Валентин Бадрак - Чистилище. Книга 1. Вирус
«Слушай, зачем ты забралась в Сеть, можешь объяснить? По-моему, ты делаешь что-то, совсем несвойственное своей натуре», – написал он ей с вызовом.
Она впервые ответила более длинным письмом, возможно, стараясь найти оправдание для себя самой. Ее прорвало.
«Насчет знакомств в интернете ты, считай, попал в точку – я еще ни с кем не знакомилась. Вообще, это все очень смешно и печально получилось: было плохое настроение, заполнила анкету, а потом даже не смогла на нее зайти (что-то заглючило). А на следующий день попыталась ее удалить, и тоже не вышло. Ко всему прочему, почему-то автоматически прописалось знакомство с иностранцами с целью выйти замуж, и теперь мне отправляют предложения руки и сердца 60-летние адвокаты из Штатов и отпетые извращенцы из Германии. А наши ублюдки думают, что телки хотят красных роз, мартини и потрахаться при свечах… Так что приятно было получить от тебя вполне «человеческое» письмо, без поспешного приглашения в постель».
Лантаров заинтересовался всерьез: из непроницаемой бездны выглянула душа, несмелая, болезненная, зажатая рамками обстоятельств, обнаженная и кричащая, как побитый зверек.
Лантаров написал девушке пространный ответ, заканчивающийся вопросом: «Но ты ведь все равно ищешь мужчину, уверенного в себе, самодостаточного и порядочного, не так ли?»
Ответ опять немного удивил.
«Не совсем. Вернее, не так, как ты пишешь. Просто последние несколько лет я жила по одному и тому же сценарию (детально рассказывать нет смысла, слишком долго выйдет). Важно другое: декорации меняются, а суть остается. Я хочу что-то изменить. Еще не знаю что и не знаю как. Но я не хочу слишком долго врать себе – это гораздо опаснее, чем может показаться на самом деле, так как, пребывая в мире иллюзий, человек не может адекватно оценивать действительность, выбирает ложные ориентиры, совершает глупые поступки и вообще тратит свою жизнь напрасно, очень часто страдая при этом… Но не буду переутомлять тебя. Мне кажется, то, что я пишу, слегка отличается от задушевных разговоров с мимолетными попутчиками в поезде или откровенных бесед на кухне за бутылкой водки…»
Ей опять удалось его заинтриговать. Лантаров чувствовал, что с ней что-то происходит, какая-то ломка, как у наркомана. Она казалась очень необычной, нестандартной. Как птичка у открытой клетки: и хочет вылететь, и чего-то боится. Он опять написал незнакомке, заметив, между прочим, что любой человек должен следовать своим желаниям и слушать свой собственный голос больше, чем все остальные голоса. Наконец он получил письмо, из которого понял, в чем дело. Вернее, еще больше был сбит с толку. Она написала, что уже пять лет замужем. У нее маленький сын, три с половиной года, вполне пристойная внешняя сторона отношений с мужем, но они, похоже, не любят друг друга. И она разрывается на части, потому что ощущает себя бойцом невидимой баррикады, она борется за свое личное счастье, но сомневается, имеет ли на это право. Ведь она должна быть хорошей, послушной, терпеливой женой, отметающей свои личные желания. «Ого, – подумал он, – может, хватит этих замужних? Можно вляпаться в дрянную, никому не нужную историю». Но, вспомнив, как его изводила одна юная любвеобильная девица, непременно таская его по театрам, бутикам, выставкам, прежде чем неохотно отдаться после долгих ломаний, он вдруг решил: «А почему бы и нет?»
Тут же было нечто другое. Она особенно выделила слово «личные». Лантаров был ошарашен. Ну и ну! Пять лет – это же целая жизнь! Уму непостижимо! Может, это уже тайное влияние Вероники так проявляется? Или просто современная девушка начинает осмысленно жить лишь после того, когда обожжется на первом замужестве? А сколько вообще должно быть замужеств?
Но, несмотря на вопросы, переписка оживилась.
«Почему ты думаешь, что не любишь своего мужа, он что, тебя обижает?» – вопрошал озадаченный Лантаров.
«Не знаю. Он относится ко мне странно: порой дарит дорогие подарки. Но разговаривает со мной нежно или грубо в зависимости от своего настроения. Он… просто ни во что меня не ставит. Никогда со мной не советуется, ничего не обсуждает. Надо ехать к родителям – это он так решил. Надо быть на корпоративной вечеринке или потратить выходной для какого-то выезда с его друзьями – все уже давно решено. Даже собаку в дом притащил, не поинтересовавшись, люблю ли я собак. Общаемся только по деловым вопросам. Мне даже поговорить не с кем, разве что с малым или с собакой».
В ее словах сквозила такая безысходность, что Лантарову стало ее жалко. Но осознанно приближаться к ее проблемам у него не было никакого желания. Он решил подразнить ее.
«Может, ты просто капризная девчонка? Муж для тебя старается, а ты не знаешь, чего хочешь. Или просто недоговариваешь», – написал он ей, провоцируя очередную откровенность. Два или три дня ответа не было, Лантаров даже вздохнул спокойно.
…Но ответ все же пришел.
«Женщина может быть личностью или вещью. Она – личность, если не испытывает зависимости от человека, которого любит, если она хозяйка своих суждений и планов, своего тела и мыслей. Она – вещь, если позволяет обращаться с собой, как с вещью, быть может, прекрасной и драгоценной, но не имеющей собственной воли, подчиняющейся желаниям и капризам хозяина, – нечто вроде приятного блюда, утоляющего голод. Понимаешь?! Я – личность, я – человек. Я хочу, чтобы со мной общались. А у нас даже секс похож на звериный – молчаливый, угрюмый и бесстрастный…»
Только после этого письма Лантаров почувствовал, как она беспомощна, как близка к крику души, к нервному срыву, может быть. После того как он однажды влез в информационную трясину, люди не переставали удивлять его своими состояниями. Почти все обитатели виртуального мира казались ненормальными: у одних в словах сквозила дикая злоба или готовность к невероятным, абсолютно асоциальным действиям, другие, как раненные на поле боя, истекали желчью, третьи пребывали в осаде своих собственных комплексов. Но невыразимое, совершенно потрясающее одиночество и опустошенность были свойственны и первым, и вторым, и третьим. Вот и эта надломленная собеседница: насколько нужно ощущать себя заброшенной и несчастливой, чтобы выкладывать душу первому незнакомцу, который решился выслушать ее до конца! Хотя тут напрашивалось определенное объяснение: незнакомка, похоже, и не собиралась с ним встречаться и вовсе не искала возможности увидеться. Ей нужны были только чьи-то уши или, скорее, рецепторы для того, чтобы ее услышали, дали возможность выплеснуть сидящую глубоко внутри боль.
«А ты могла бы изменить мужу?» – задал он ей прямой вопрос, который уже не казался жестким и нескромным, ведь они уже давно были связаны тонкой, но необычайно прочной нитью таинственной эмоциональной связи, не менее интимной, чем грубая, телесная. Незаметно Лантаров превращался в соучастника головокружительного заговора, в ходе которого он добровольно выступал освободителем из темницы собственных воззрений некой затерявшейся души. Ее ответ был тихим шепотом самоискушения:
«Наверное, могла бы, если бы почувствовала, что меня понимают, чувствуют. Хотя раньше была уверена, что это самый страшный грех на земле и что за это потом гореть в аду».
Лантаров обрадовался, он нащупал нить, которую тайно искал.
«И что же, вопрос только в понимании? И что, ты хочешь сказать, что чисто физическая сторона тебя совсем не интересует? А как насчет игры, которая всегда сопровождает жаркий, страстный секс?»
Он даже удивился тому, как она неожиданно разговорилась. Ее просто понесло, как воду на речном перекате.
«Мне понравилась твоя фраза насчет игры. Я думаю, что не только хороший секс начинается, как игра, а в любых отношениях мужчины и женщины должен присутствовать элемент игры, загадочности и недосказанности, иначе они будут просто неинтересны. Вот почему ожидаемый секс в постели с ожидаемым раздеванием становится скучным. Таким скучным, что кажется, что он уже и не нужен вовсе. Но часто женщины используют секс как способ удержать конкретного мужчину, если он нравится и устраивает. Потому что женщинам секс, сам по себе, так как мужчинам, в принципе не нужен. Или нужен, но не настолько. Им важнее другое – нежность, понимание, умение выслушать, материальное благополучие. Я вынуждена признать, что в семейных отношениях всегда все приедается, и секс, наверное, в первую очередь. Это и мой личный опыт, и опыт многих моих знакомых, с которыми я говорила на эту тему. Чувство новизны теряется уже после двух лет семейной жизни. И еще одно: я считаю себя свободной женщиной, хоть и замужем. Я живу в браке добровольно, и никто не вправе меня ни принуждать, ни ставить в какие-то условия. Я и сама насильно никого не держу».
Лантаров чувствовал, что заводится. Последние предложения выглядели многообещающими – она тоже заводилась. Он живо представил себе, как выглядит эта молодая женщина, которая за пять лет сумела настолько разочароваться в спутнике жизни, что готова была презреть свои принципы. А ведь когда-то она его наверняка крепко любила, души не чаяла… Что же происходит с людьми, когда они начинают жить вместе одной жизнью?
