Марина Болдова - Сестры
– Соколов, ты зачем купил эту громадину?
– Это наш зятек его уговорил. Сказал, что большому животу нужно подходящее вместилище и составил протекцию в автомобильном магазине.
– Ну – ну. А сам он будет?
– Спрашиваешь! Когда это он пропускал наши «стрелки»?
Машина, мягко заминая траву, въехала во двор.
– А это наш брат, Леон Сергеев, – представила Лялька Галине невысокого худощавого мужчину, который выходил из автомобиля. Леон слегка пожал протянутую Галиной руку.
– Галка, а где дети?
– За хлебом отправились, за тем самым, из пекарни.
– Здорово. Саша, доставай мясо, его нужно пока отнести в прохладное место.
Саша и Леон принялись вытаскивать из багажника машины пакеты и пластиковые контейнеры с едой.
– Ты зачем набрала всякой ерунды? Есть будем, как обычно, молодую картошку и хлеб.
– Галя, ты просто не представляешь, сколько сейчас народу приедет вслед за нами! Нужно всех сосчитать. Вас трое, нас трое. Шесть. Марго с Гришкой. Кирилл с Катей. Десять. Дашка с Бориным и Ленькой. Тринадцать. Березин и Макс с дядюшкой. Шестнадцать. И, держись за стенку – моя матушка. Она согласилась поехать при условии, что ее отвезет Кирилл. Этого стола никак не хватит, мы привезли еще раскладные, чтобы «надставить». Мужики сейчас будут сколачивать лавки.
Галина вдруг засуетилась. В таком составе они собирались редко, можно сказать, никогда не собирались. Всегда кому – то было некогда, кто – то уезжал или болел. Открыв двери сараюшки, она показала, где лежат пила и топор. При виде старой куртки мужа, аккуратно висевшей на гвозде, она чуть не расплакалась. Лялька обняла ее за плечи и увела в дом. Накапав валерьянки в высокий стакан, она протянула его сестре.
– Галочка, их не вернешь. Придется нам учиться жить дальше без тети Вали и Юрки. Я знаю, ты не веришь в переселение душ и жизнь после смерти, но послушай меня хоть раз и представь на минуточку, что они на нас сейчас смотрят. Их души еще находятся рядом с нами, поэтому мы и чувствуем так сильно боль утраты. Нужно отпустить их, не забыть, нет, но думать о них только светло и спокойно. Они оба своей жизнью заслужили то, чтобы находиться в раю. Добрее и справедливее твоей мамы я не знала никого, а Юрка всегда был честным, заботливым и любящим мужем и отцом. И замечательным другом.
– Тогда почему они ушли так рано?
– Такие у них «программы» на земле. Их чистые души еще не раз придут сюда, чтобы вселившись в человека, дарить любовь своим близким и помогать людям. Пойдем, вытри слезы, там еще кто – то приехал.
Галина, ополоснув лицо холодной водой, посмотрела на себя в зеркало, вставленное в дверцу буфета. Глубоко вздохнув и успокоившись, она улыбнулась Ляльке.
– Вот так. Уже хорошо. Красивая ты, Галка, глаз не оторвать.
– Кому это теперь нужно!
– Тебе самой, дуреха. Пошли.
Ляля первая вышла на крыльцо. Прямо на нее двигались «Жигули» с номером 273. Машина остановилась и, к удивлению Ляльки, повторился ее сон двухмесячной давности: из автомобиля вылез высокий широкоплечий мужчина с коротким ежиком волос, а за ним выпорхнула миниатюрная женщина. «Так вот это кто мне приснился. Дашка и Борин. Ну и ну!»
На поляне перед домом уже вовсю кипела работа: сколачивались лавки вдоль расставленных в виде буквы «П» столов. Машины подъезжали одна за другой, Соколов, на правах первоприехавшего, распоряжался парковкой. Последней въехала во двор «десятка» Кирилла.
Анна Андреевна не торопилась покидать машину, с неодобрением присматриваясь к пестрой компании, суетящейся во дворе дачи. Со всех сторон звучали громкие голоса.
– Бабуль, ты не хочешь подышать свежим воздухом? – Кирилл, как всегда, попытался деликатно намекнуть, что пора бы и…
Анна Андреевна, опершись на руку внука, вылезла из машины.
– Мама, иди сюда. Познакомься, Даниил Ранке, то есть Кац, сын Зои Печенкиной.
Анна Андреевна с удовольствием рассматривала седовласого красавца со стройной, почти мальчишеской фигурой. «Вот этот точно в нашу породу», – подумала она, с неудовольствием поглядывая на свою рыжеволосую, с веснушками, рассыпанными по всему лицу, дочь.
Около мангала, на низких табуретках, сидели Никита и Григорий, нанизывая на шампуры мясо из двух пятилитровых кастрюль, стоящих прямо на земле. Марина и Даша мыли и резали огурцы и помидоры, а Марго с Катей распаковывали бесконечные пластиковые лотки с салатами и сырами. Леон, взяв на себя обязанности виночерпия, сортировал бутылки по крепости содержимого.
– Анна Андреевна и Ляля вошли в дом, где заранее готовила постельное белье для всей компании Галина.
– Галочка, давай помогу.
– Спасибо, Лялька, я сама.
Огромный кованый сундук с наклеенными с внутренней стороны лубочными картинками, был полон белоснежных простынь и наволочек.
– Мама, ты отдохни здесь, в прохладе, пока еще не все готово.
– Я не устала, что ты со мной, как с калекой разговариваешь?! Лучше помоги сестре.
Ляля и Галина переглянулись. «Матушка не в лучшем настроении», – подумала Лялька и кивнула Галине.
– Анна Андреевна сделала вид, что не замечает переглядываний сестер.
– Галя, Лена, мне вам нужно сказать одну вещь.
Лялька удивленно на нее посмотрела. Мать ее называла Леной только в минуты высшего недовольства.
– Лена, ты знаешь, что у тебя есть родная сестра, рожденная мною не от твоего отца. Ее удочерили после того, как я отказалась от нее в роддоме. Не нужно на меня так смотреть, я не собираюсь перед тобой отчитываться за свою жизнь.
– А я и не собиралась тебя осуждать, мама.
– Не перебивай меня, пожалуйста, мне и так не легко говорить. Так вот. Галя и есть моя вторая дочь. Валентина и Михаил, сразу же после моего отъезда, забрали тебя, Галина, из роддома, а потом и оформили документы. Так ты стала их дочерью.
– И ты все время об этом знала, мама? – у Ляльки от волнения прерывался голос. Галина молча сидела на краю сундука, во все глаза глядя на Анну Андреевну.
– Да, знала. Но только с тех пор, как вернулась в Куйбышев. Тебе, Галя, тогда было восемь лет. Мы с Валей решили оставить все, как есть. С годами ты становилась все красивее, и стала все больше походить на своего отца.
– А кто мой отец? Он жив?
– Вот уж не знаю. Не имею ничего общего с этим негодяем.
– Кроме дочери, мамочка! – Лялька не удержалась от ироничного тона. Она опять не понимала мать. Как можно всю жизнь быть рядом со своей дочерью и не сказать ей ни слова! Ну ладно, пока она была маленькой, но Галине уже почти сорок!
Галина ошеломленно смотрела на фотографию Валентины Николаевны, висящую над кроватью. «Да, я похожа на маму совсем немного. А они с тетей Аней разные. Впрочем, двоюрные сестры редко имеют похожие черты». Галина поймала себя на мысли, что, скорее всего, никогда не сможет сказать об Анне Андреевне «мама».
В комнату заглянул Соколов и взглядом наткнулся на бледное лицо тещи. «Что – то у них тут произошло», – он уже достаточно изучил Лялькину мать, чтобы не понять, что она в очередной раз что-нибудь наговорила дочери и племяннице.
– У нас все готово, шашлык дожаривается, стол девочки накрыли. Галка, пирожков напекла?
– Да, конечно, – рассеяно ответила Галина и, не глядя на Анну Андреевну и Лялю, вышла за Соколовым.
Во дворе все уже рассаживались за столами. Гриша с Никитой раскладывали готовое мясо по мискам, расставляя их по разным концам стола. «Тронную» речь произнес Даниил Ренке – Кац. У Макса, переводившего его слова, несколько раз срывался голос. За столом было тихо, все слушали историю жизни известного скрипача, сына старшей из пяти сестер Печенкиных.
Леон наклонился к уху Ляльки и тихо спросил:
– Ляля, как думаешь, стоит сейчас зачитать текст завещания?
– Почему нет?
Леон подумал, что по – видимому так никто из его новых родственников толком и не задумался, что наследство прадеда – это вполне реальный, ощутимый капитал. Кажется, он один думал об этом с самого начала и до конца. «Ну и что. Все они успешные и состоятельные люди. А у меня проблемы, которые надоели мне до чертиков. Я хочу жить, как хочу и не собираюсь изображать из себя святого.»
Когда он дочитал завещание, записанное по памяти старым адвокатом, до конца, первой заговорила Анна Андреевна.
– Кто может сказать, насколько реально, что ценности нас дожидаются?
– Я уверен в этом, – перевел Макс ответ Даниила Ренке.
– Тогда, как мы поступим?
Я вылетаю в Швейцарию в следующее воскресенье. У меня там домик в горах. Наведу справки и сообщу вам. А дальше все просто: вы прилетаете ко мне в гости, и мы попутно улаживаем дела с наследством.
– А кто полетит? Не можем же упасть Даниилу на голову всей толпой?
– Потом решим, мама! Не так уж это и важно! – Лялька постаралась голосом не выдать своего раздражения.
– А я не возражаю и против толпы, – засмеялся музыкант, – можете захватить даже домашних питомцев, – покосился он на лопоухого щенка Леньку– младшего, который с упоением вгрызся в косточку, брошенную ему под стол.
