Эдуард Байков - Чудовищные сны разума (сборник)
Поднявшийся из-за стола человек был невысок, коренаст, с приятным улыбчивым лицом, похож на одного популярного российского актера.
– Лукманов, Ибрагим Ильгизович, – представился посетитель.
– Бардамшин, Альберт Ахатович, – пожал руку гостю хозяин кабинета, – присаживайтесь.
– Я… – Лукманов откашлялся, – меня направил к вам…
Генерал поднял руку:
– Знаю, знаю – Владимир Хамитович. Мы с ним давние друзья, он не раз выручал меня в трудных ситуациях. Да, он вкратце изложил мне суть дела…
Бардамшин выдвинул ящик стола, достал кожаную папку. Открыл ее, пролистал какие-то бумаги.
– Здесь у меня следственное дело по факту пропажи без вести вашей дочери, – он нахмурился, – следствие пока не дало никаких результатов. Зацепок нет, не обнаружена она и среди… гм, неопознанных тел. Хотя было подозрение на обычный уход из дома.
– Моя дочь не такая, – твердо ответил Лукманов, – и ей незачем было уходить из дома. Я уверен – ее убили.
Бардамшин внимательно посмотрел на него, покачал головой:
– Вас не устраивают результаты официального расследования?
– Те, кто его вел – ошиблись. Или просто халатно отнеслись к своим обязанностям.
Гость помолчал, затем продолжил:
– Я прошу у вас помощи – следствие нужно довести до конца и установить истину.
Генерал откинулся на спинку кресла, о чем-то задумался.
– Видите ли, – он тряхнул головой, – наша организация заняться этим делом не может – оно вне нашей компетенции. Единственное, что я могу вам посоветовать – это обратиться к частному детективу…
* * *Это произошло месяц с небольшим тому назад. Рамиль Мамбетов полулежал на заднем сидении неприметной «девятки», борясь с мучительным желанием закурить. И хотя стекла в машине были тонированными, пренебрегать излишней осторожностью все же не следовало. Машина была припаркована у обочины в ряду множества других легковушек. Их тачку удалось приткнуть часом ранее прямо напротив казино, так что вход в увеселительное заведение был виден как на ладони.
Напарник Мамбетова крутился где-то внутри здания, в разношерстной толпе местных любителей азартных игр. Как только «объект» покинет дом развлечений, они «поведут» его, меняясь с другими «топтунами». Вторая машина с двумя операми из «наружки» застыла метрах в ста от них.
Майору Мамбетову шел тридцать восьмой год, из них восемнадцать он отдал работе в уголовном розыске. Сейчас он возглавлял отдел, но на задания выезжал лично, не чураясь любой работы на улицах. Профессия мента ему нравилась, что и когда бы о ней ни говорили, причем нравилась всегда – в юности до службы в армии, во время первых шагов в «уголовке» и учебы на заочном юрфака, после нескольких ранений. Нравилась она ему и теперь, когда, казалось бы, устаешь от всей той грязи, с которой приходилось иметь дело в лучшие годы своей жизни.
За время работы в органах ему приходилось сталкиваться с множеством преступников всех мастей и рангов – от матерых рецидивистов, ненавидящих Закон и его стражей, до случайных, сбившихся с истинного пути бедолаг, совершивших преступления в порыве отчаяния, от безысходности, и раскаивающихся в содеянном. Многим он глядел в глаза за эти прожитые годы, пытаясь понять – что же толкнуло его подследственных на совершение преступления? Многое перевидал на своем веку опер и пришел к выводу, что и простить можно многое, но ни в коем случае убийства и нанесение тяжких увечий, совершенные в корыстных целях или из хулиганских побуждений. И караться подобные преступления должны не тюремным заключением, штрафами, пусть и огромными, и конфискацией имущества, а исключительно смертной казнью.
Как говорится в Ветхом Завете: «Око за око, смерть за смерть». Христианское же всепрощение Мамбетов не понимал и не принимал – ни умом, ни сердцем. Если негодяй, будь то закоренелый преступник, маньяк или забияка, мнящий из себя крутого, отнял жизнь другого человека по злому умыслу – в силу своего патологически злобного характера, больной психики или неуемной алчности, то он должен быть уничтожен как бешеный зверь, и суд обязан его приговорить к высшей мере наказания. И к черту все эти моратории! А то ведь, в противном случае, когда убийца или насильник помилован, получается, что государство заведомо ценит жизни своих законопослушных граждан намного ниже, нежели жизни подонков и всевозможных социопатов.
Мамбетов был убежден, что потенциальные убийцы, садисты и насильники, зная, что им грозит за совершение смертного греха, лишний раз призадумаются и вовремя остановятся, так и не воплотив свои преступные помыслы в жизнь, а все эти сюсюканья об увечной психике, душевных травмах и невменяемости точно так же неуместны, как оправдание опьянением. Никаких смягчающих обстоятельств не должно быть и в помине! Иначе можно задаться вопросом: а зачем пристреливать взбесившихся животных, ведь они не виноваты? Может лучше закрыть их в помещении и кормить через специальное устройство, пока они сами не издохнут от поразившей их болезни? Но бешеных псов мы уничтожаем, а ведь они, в отличие от человека, не обладают разумом и поэтому не могут контролировать свои поступки. Человек же может контролировать себя, даже если он «взбесился».
Зорко наблюдая за входом в казино, сыскарь раздумывал о том, как сложится судьба очередного следствия по делу «ночного душителя». Еще один маньяк, еще один взбесившийся зверь. Хищники – они повсюду. Намечают и подстерегают очередную жертву, ибо без этого не могут, кровавое пиршество – суть их мерзкого существования.
Это дело не было особенным в череде таких же – о покушениях на жизнь и честь беззащитных граждан, жителей Уфы. Свихнувшийся на психосексуальной почве (по всей вероятности) маньяк-садист. Преступления совершал только в ночное время. Выслеживал жертв – исключительно молодых, привлекательных блондинок, иногда шатенок – заманивал в темный угол, где без лишнего шума (очевидно угрожая расправой) насиловал, а затем безжалостно убивал.
Пять юных прелестниц, пусть и легкого поведения. Пять нереализованных жизней.
Кое-какие улики убийца все же оставил. Отпечатки трех пальцев, несколько капель крови, образцы спермы, пару волосков, нечеткий след мужского ботинка. Это дало возможность установить примерный облик преступника. Теперь они знали, кого искать и где именно.
Неожиданно ровное течение мыслей Мамбетова прервало появление на крыльце заведения молодой, привлекательной особы. Стройные ноги в черных, в сеточку, колготках, черная, не доходящая до колен на ширину двух ладоней, кожаная юбка – впечатляюще обтягивающая аппетитную попку. Темно-зеленая блузка эффектно подчеркивала высокую грудь. Картину довершала копна роскошных белых волос, уложенных в замысловатую прическу. Девица была крайне привлекательна. Небрежно отклонив очередное предложение подвезти, исходящее от галантного с виду, но слишком уж пузатого лысого дядьки, она осмотрелась по сторонам и не спеша направилась вдоль освещенных неоновым светом витрин салонов и бутиков.
Мамбетов разом подтянулся, провожая взглядом ладную, сексапильную фигурку красавицы и одновременно отдавая приказ по рации. Это и был их «объект», а точнее подсадная утка – переодетая сотрудница горуправления внутренних дел. Операцией по поимке преступника под кодовым (и немудреным) названием «Приманка» руководил Рамиль Мамбетов, а его самого уже контролировали высокие чины из МВД республики, прокуратуры и даже лично мэр города, которые все вместе взятые были сильно обеспокоены серией половых преступлений маньяка-одиночки. На Мамбетова давили, он злился, но не срывал свою досаду на подчиненных, как это нередко делают руководители, а весь выкладывался на работе, где буквально дневал и ночевал – то в своем кабинете, то где-то на улицах миллионного города. Семьи у него не было – неудачный первый брак, окончившийся разводом. Мамбетов был измотан до предела, еще немного и он пошлет всех, в том числе и придурка-маньяка, к черту, а то и куда подальше.
Внезапно рядом с машиной возникла внушительная фигура водителя-оперативника. Старший лейтенант Валерий Быстрицкий обладал уникальной способностью появляться неожиданно в любых местах, подобно материализовавшемуся призраку. Каким образом ему это удавалось, несмотря на мощное телосложение, – бесшумная походка, быстрая реакция, стремительность в движениях – Мамбетов так и не смог уразуметь, хотя тот проработал в его группе без малого шесть лет, начав с простого сержанта.
Усевшись за руль, Быстрицкий, не оборачиваясь, негромко произнес:
– В здании все чисто, никого из подходящих под описание. Как обычно вокруг нее сегодня тусовалась разная шушера. Однако не исключено, что он держался где-то поблизости и наблюдал за ней.
– Ладно, поехали потихоньку, – так же тихо скомандовал майор и поднес к губам рацию.
