Дмитрий Тростников - Прямой эфир
«Только не зависай!» – мысленно умоляя комппьютер, Андреев буквально кожей ощущал, каждое мгновение, пока почтовая программа силится обработать громоздкий видеофайл.
В дверях кабинета снова возникла секретарша.
– Стас, меня обозвали шлюхой и подстилкой олигархов! – пожаловалась девушка. Она едва держалась, чтобы не разрыдаться. В глазах блестели накопленные слезы.
Почтовая программа, вздрогнула, и пошла, сигнализируя, что она отправляет 2-4-25-60-70-99% файла… Письмо ушло. В следующую секунду Стас уже нажал «delete», и компьютер стер из памяти самый опасный файл, который там хранился.
– Ты успел спрятать, что хотел? – шепотом поинтересовалась секретарша. Эта блондинка всегда казалась Стасу неглупой. – Ты не бойся, я ни за что не скажу этим козлам! – пообещала она.
– Успел, – признался Андреев. – А вот в жизни своей ничего хорошего сделать не успеваю. Женщина любимая сегодня уезжает. Надеялся, догоню, успею остановить. Теперь меня отсюда не выпустят…
– Та, что ли, шустрая малолетка?! – ахнула секретарша. – Ты же вроде умный, Стас, зачем с такой связался?.. Не пойму.
«Еще бы секретарша не знала, кто с кем спит на телекомпании!..» – успокоил себя Стас, неприятно задетый ее осведомленностью.
– Хотя, что я говорю, – спохватилась девушка. – Сама, как дура, влюблена в человека, которому до меня никакого дела нет. – Она смахнула накопившиеся слезинки и разулыбалась, забавно шмыгая покрасневшим носом. – Знаешь, а я тебя из офиса выпущу. Пусть хоть кому-то в любви повезет!.. У меня же ключ от пожарной лестницы хранится. И если там открыт проход в другое крыло здания, ты через соседний подъезд выберешься. Давай скорее – на охрану сильно давят. Как только наш юрист приедет, они сразу откроют…
Такси на остановке не было. И людей не было – час пик после рабочего дня уже спал. Только возле ларька маячили двое мужчин. Один, похоже, был сильно пьян. Второй то и дело поправлял товарищу шарф.
Андрееву позарез необходимо было такси. Ему до сих пор казалось невозможным, что удалось разгадать головоломку Марка и улизнуть от ОМОНа. Стас отряхнул левый бок пальто от пыли, которую нацеплял на себя, пробираясь заброшенной и неосвещенной пожарной лестницей. Победителем он себя не чувствовал, сейчас заботило другое. Во сколько отправляется вечерний поезд на Москву? Он не представлял, как на огромном перроне сумеет отыскать Настю. Но собирался решать проблемы по мере их поступления. Сейчас надо было поймать машину.
Рядом с киоском остановилась темно-зеленая «Волга».
– Минералки бутылку возьму! – предупредил водителя пассажир, оставив открытой дверцу.
У Андреева заверещал мобильник. Но достать телефон Стас не успел. В следующее мгновение тот пьяница, что поправлял товарищу шарф, схватил его сзади за руку и резко выкрутил ее. Андреев согнулся пополам от неожиданной боли. Пассажир «Волги», собиравшийся купить минералку, жестко схватил Стаса за шею, та хрустнула острой болью, и впихнул его головой вперед на заднее сиденье машины. А тот, который притворялся совсем пьяным, плюхнулся с другой стороны. Машина сорвалась с места. Его скрутили так ловко, что даже окажись на остановке люди, они ничего бы не поняли.
Андреев оказался стиснутым между двумя здоровяками. «Отставные менты, матерые, лет по сорок пять», – вспомнились ему слова Марка. «Куда везут?» – металась в голове единственная растерянная мысль. Он попытался унять дикий страх, начавший колотить его тело крупной дрожью, и почувствовал лютую тоску…
29
Женщина следователь выглядела донельзя уставшей. Судя по обрывку разговора, который долетел до Стаса, когда она на минуту задержалась в дверях кабинета – весь день, с самого утра у нее занял выезд на какое-то убийство. А на ночь глядя, ей придется заниматься Стасом Андреевым.
– В нехорошую историю вы попали, Станислав Дмитриевич! – начала она без предисловий, усевшись за стол напротив Андреева и продолжая копаться в своем портфеле.
– Я это уже понял, – негромко признался Стас. – Представьтесь, пожалуйста, ведь это положено?
– Старший следователь Гуляева, Елена Николаевна, – равнодушно представилась она, выудив из портфеля пачку тонких сигарет «Вирджиния слимз» и дешевую одноразовую зажигалку. – Вы понимаете, что замешаны в деле, связанном с убийством, и обязаны давать показания?
Андреев с тайной завистью смотрел, как она закуривает. Но попросить сейчас сигарету – значит дать слабину. Он отходил от ужаса, пережитого в машине. Что бы у него теперь ни спрашивали, он испытывал облегчение, того самого рода, которое испытывает приговоренный к смерти, которому отменили приговор.
Это чувство пришло, когда он, стиснутый с двух сторон дюжими операми, обнаружил, что «Волга» с затененными стеклами выруливает куда-то в центр района. До этого было несколько минут дикого страха. Когда мельтешили в голове две жуткие картины: или вывезут за город убивать в лесу, или в подвале какой-нибудь стройки начнут ломать руки и ноги. Паническое бессмысленное гадание было единственным, на что способна оказалась его голова в тот момент. И еще очень захотелось жить. Любой ценой. Даже с переломанными руками и ногами.
Поэтому, когда машина остановилась просто у районного отдела милиции, все последующее уже казалось ему счастливым сном. Не важно, что грубо выпихнули из машины. Неважно, что бесцеремонно обыскали, обшарив карманы, задрав рубашку и вытащив брючный ремень. Неважно, что ничего не объясняли.
После пережитого страха смерти унылые милицейские коридоры казались праздничным дворцом. Хотя, судя по тону следователя, расслабляться не стоило. Стас лихорадочно твердил про себя, что попал в серьезную переделку, он здесь один среди врагов, и щадить его никто не собирается. Но все равно был счастлив, и ничего не мог с собой поделать.
– Я имею право позвонить по телефону? – спросил Стас, не отрывая глаз от того, как старший следователь Елена Николаевна глубоко затягивается сигаретой.
– Давайте мы сначала с вами побеседуем без протокола, – улыбнулась она. – Не будем торопиться. Может быть, все это недоразумение? Курите, кстати… – и следователь подвинула Стасу сигареты.
Сейчас она «добрый следователь», понял Андреев, и с трудом подавил желание взять тонкую сигаретку. Его собственная пачка «Золотой Явы» осталась после обыска в соседней комнате. Там же, где и все остальное содержание карманов.
– Объясните, почему меня задержали? – спросил Стас. – Что вы от меня хотите?
– Лично мне от вас ничего не нужно, – устало произнесла следователь. – У меня своих дел хватает. Время позднее. Попасть сегодня, наконец, домой – вот мое главное желание, – призналась она. – Надеюсь, что вы мне в этом поможете.
Андреев решил промолчать, не отвечая ничего конкретного.
– Станислав Дмитриевич, мы знаем, что существует тайная запись имеющая отношение к убийству бывшего управляющего делами областной администрации Журавлева Максима Николаевича. И уверены, что вы поможете нам ее найти. Это важная улика в расследовании особо тяжкого преступления – убийства.
Андреев знал, что это начнется. Но не мог прогнать наивную надежду, что его здесь просто немного подержат, и отпустят. Чуда не произошло.
– Я не в курсе, – поднял он глаза на женщину-следователя. Стас не знал, что у нее на уме, и чье задание она выполняет. Следователь вполне могла получить от своего начальства задание – поглубже упрятать концы в воду. Тогда дать ей понять, что знаешь про запись, это подписать себе приговор. Риск был слишком велик. К тому же Андреев теперь рисковал не только собой, но и Игорем, которого успел втянуть в это гнилое дело. Поэтому он еще раз повторил для ясности. – Не представляю, о чем вы спрашиваете.
– Не складывается у нас с вами разговор по-хорошему, Станислав Дмитриевич, – укоризненно констатировала следователь. – Жаль, придется говорить по-плохому.
То, каким образом его сюда доставили, молча и без свидетелей затолкав в машину, не оставляло особой надежды, что Елена Николаевна действительно расследует убийство. Скорее все-таки это был второй вариант – спрятать компромат. Андреев понимал, что его сейчас начнут «колоть». И до каких методов дойдет дознание – не хотелось задумываться. Тем не менее, настоящего страха не было. Видимо, перебоялся в машине.
– Представляете заголовки «Известный телеведущий избит в райотделе милиции»? – спросил Андреев.
– Да боже упаси, это всё журналисты наговаривают на органы, – успокоила следовательница. – Вы, Станислав Дмитриевич, плохо понимаете одну вещь. Это на свободе вы – известный журналист, которого тронь – скандал. И вы к этому привыкли. Но в камере известность не защитит, – она сделала многозначительную паузу. – Там другой мир. Вашим будущим сокамерникам, ваш нынешний статус безразличен. Пообщавшись ближе с этим контингентом, вы пересмотрите свою позицию, стоит ли запираться, покрывая людей, возможно замешанных в убийстве.
