Шамиль Идиатуллин - Rucciя
В «Красном углу» было довольно просторно и меблировано – лишь из-за дальнего шкафа выглядывали края каких-то не то картин, не то плакатов. Пока Коули созванивался с командованием, проверяя аутентичность Кармайкла и его полномочия, Ленни подсмотрел, что это за щиты такие скрываются в пыльном застенке. Как Ричи и предполагал, глядя на голые стены, в ссылку отправились портреты Придорогина и ушедшего вместе с ним министра обороны, а также, очевидно, снятые буквально перед заселением новых постояльцев стенды с наглядной агитацией, часть которой была посвящена откровенно устаревшей информации о тактико-технических характеристиках самолетов и противоракетных средств НАТО. Отставку всего этого роскошества компенсировал потасканный из-за частых переездов плакат: группа Apache в атаке и подпись: «Не ждите нас».
Закончив с проверкой, Коули сообщил Ричи, что сразу его узнал, но обязан был удостовериться, вы же понимаете. Ричи подтвердил, что понимает, и перешел к делу – предварительно отправив Ленни пообедать (один из охранявших «Красный угол» джи-ай проконвоировал его до столовой). Выслушав репортера и подумав пару секунд, полковник согласился, что ничего невозможного в его просьбе нет: Кармайклу действительно позволят сейчас отснять подготовку к операции и взять интервью у солдат, да и у самого Коули. Установка пары мини-камер на вертолетах также проблемой не станет – так что эксклюзивный видеоряд CNN получит, как ваше руководство и договорилось с нашим. Только до конца операции без эфира, ОК?
– Что уж за предупреждения, Стив. Я же сначала американец, а уже потом щелкопер, – сказал Кармайкл.
– Прекрасно, – отметил Коули. Еще подумал и решительно добавил: – Вот как американец… Ричард, вы же были в президентском дворце Магдиева.
– Вы знаете, – ответил Ричи настороженно.
– Конечно. Были и ориентируетесь, значит. А наших русских коллег, а заодно и их президента, месяц назад сгубило именно незнание местности. Не хотелось бы наступать на те же грабли. Не могли бы вы, Ричард, нам в этом помочь?
– Господи, – сказал Ричи. – Стив, такие предисловия были совсем необязательны. Чем могу?
Покловник попросил разрешения пригласить своего зама. Филип Мачевски, жесткий темнокожий парень, явно был не вертолетчиком, а грузом, поскольку и выглядел как типичный спецназовец, и вел себя так же. Впрочем, Ричи предпочел не блистать сообразительностью, а сосредоточиться на принесенных Филом схемах. Бегло изучив их, он с уважением посмотрел на собеседников и воскликнул:
– И чего вам еще не хватает? Здесь же только цвета дерьма не хватает: все планы строений и коммуникаций!
– И как, сходятся? – деловито поинтересовался Мачевски.
– Насколько я могу судить, – еще раз изучив листы, ответил Кармайкл.
– А подземный ход знаменитый вот это? – уточнил Коули, ткнув пальцем в схему.
– Похоже, по крайней мере. Я же, понимаете, лично там не был, – сказал Ричи.
– Понимаем, – успокоил его Мачевски. – Но хитры татары. Строителям они сказали, что это подземный гараж будет, а сами потом, видать, вот этот вентиляционный штрек переделали в полноценный проход. Но если здесь блокировать… – задумчиво добавил Фил и замолчал, разглядывая схему.
– А. Так это от строителей схема? – решился высказаться Ричи.
Фил изучал планы. Коули пожал плечами.
– Ба, турки же как могут Казань поддерживают – братья-мусульмане, братья-тюрки, все такое. Как же они?.. – удивился Кармайкл.
– Братство по оружию сильнее братства по крови, – внушительно сказал полковник. Турция пока еще член НАТО. И Стамбул пока еще этим обстоятельством дорожит. И считается с ним. А мы, в меру сил, другие обстоятельства учитываем.
Ричи вспомнил слухи о том, что поначалу, до «Сопливого инцидента», штаб-квартира НАТО хотела направить в Казань именно турецкий батальон – но сначала Магдиев заартачился, а потом стало совсем не до тонкостей. Он хотел уже посвятить в эти слухи офицеров, но отвлекся на зажужжавший телефон. Как ни странно, индикатор сигнала был полон жизни и энергии – хотя ведь совсем недавно. Россия, одно слово. Звонили, еще раз как ни странно, из Казани. От Магдиева, что было, как сказал бы профессор Доджсон, еще страньше. Ричи вскинул брови, жестом попросил прощения у собеседников и ответил на вызов, поспешно отходя в угол. Говорил он с пару минут. По ходу беседы выражение недоумения с его лица ушло, уступив место искренней признательности. Последнюю просьбу он сказал в полный голос: «Передайте, пожалуйста, господину Магдиеву мою признательность за приглашение и сожаление по поводу того, что я не могу прибыть немедленно. Я постараюсь приехать в Казань, как только освобожусь – возможно, уже на этой неделе». Коули и Мачевски переглянулись. Мачевски широко улыбнулся и пробормотал «Откровенный сукин сын». Тут Кармайкл попрощался и прервал связь. Пряча трубку в карман, он сказал с легким удивлением:
– Переводчик магдиевский звонил. Говорит, шеф готов дать еще одно эксклюзивное интервью по сенсационному поводу. Я говорю – не получается пока, а он резину тянет. Пустой какой-то разговор.
Офицеры пожали плечами.
В двухстах с лишним километрах на юго-восток, в спецкомнате связи Казанского кремля, Магдиев и переводчик аппарата президента Сабит Муллануров выжидающе смотрели то друг на друга, то на дверь. Через несколько секунд она распахнулась, и в комнату ворвался совершенно непохожий на себя от восторга Гильфанов. Он воскликнул:
– Есть! Булат-абый, мы его взяли! Сабитка, тебе пряник и поцелуи всего техотдела.
Муллануров заулыбался. То, что Кармайкл не прервал связь на двадцатой где-нибудь секунде, когда разговор совсем изжил себя, а провисел на неощутимой линии время, необходимое поисковикам для прыжков по волнам, узлам и спутникам, было личной заслугой двадцатитрехлетнего переводчика.
– Кота не тяни, – попросил Магдиев. – Где он?
– В Марийке все той же. Авиационная база в Савватеевке, полчаса тихого лету. Соответственно, суета с переброской техники в Самару, Ульяновск и Кумертау – танцы для отвода глаз.
– Правда, значит, боевой журналист. На переднем крае kön saen22, – сказал Магдиев. Потом добавил: – Я ж говорил, не в Башкирии. Не совсем Равиль, tege, скурвился.
– Башкирия, может, получше была бы, – заметил Гильфанов. – Час подлетного времени сверху – на все бы нам хватило.
– Сидеть, fälän-tögän, не будешь, и этого хватит. Командуй давай.
Гильфанов накрыл левой ладонью лоб, правой козырнул и побежал командовать.
Эскадрилья Kite поднялась в воздух через два часа. По данным спутниковой разведки, технику с блокпостов административной границе татары отвели – в том числе и со скандально известной «Точки плача», где случился инцидент, в странах третьего мира с восторгом прозванный сопливым. Поэтому Коули решил не отвлекаться на мелочи, а сразу атаковать резиденцию Магдиева: подавить возможное сопротивление огнем с вертолетов, выбросить филовских ребятишек из X-force, а они уже разберутся, кто из бросивших вызов мировой цивилизации доживет до международного трибунала, а кто пропадет без вести при штурме. На всю операции, с момента взлета до сигнала к вторжению, переданного колоннам миротворцев, застрявшим на границах Татарстана с Марий Эл и Ульяновской областью, Коули отводил пять часов.
Серьезных помех перелету Коули не ждал: ни авиачастей, ни подразделений ПВО, способных перейти на сторону сепаратистов, в Татарстане просто не существовало. Единственным исключением мог считаться полумифический комплекс противовоздушной обороны в массиве Саратау, которым предполагалось замкнуть российскую «цепочку спокойствия», тянувшуюся с Европы за Урал. Но он, во-первых, так и не был достроен, во-вторых, зона его ответственности начиналась на сотню километров восточнее. А безопасность территории, которую в броске предстояло покрыть «коршунам», с советских времен обеспечивала как раз база в Савватеевке.
В любом случае, полковник приказал майору Хендерсону, командовавшему эскадрильей, быть предельно осторожным и идти на сверхмалой высоте – благо, топографическую карту местности навигационные компьютеры вертолетов скушали заблаговременно (Коули предпочел бы лично участвовать в боевой операции, но это ему строго запретил сам президент Бьюкенен).
Арчибалд Хендерсон, прошедший с полковником Афганистан и Ирак, спорить не стал – и вот уже пятнадцать минут с интересом наблюдал, как под головной машиной стремительно проносятся исчерканная дорогами лесостепь и редкие деревушки, жители которых, пригнувшись и зажав уши руками, провожают взглядом едва не чиркнувший по затылку клин черных вертолетов.
На шестнадцатой минуте стрелок Джадсон воскликнул: «Вижу цель!» Хендерсон, перебравшись поближе к нему, рассмотрел вполне трагикомическую картину: на крутом холме, поднимавшемся за резким поворотом автодороги, вразброс стояли несколько допотопных гаубиц, возле которых суетились пятнистые солдатики.
