Владимир Шаров - Возвращение в Египет
Дядя Януш – Коле
Нам говорили, что семя Иакова должно выйти из Египта, из дома рабства и идти в Землю Обетованную. Но истинная цель провидения – не была ли она другой? В любом случае, избранным народом засеяны поля многих и многих египтов.
Дядя Артемий – Коле
Назначение избранного народа – быть жертвой. Едва что-то не так, другие с восторгом, с упоением тащат его на алтарь всесожжений. После на время опамятуются. Правда, иногда по воле Господней на жертвеннике место евреев занимает телец, запутавшийся рогами в терновнике.
Дядя Святослав – Коле
Исход дорого обошелся и Египту, и избранному народу. Стоила ли овчинка выделки? Ради чего столько страхов и жертв, моров и казней? Ведь был другой путь: просто переименовать Египет в Землю Обетованную. Евреи от зари до зари строят царский город, сами режут тростник, сами месят глину, потом шабашат – сидят вокруг котлов с мясом. Наедятся и спокойно спят.
Дядя Петр – Коле
В доме для престарелых я навещаю одного старика, возможно, он наш свояк. В двадцать первом году церковь, в которой старик священствовал, спалили, с тех пор он почти без перерыва сидел. Общий срок – больше тридцати лет. Родных у него нет, во всяком случае, ни о ком из них он не знает. Старик худ, вообще неимоверно изнурен и запущен. Каждый раз с помощью санитарки я мою его и кормлю – так, даже за деньги, ничего не добиться. Ест он с жадностью, про запас не оставляет ни крошки – старая лагерная привычка: что в тебе – то твое, остальное украдут. Иногда мы с ним говорим о богооставленности народа после Иосифа, о том, как и почему Господь вспомнил об Израиле. Спор между Богом и жрецами и между Богом и фараоном давно кажется ему странным, фараон для него – тоже жертва. Теперь, устав, он соглашается и на рабство, и на Египет, словом, на всё, против чего прежде бунтовал, получал новые и новые сроки. Староверов он не любит и коммунизм связывает с расколом, впрочем, не спорит, что при Советах трещину заровняли. О цене, которая за это заплачена, и о том, с кого можно, а с кого нельзя за эту цену спрашивать, старик говорить не желает. Через меня он передает на волю письма, зовет их по-лагерному «малявами». Адресат – женщина, которой давно нет в живых, так что письма остаются у меня.
Дядя Юрий – Коле
Не видя образа Бога, не слыша Его голоса, они шли за столбом дыма и огня. Так же позднее завеса скрыла Святая Святых.
Коля – дяде Петру
Странники, идущие по России от одной святыни к другой, есть подлинный народ Божий, кочующий по пустыне. Красное море пока не перейдено, однако они уже встали, пошли прочь из земли греха. Вырвали из нее свои корни и теперь знают: Отец Небесный ждет их.
Дядя Юрий – Коле
Змея, которой народ не спеша извивался, бредя по Синаю в Землю Обетованную, когда он пробирался сквозь горные теснины, казалась совсем тощей, но на равнине она раздавалась, делалась поперек себя шире, будто только что объелась манной и перепелами.
Мария – Петру
В детстве, много болея, Коля думал, что, если умрет, с ним умрут и остальные. Отец однажды при нем что-то сказал об общей судьбе и общей истории, и он это запомнил. Думая о народе, Коля представлял огнедышащего дракона. Будто кочевое племя со своими стадами, дракон, извиваясь всем телом, полз и полз по пустыне. Пламя, что вырывалось из его пасти, было Духом Божьим. Господь в огне и дыму вел тех, кого избрал, по Синаю.
Коля – дяде Артемию
Кормчий говорит, что, пока Израиль шел по Синаю, его вело облако Славы Господней. Где оно останавливалось, там устраивался на ночлег и народ. Облако странника – его молитва к Господу. Идти можно только в согласии с ней. Что в слове, что в пути – один камень преткновения.
Дядя Ференц – Коле
Для греков рок неодолим. Течение судьбы – будто воронка; она засасывает, затягивает тебя всё глубже. Силы противостоять ей нет ни у кого. Мы обречены, надежды наши зряшны. По-другому для потомков Авраама. Для них жизнь не случайна и не бесцельна, она путь от грехопадения к спасению. Хотя дорога трудна, полна сомнений. Хотя мы и плутаем, и топчемся на месте, бывает, даже отступаем от Господа. Не исключаю, что одну из петель, что человек, возвращаясь к Всевышнему, одну на другую нанизывает, греки приняли за суть мироздания. И все-таки однажды, выбравшись с Божьей помощью из западни, мы идем дальше. Здесь своя опасность. Дело в том, что попытки наверстать время, бежать и бежать к Господу, не разбирая дороги, опять заталкивают в греческий водоворот. В спираль, штопор, из которого нет выхода. Такое ощущение, что темп, ритм спасения задан еще в Синае. Это перекочевки, при которых стада овец и коз – твоего главного достояния – идут к Земле Обетованной, не изнуряясь. Лишь при этой мере времени и мере пути наша дорога к Господу будет отказом от греха, обращением к добру, а не лихорадочным, лишенным смысла метанием.
Еще насчет дороги. Убежден, устройство мира таково, что Исход возможен, лишь пока впереди нас идет Господь. Стоит человеку занять его место, как, и не подозревая этого, мы шаг за шагом поворачиваем обратно. Что касается палиндромов, о которых мы в Москве проговорили с тобой целый вечер: хорошо представляю, как два актера (может быть, братья) читают длинный палиндромический монолог. Всё больше и больше разгораясь, идут навстречу друг другу. И вот звук, который они произносят вместе, хором, – вершина, но и та точка, где свет, столкнувшись с поверхностью воды, ломается, возвращается назад. Она, если хочешь, – начало, нулевой меридиан. Здесь, что бы ни думали исполнители, всё смешается. Одни перейдут море и пойдут дальше, другие, испугавшись пустыни, повернут вспять. Так или иначе, прежде и первые, и вторые этой встречи боялись, а тут, будто чужие, просто пройдут мимо. Никто никого не вспомнит и не признает.
Дядя Юрий – Коле
Скитания Израиля по Синаю есть путь народа к Богу. Как и сотворение мира, он разбит на дневные переходы, после которых семя Иакова останавливалось на привал, раскладывало свой походный храм и приносило благодарственную жертву Богу. Но Господь прощал не все грехи; как и твой кормчий, самые тяжкие народ взваливал на козла отпущения и вместе с другой нечистотой выводил из стана, гнал куда-нибудь подальше в пустыню. Только освободившись от зла, затем дав себе и скоту ночной отдых, Израиль снова трогался в путь.
Дядя Артемий – Коле
В Исходе – страшная зависимость народа от чуда. Трудность несамостоятельного пути. Она и в природе, и в истории, то есть во всем, что сопровождает веру. Израиль уходит против и вопреки естеству и никогда об этом не забывает. Отсюда страх, что чудеса кончатся, в то же время усталость от них. И, в общем, крайняя усталость народа от Бога. Вера требует от человека большего, чем ему дано Господом. Это касается и Египта, и Синая, и завоевания Палестины. Оттого, несмотря на Завет, Израиль то и дело пытается уклониться, сойти с предназначенного пути. Особенно трудно Моисею, зажатому между народом и Богом. И сам по себе, и по тому, что он говорит в Пятикнижье, Моисей тяготеет к Израилю. Косноязычие – только предлог, он не хочет идти к фараону. Но иногда – разбивая доски Завета – Моисей твердо берет сторону Бога.
Дядя Юрий – Коле
Чудеса есть островки Рая в нашем мире. Они единственное, что поддерживает веру в Небесный Иерусалим. Дают пусть временное, но избавление от мук, страданий, от греха, который везде и всегда рядом. Когда в Синайской пустыне ноги у избранного народа уже не шли, когда в нем не было ничего, кроме апатии, пораженческих настроений, дело спасало чудо. К сожалению, попытки накопить его про запас обречены. Зерном в Египте при Иосифе набили амбары на все семь тощих лет, а чудо, как манна небесная, начинает гнить уже наутро.
Дядя Петр – Коле
Те, кто вместе с евреями вышел из Египта, тоже попали в орбиту чуда. То есть и их Исход – часть Божественного замысла. Но Завет с ними заключен не был, и центробежные силы постепенно вынесли их вовне избранного народа. Дальше они уже были как все.
Дядя Петр – Коле
В отличие от Святослава, Юрий принял революцию без радости, не раз говорил, что из Писания ясно следует, что Исход есть чудо Божие, бесконечная череда чудес, иначе дойти до Земли Обетованной человеку нечего и надеяться.
Дядя Ференц – Коле
Настроения тех, кто на Синае лил идолов и мечтал о котлах с мясом, никуда не делись. Их вера, предания выжили. Уцелело убеждение, что голод, зависимость от чуда, от того, даст Господь манну или не даст, пошлет перепелов или не пошлет, есть рабство, а если человек сам решает, куда идти, что хочет – строит, а что хочет – рушит, вот это настоящая свобода.
Дядя Юрий – Коле
Египтяне, будто опухоль, вырезали чудо из себя, из своего тела и, когда раны от казней Господних затянулись, зажили прежней жизнью. Только евреи, как и раньше, обитавшие по соседству, оставались последним напоминанием о Всевышнем и о его чудесах.
