Анна Джейн - Игра с огнем
Почему ее не задавила эта дорогая «Мазда»?
Нет, он не бросил ее, он просто честно предупредил, что после окончания университета женится на девочке из богатой семьи по желанию родителей. И добавил, что хочет и дальше встречаться с Лидой, потому что ему уютно и комфортно рядом с ней. Он даже сказал, что его будущая жена не слишком красива, балла четыре из десяти, а вот Лида – красавица. И он надеется, что она его поймет. Не простит – а именно поймет.
Вспомнив это, девушка с темными волосами замедлила шаг и впилась ногтями в сумку – до боли, чтобы не дать волю чувствам прямо на людной улице. Один из темно-фиолетовых аккуратных ноготков сломался – почти под корень, но обычно переживающая по этому поводу девушка лишь равнодушно взглянула на руку и вновь опустила ее, пряча ладонь за широким ремнем сумки на плече. Этой же ладонью девушка хотела как следует отхлестать парня по щекам, но вместо этого мило улыбнулась ему и сказала с ядовитой улыбочкой:
– Здорово. Это очень вовремя.
– Что, прости? – не понял тот, ожидая, что сейчас девушка ударит его или обольет, но реакция ее была совершенно другой.
– Прости, Жень, я рада за тебя, но мы не сможем встречаться. Я нашла себе нового парня, и… сам понимаешь. Я стараюсь быть верной девочкой. По крайней мере, теперь. В общем, я хотела сказать тебе, но все боялась сделать это: у меня есть другой. Ты вовремя разорвал наши отношения. Я себя даже виноватой не чувствую. – Она заставила себя засмеяться. Терять чувство собственного достоинства Лида не собиралась.
О да, Евгений удивился, еще как, и, кажется, даже обозлился, с грохотом поставил чашку с кофе на стол и волком уставился на Лидию.
– Что ты сказала?
– Повторить? Прости, я не хотела делать тебе… больно. Не хотела говорить, – сквозь зубы произнесла Лида. – Но сегодня ты дал повод для расставания. И я рада, что все прояснилось.
За эти десять минут, что они пробыли вместе, внезапно став из близких людей совсем чужими, он возмущался и даже кричал куда больше, чем Лида. Та по большей части молчала, пила сок через длинную трубочку и орала на парня только про себя.
Напоследок темноволосая девушка достала деньги, куда больше, чем нужно было, чтобы расплатиться за сок, и аккуратно положила их около локтя разгневанного Жени с насмешливо-извиняющейся улыбкой на губах:
– Милый, мне мой новый парень не разрешает пользоваться благосклонностями других мужчин. Я сама заплачу за свой сок. Сдачи не надо.
– Лида, стой!
– Прощай.
И она вышла из ресторана, довольная тем, что сумела не унизиться перед бывшим парнем и не заплакать перед ним. Все же актрисой Лида была неплохой и разыграла почти что отличный спектакль. Почти что – потому что на самом деле ей было больно, страшно и плохо, а никакого другого парня, не разрешающего ей «пользоваться благосклонностями других мужчин», около Лиды не было. Верность значила для нее слишком много.
Девушка машинально села в автобус, мечтая оказаться дома и дать волю эмоциям – тщательно скрываемым, но по-плутониански ярким (Машка всегда говорила, что Плутон – планета сильных глубинных эмоций и не всегда положительных, а часто разрушительных), который вновь привез Лиду к стенам родного университета; она поняла, что перепутала маршруты. Раньше с ней такого не случалось.
Лида вышла из автобуса, пару минут постояла в задумчивости и только потом неспешно двинулась не в сторону университета и находившихся там подруг, а в сторону парка, расположенного около него. Ей хотелось побыть в одиночестве, там, где не будет людей.
Она медленно, меланхолично стуча каблуками по асфальтированной дороге, двинулась вперед, не замечая ничего и никого. Ее целью были самые далекие лавочки, притаившиеся за шикарными изумрудными кустами. Там ее точно никто не заметит.
Лучше бы тот парень с фиолетовой тачкой действительно сбил ее.
«И что бы тогда изменилось? – сама у себя мысленно спросила Лида. – Женька все равно женился бы. И только бы я мучилась. Вот козел. Тварь, последняя тварь».
Нет, хорошо, что фиолетовое спортивное авто не причинило ей вреда и что этот парень в черных очках сдавал экзамены по вождению и получал права, а не покупал их, как это часто делают богатенькие детишки. А в том, что брюнет с умным тонким лицом – его имя Лида благополучно забыла – был представителем куда более высокой социальной прослойки, чем она сама, девушка не сомневалась.
Лида, наконец, набрела на пустую лавочку в тени, которая удобно была огорожена живой изгородью с трех сторон, и опустилась на прохладное дерево, закрыв лицо руками. Она плакала тихо и аккуратно – не потому, что она была особой малоэмоциональной, напротив, в ее душе бушевал самый настоящий ураган, а потому, что по-другому плакать она не умела, да и вообще делала это не часто, в отличие от той же Маринки, девушки более сентиментальной и более несдержанной. Учиться быть истеричкой брюнетка тоже не желала. Сейчас она желала только того, чтобы слова Женьки, которому она доверяла и на которого полагалась, оказались сном, розыгрышем или еще чем-то нереальным.
Девушка ущипнула себе чуть выше колена, сильно, как потом оказалось, до синяка, и почувствовала боль. Она не спит. Евгений не любит розыгрыши – он парень серьезный, да и не стал бы он отпускать ее просто так из ресторана, с болью глядя ей вслед. Он не шутил, он сам нервничал, хотя старался казаться бодрым и деловым. Наверное, ему тоже пришлось несладко. В его семье не принято было перечить родителям. Сначала Лида бесконечно уважала в нем это качество, и его консерватизм в некоторых вопросах, и стремление к прекрасной карьере и материальной обеспеченности, потому что ей казалось, что все эти качества Женьки в перспективе делают из него прекрасного мужа и хорошего отца. Как оказалось, прекрасным мужем-то он станет, но не ее мужем (хотя девушка замуж совсем не собиралась в ближайшие пять лет, ее все равно посещали мысли об этом) и даже теперь не ее парнем.
От этих мыслей Лида заплакала сильнее, глухо всхлипывая.
Она просидела так минут двадцать, или тридцать, а может быть, и весь час, не слыша телефонных звонков Маши, Марины и Евгения, принявшегося вдруг названивать бывшей подруге.
Постепенно слезы стали проходить.
Девушка внезапно, словно насытившись собственными подавленными и беспокойными мыслями, отняла от лица мокрые ладони, щурясь от яркого солнечного света, спешно утирая чуть дрожащими пальцами дорожки от слез, стекающие от уголков глаз к самой шее, и вытащила из сумочки зеркало, косметичку и салфетки. Она чуть пришла в себя и теперь смотрелась в зеркало, вытирая потекшую из-за обилия слез тушь. Только когда она все теми же дрожащими пальцами стала подкрашивать и без того темные ресницы, поняла, что за ее спиной сидят люди, которые могли бы стать свидетелями ее срыва. Из-за слез она не видела и не слышала их. Сколько эти двое уже здесь?
– Я целую неделю не мог получить от тебя связного ответа, – произнес молодой человек. – Ты пряталась от меня. Избегала. Зачем?
– Я не знала, как сказать тебе это, – ответил женский печальный голос.
– Тебе надо было просто сказать. Не важно как. Если тебе было удобно, надо было написать это на бумаге, послать сообщение через аську или эсэмэс, нарисовать палочкой на земле. Мне не важен способ того, как ты сообщила бы мне это. В нашем случае содержание перекрывает форму.
– Я знаю, что дура! – Истерично воскликнула девушка. – Знаю. И мне так стыдно! Прости! Я думала только о себе.
– Все в порядке. Тебе не нужно просить у меня прощения. Тише, успокойся. О’кей?
Голоса за ее спиной показались Лиде очень знакомыми. Она резко повернулась и, почти не имея возможности видеть, кто сидит с другой стороны кустарника, прислушалась к ним. От удивления девушка даже перехотела плакать – на время, правда. За кустами, отделяющими скамьи друг от друга, сидели Дэн Смерчинский и ее одногруппница Ольга Князева. Однозначно, это были они. Она видела их силуэты. По крайней мере, Князева сегодня точно была в розовом костюмчике, и в просветах между ветками и листьями тоже виден розовый…
– Денис, прости, – повторяла Ольга.
От удивления Лида на какое-то время даже забыла о своих слезах.
– Хорошо. Улыбнись – и тогда точно прощу. Вот, умница. Ты просто скажи мне, на что ты надеялась? – Голос парня был не настойчивым, а вполне дружелюбным, но даже подруга Маши почувствовала, что Дэн несколько рассержен и ему очень важен ответ Ольги. А еще она не сомневалась, что он получит этот ответ.
– Надеялась на то, что он оставит меня в покое, и я буду без страха встречаться с тем, кем хочу, – чуть резковато отозвалась Ольга. – А еще, Денис, я так и думала, что ты догадаешься. Ты ведь умный мальчик, – с горечью произнесла девушка.
– Я догадался, – подтвердил Дэн. – Но не мог найти подтверждений. О том, что ты сейчас мне рассказала, никто не знает. Вернее, знает очень ограниченный круг лиц, так?
