезжай, работай. Об Анголе придётся забыть. Ну да, какие твои годы, успеешь еще побывать за границей. Жалко мне тебя отпускать, Георгий. А что делать? Может, сделаешь правильные выводы, научишься чему-то в этой нашей неспокойной жизни.
