Ярослав Питерский - Падшие в небеса.1937
Солдаты кинулись открывать решетку, чтобы выполнить приказание. Часовой, что стоял со свистком у входа, радостно схватил Веру за руку, причитая ехидным голосом:
– Вот видите. Видите! Она и на меня напала! Ее нужно в оперчасть сдать! Она, наверное, родня какого-нибудь гада, что сидит у нас! А может, и сообщница! Может, и сообщница!
Вера вырвала руку и, встряхнув волосами, гордо заявила:
– Да, давайте, арестуйте! Арестуйте, это вы можете!
Но с другой стороны ее тянула тетя Роза. Она испуганно попятилась к выходу, прикрываясь своим баулом. Женщина взмолилась:
– Верочка! Опомнись, опомнись! Они же точно в тюрьму теперь посадят!
Хлопнула дверь, и властный голос разнесся по коридору:
– Что за шюм? Что за шюм, а драки нэт?
В тесном тамбуре появился еще один офицер. Две толстые «шпалы» в петлицах – Вера успела рассмотреть звание.
«Значит, он будет постарше лейтенанта и главнее», – мелькнула у нее мысль.
Майор с темными волосами и смуглой кожей, скорее всего, был не то армянином, не то грузином. Кавказский акцент и большой горбатый нос выдавали в нем истинного горца:
– А ну! А ну, отпусти нэмэдленно девушку! Ти, что хватаешь девушку такь грубо? – прикрикнул кавказец на часового.
Тот испуганно выпрямился как по струнке:
– Я ничего, товарищ Григорян, вот, выполняю приказ товарища лейтенанта!
– Приказ, говоришь? – офицер, которого назвали Григоряном, неожиданно улыбнулся Вере.
В его глазах мелькнула доброжелательность.
– Не надо так себя вести с такой красивой дамой! Не надо! – кавказец пожурил солдата и, повернувшись, спросил у лейтенанта:
– Что произошло, лейтенант?
– Вот, товарищ майор, пытались прорваться на служебную территорию, требуют свидания с руководством!
– Да? Вот как?! – удивился кавказец и тут же, взмахнув рукой, весело добавил: – А что тут такого? А? Лейтенант? Требуют, выполним! Пропусти ко мне в кабинет! Я поговорю! Может, чем помогу! – майор ласково взял Веру под локоть и подтолкнул к решетке.
Повернувшись и обратив внимание на тетю Розу, вежливо сказал ей:
– А вы, уважаемая, подождите вот там, за дверью. Ваша спутница к вам выйдет, потом и все расскажет!
Тетя Роза испуганно закивала головой и попятилась. Солдаты виновато расступились. Майор взял из рук Веры котомку и, поставив перед часовыми на тумбочку, властно сказал:
– А ви, товарищ часовой, стерегите воть эту вещь! И чтобы в дальнейшем такое не допускали!
– Так она сама прорвалась, – виновато буркнул солдат.
Но майор пригрозил ему пальцем и добавил:
– Я имею в виду хватать девушку, да еще такую красивую, за руки так грубо – это преступление! Понятно? Все! – майор махнул рукой.
Он еще раз пригрозил пальцем часовому, словно воспитательница малышу в детском саду. Вера не могла поверить своим глазам. Такая галантность. Этот офицер, словно волшебник из сказки, взмахнул палочкой, и все изменилось. Щукина шла по коридору рядом с кавказцем и поглядывала на него. Майор лукаво улыбался. А лейтенант зло смотрел им вслед и что-то бурчал себе под нос.
Когда они подошли к двери, Вера прочитала табличку:
«Заместитель начальника оперативной части».
В кабинете кавказца оказалось уютно. Помимо стола с лампой и зеленым абажуром, стоял шкаф с книгами и два мягких кресла. Маленький столик возле них. Толстые темные шторы на окнах с желтыми тяжелыми кисточками на бахроме. Портрет Сталина на стене и маленький буфет в углу.
– Прошу вас! Присаживайтесь! – хозяин кабинета гостеприимно кивнул на кресло. – Я сейчас вам чай закажу! – майор подошел к столу и, пошарив ладонью под крышкой, нажал кнопку.
Через минуту в кабинет постучали. Вошла женщина в гимнастерке и синей юбке. На вид ей было лет тридцать.
– Глаша, принесите, пожалуйста, нам чая и, если можно, печенья. Вот там, в буфете, накройте нам, – вежливо попросил Григорян и, улыбнувшись, достал из кармана портсигар.
– Вы не возражаете, Вера Петровна, что я закурю?
Вера вздрогнула, этот человек назвал ее по имени-отчеству. Значит, он ее знает. Значит, он знает, зачем она пришла?
– Вы удивлены? Что я вас называю по имени-отчеству? – словно прочитав мысли, спросил Григорян.
– Да, если честно, мы вроде с вами не знакомы.
– Да, верно. Но я оперативный сотрудник НКВД, и должен владеть информацией. Тем более, если передо мной такая красивая дэвушка! – майор улыбнулся.
Вера заметила в его глазах странный блеск. Нет, это была не злоба. Это был блеск хищника! Он играл. Этот человек играл с ней как с жертвой. Он заманил ее в ловушку и сейчас будет издеваться.
– Нет, конечно, можете, – Вера потупила глаза в пол.
– Но что вы так испугались? Услышали должность: оперативный сотрудник – и сразу замкнулись. Вы думаете, сейчас я вас тут пытать буду? Нет, вы думаете, я сейчас буду над вами тут издеваться и выпытывать из вас что-то? Нет, вы ошибаетесь. Я даже знаю, зачем вы пришли. Но я вас спрошу как истинный джентльмен, нет, простите, джентльмен, буржуйское слово. Как истинный мужчина спрошу вас! И дам вам шанс самой сказать, так зачем вы пришли? Зачем там устроили скандал? – это была сама галантность.
Вежливый низкий голос с кавказским акцентом и мягкий тон речи. Григорян улыбался. Он медленно подошел к креслу и сел напротив Веры. Щукина шмыгнула носом и тоже улыбнулась в ответ:
– Да, в НКВД, как я вижу, с оперативной работой все в порядке. Правда, вот как вы меня так узнали, немного, конечно, удивило. Но все-таки. Я пришла сюда потребовать информации о своем отце, Петре Ивановиче Щукине. Арестованном почти месяц назад. Никто мне пока так и не объяснил: по каким причинам его держат в тюрьме, и по каким причинам не берут передачи. Вот как. А также я пришла узнать о судьбе его друга, Льва Моисеевича Розенштейна. Которого тоже арестовали накануне, перед отцом. Почему и о нем ничего неизвестно, и ничего не рассказывают его родне?! Почему мы до сих пор не знаем о судьбе своих родных?! Вот поэтому я пришла. А насчет скандала извините. Я не хотела ничего устраивать. Я просто зашла спросить, а этот часовой как ненормальный начал дудеть в свисток! Вот и все, простите…
Григорян задумался. Он попыхивал папиросой и сбрасывал пепел в большую чугунную вазочку. Щукина ждала, когда офицер ей хоть что-то ответит. Но тот молчал. В кабинет вошла Глаша и принесла на подносе два стакана чая. Они немного побрякивали в подстаканниках. Судя по их темному и потускневшему серому цвету, посуда была серебряной и старой. В маленькой вазочке оказалось печенье. Вера сглотнула слюну. Ей так захотелось откусить этого угощения. Григорян мотнул головой и дал понять Глаше, что пора уходить. Женщина почти бесшумно удалилась. Офицер проводил ее взглядом и, когда закрылась дверь, тихо и загадочно сказал:
– Хорошая женщина. Но беседовать при ней не стоит. Не стоит.
Вера немного удивилась. Такое откровение с посетителем – нет, определенно хозяин кабинета что-то задумал. Зачем ему все это?
Григорян, отхлебнув горячий чай, продолжил:
– Вера Петровна, для начала – я ведь вас знаю давно. Давно. Просто вы меня не помните. А ведь я раньше частенько появлялся в горкоме. Частенько. Просто вы не обращали на меня внимания. Вот и все. Я вас знаю по горкому. И очень хорошо. Поверьте, я очень давно очарован вашей улыбкой, вы самая красивая секретарша, которую я встречал. Я ваш поклонник уже давно. И мне ваш шеф просто строго-настрого запретил за вами ухаживать. Вот и все, а так, поверьте, вы бы меня запомнили лучше. Вот и все. Ну да ладно. Кто, как говорится, кто старое помянет. Я и сейчас, честно говоря, пьянею от вашей красоты. Да и как работника я вас знаю, не зря же я курировал в свое время горком. Вынужден был все знать о сотрудниках городского комитета партии. Вот поэтому и такое вот внимание к вашей персоне. А потом, к сожалению, меня бросили на другой участок работы. Вот сюда. Но я вас хорошо запомнил. Поэтому и вот выручил вас, а то бы сейчас мои опера с вами работали за тот скандал на вахте. Ну да ладно. Что касается вашего отца. Конечно! Конечно, я вам помогу. Помогу. И более того, я постараюсь выяснить, почему мы вас не вызывали и не вызывали родственников, как вы там говорите, дяди Левы Розен?…
– Розенштейна, – поправила Вера.
– Да, да, Розенштейна… так вот. Напомните мне хотя бы о чем речь? Вернее о ком? Честно вам признаюсь, столько работы, просто во всем я в курсе не могу быть. Когда это было? И за что задерживали? При каких обстоятельствах?
Вера, глотнув ароматного чая, посмотрела на Григоряна. Она вспомнила его. Да, это был один из ухажеров-неудачников. Нет, определенно, это он. Высокий кавказец-офицер, который приходил и постоянно приносил шоколадки. А то и цветы. Он был настойчив. Но Вера почему-то его невзлюбила. Она нагрубила ему. Это было около полугода назад. Она тогда даже не запомнила имени этого человека. А он оказался вот таким важным типом тут, в тюрьме, где теперь сидит ее отец. Щукина задумалась: «Стоит ли доверять этому армянину? Может он теперь вот так хочет отомстить? Просто вот так поглумиться или, еще чего доброго, будет требовать от нее любви? Они ведь, эти кавказцы, горячие парни! Ни одной юбки не упускают. Да, теперь она в его власти. Нет, как она может быть в его власти? Нет, он, конечно, многое может, но он не всесилен. Да и неизвестно, что он потребует. Нужно подождать».
