Владимир Гурвич - Баловень судьбы
Показались ограждения поселка. Я слегка притормозил перед КПП, но при этом принял самый неприступный вид, на который был только способен. Охранник взглянул на меня, но не стал останавливать.
Я хорошо помнил дорогу и ехал уверенно. Поселок был словно вымерший, пока я мчался по нему, то так и не встретил ни одного человека. Впрочем, вполне вероятно, что тут не принято расхаживать по улицам, все чинно сидят в своих шикарных домах и смотрят передачи космического телевидения, тарелки для приема которого были видны едва ли не на каждой крыше.
Я остановил машину за метров сто до коттеджа и вылез из нее. Пригибаясь, чтобы меня не увидели бы из дома, я подошел к воротам. Осторожно я бросил взгляд за забор.
На крыльце сидел парень по виду типичный охранник. Однако он пребывал явно в расслабленном состояние, грелся на солнышке, подставляя его лучам свою столь же могучую, столь же и волосатую грудь.
Незаметно перемахнуть через забор не было никаких шансов, он был слишком высокий. Как же мне попасть на территорию этой шикарной виллы?
Внезапно ко мне пришла одна мысль. Если она сработает, я не только окажусь здесь, то и получу весьма ценную и не достающую информацию. Конечно, риск есть и немалый, но это единственный шанс.
Я встал во весь рост.
– Эй! – крикнул я.
Охранник встрепенулся, посмотрел на меня, и его рука сама полезла в карман брюк. Значит, там у него пистолет. Будем знать.
– Тебе чего? – поинтересовался он.
– Поручение у меня срочное к хозяйке.
– К какой еще хозяйке? – грубо спросил он.
– К твоей, Ращупкиной.
Произнесенная мною фамилия, наконец, заставила его встать. Я по достоинству оценил его габариты: почти двухметровый рост и широченный размах плеч. Ничего не скажешь, настоящий амбал.
Он неторопливо подошел ко мне. Теперь нас разделяли лишь ворота.
– Какое еще поручение? От кого? – недоверчиво спросил он.
– От Вилора.
Это имя, без всякого сомнения, произвело на него должное впечатление. Теперь он смотрел на меня по-другому, испытывающе, словно пытался определить, что я за птица и как себя следует со мной вести.
– Когда ему что-то надо сказать, он сюда звонит, – выдал после довольно длительного раздумья амбал столь нужную мне информацию.
– А ты что ли не знаешь, что бывают вещи, которые нельзя доверять телефону. Давай быстрей, время не ждет. Срочно мне ее надо увидеть. Если хочешь, обыщи. Держи.
Я достал из-за пояса пистолет и кинул ему. Я очень рассчитывал на этот жест, если он не сломает его недоверие, то я могу оказаться в крайне опасной ситуации.
– Ладно, сейчас обыщу, – сказал он таким тоном, словно оказывал мне большую милость.
Он открыл дверь и вышел за забор. Я поднял руки, амбал вполне профессионально ощупал меня с ног до головы.
– А на чем ты прикатил? – продолжил он допрос.
– Видишь там тачка. Это моя, – показал я. – Не ставить же ее сюда. Сам должен понимать.
Амбал кивнул головой, словно говоря, что понимает.
– Ладно, пошли. Если что, считай, что ты уже покойничек.
– Ясно дело, – согласился я с такой перспективой.
Амбал достал свой пистолет и навел на меня.
– Шагай вперед. И без баловства.
Я толкнул дверь и направился по тропинке к дому. Мой конвоир шагал сзади, я чувствовал, как его пистолет упирается мне между лопаток. Этот парень знал, куда надо стрелять, чтобы наверняка.
Оставалось идти всего метров десять. В дом я должен был войти один, там амбал мне был совершенно не нужен. Время же искать благоприятный случай для нападения у меня не оставалось.
– Смотри, что там такое? – ткнул я куда-то вверх пальцем.
Амбал задрал голову вверх. У меня была всего лишь одна секунда. Я изо всех сил ударил ногой по его руке с пистолетом, который отлетел в сторону. И тут же пнул коленом его в пах.
Амбал громко и яростно зарычал и попытался ответить мне своей могучей дланью. Но боль оказалась такой сильной, что вместо этого он упал на колени. Я обрушил на его голову свои кулаки. Я знал, куда надо бить, чтобы лишить человека сознания. Так что мой противник рухнул на землю и затих.
На шум выскочил Гусарев. Но он был для меня не опасным противником. Тем более, увидев, кто пожаловал к нему в гости, он замер в оцепенение и даже не порывался оказать сопротивления.
Я вытащил из кармана лежащего амбала свой пистолет и только затем подскочил к авиатору. Но не стал его бить, а просто толкнул пистолетом обратно в дом и сам последовал за ним.
– Веди к Ращупкиной, – приказал я.
Тот послушно повел меня по дому. Впрочем, идти было совсем недалеко, мы миновали всего одну дверь и вошли в большую комнату. На полу находились два огромных раскрытых чемодана, а на стульях, на столе, на диване висели, лежали огромное количество вещей. Парочка явно собиралась отчалить. И скорей всего в их планах не было такого пункта, как возвращение обратно домой.
Ращупкину я застал за сборами. Она была в домашнем халате. Увидев меня, ее лицо исказило сперва изумление, потом – страх.
Я толкнул любовника к своей любовнице.
– Здравствуйте, Марина Владимирвона. Вижу не ждали. А вы вроде бы куда-то намылились. А между прочим, отпуск не оформили. Придется засчитать за прогул и с вычитанием из заработной платы. Эта потеря вас не очень обременит?
Ращупкина продолжала смотреть на меня и молчать.
– Вам не кажется, что пришла пора нам кое о чем поговорить, – продолжил я. – В частности очень хотел бы услышать из ваших уст рассказ о том, как и почему вы убили моего дядю, Рунова Александра Михайловича. И еще Тараканова Сергея Ивановича. А потом – узнать, где находятся украденные вами деньги компании? По самым скромным подсчетам, это примерно миллион долларов. Хорошая сумма, дабы начать новую жизнь где-нибудь далеко от родных мест.
– Я ничего вам не стану говорить, это не ваше дело, – злобно проговорила Ращупкина. – И вы ничего не докажете.
– А вот он расскажет, – кивнул я на Гусарева. – Хотя бы для того, чтобы облегчить свою вину. За соучастие в двух убийствах ему грозит чуть ли не пожизненное заключение. И это вместо Рио-Де-Женейро или Парижа. Так куда вы собрались? Впрочем, не важно, вы уже никуда не поедете. Вернее, поедете, вот сюда, – показал я пальцами решетку. – И боюсь, навсегда.
– Что нам делать, Марина? – растерянно спросил Гусарев.
– Заткнись, – огрызнулась она. – Чего стоишь, убей его, если ты мужчина.
– Спокойно, эта штука иногда стреляет, – нацелил я пистолет на Гусарева. – Повторяю свою смиренную просьбу: я жду подробного рассказа о ваших злодеяниях. Впрочем, я и так все знаю. Вы ненавидели Рунова за то, что он отверг вашу любовь и выбрал другую женщину. И вы решили ему отомстить. Но скорей всего только после того, как вы стали любовницей нашего славного авиатора, у вас появился конкретный план, как это сделать. Убить моего дядю – это слишком мало, надо уничтожить его детище – компанию, но так, чтобы разбогатеть самой. Вы связались с Обозинцевым, который давно широко разевал рот, желая заглотнуть то, что ему совсем не принадлежит. Он естественно клюнул на такого огромного живца, и вы стали действовать совместно. Свою часть работы вы добросовестно выполнили, убили Рунова, перевели все деньги в подставные фирмы. Теперь можно и улетать из гнездышка. Вы должны мне быть по гроб благодарны, Марина Владимировна, что я освободил вас от такого тяжкого труда, как рассказывать всю эту мерзость.
– Да, я его ненавидела, я имела на это право. Я его любила больше, чем саму себя, а он предпочел эту гусыню только потому, что она красивей.
– Она не только красивей, она в отличии от вас благородный человек, – уточнил я. – А кто вы, думаю, сами знаете.
– Убей его, Борис! – вдруг исступленно воскликнула она.
– Бросьте, вы же отлично знаете, что он сам никого не убьет. Ассистировать – это да, но солировать – кишка тонка. Одевайтесь, едем.
– Куда? – дрожащим голосом спросил Гусарев.
– Туда, где место для преступников. Погуляли и хватит, пора за решетку. Следуйте за мной.
– Я что должна так идти! – вдруг закричала Ращупкина. Она неожиданно дернула за пояс халата, и он раскрылся, обнажив тело. Не могу не отметить, что оно было в весьма хорошем состоянии, этот Гусарев, по-видимому, получал немало удовольствия от этого лакомства.
– Переодевайтесь, – пожал я плечами.
– Здесь, при вас! – возмущенно воскликнула она.
– А где?
– Там темная комната. – показала она на дверь, окон нет.
– Хорошо, только дверь пусть будет на всякий пожарный открыта. Уж извините.
Ращупкина посмотрела на меня, в ее взгляде было столько бешенного огня, что его хватило бы на то, чтобы поджечь весь поселок. Она направилась в комнату. Там она скинула халат, и я мог лицезреть очертания ее обнаженного тела. Внезапно раздался хлопок выстрела, и оно стало быстро клониться вниз. Затем рухнуло на пол.
Я подбежал к ней. Рядом лежал маленький дамский пистолет, но его убойной мощи хватило на то, чтобы оборвать человеческую жизнь. Ращупкина лежала с открытыми глазами и смотрела на меня. Но меня она не видела, так как она больше уже ничего не видела.
