Елизавета Дворецкая - Источник судьбы
– И с кем тебе было бы уместнее заключить брак, – добавил Гудмунд, всегдашний спутник Анунда конунга.
Анунд с важным видом шевельнул своими пухлыми губами. Невеста брата своей красотой, уверенностью и умными речами добавила ему еще один повод враждовать с Бьёрном.
Но Сванхейд только улыбнулась, глядя почему-то на Рерика, и он отвел глаза. Дочь Эйстейна конунга из Хейдмёрка производила на него странное впечатление. Он даже не мог сказать, нравится ли она ему. Конечно, она была красива, сведуща и умна, но при виде нее он ощущал какое-то странное, болезненное беспокойство. В этом не было ничего от тех чувств, которые наполняют здорового молодого парня при виде привлекательной девушки. Ее невозмутимость странным образом внушала чувство, будто надо немедленно принимать какое-то очень важное решение, сделать шаг, который определит дальнейшую жизнь. Не так давно он действительно это сделал. И все мысли о Харальде и разрыве с ним, которые так мучили Рерика в последнее время, сейчас приобрели особенную остроту.
О Харальде завели разговор на следующий день. Фру Торгерд не торопила: Рерик всем существом ощущал, что мать с нетерпением ждет вестей, но и боится их и оттого даже рада оттянуть неизбежное. Но сам Рерик оттягивать не любил и не хотел.
Впрочем, с утра к неприятному разговору возникло весьма приятное препятствие. Прослышав о приезде любимого брата, из своей усадьбы приехала Хильда вместе с мужем, и даже детей привезла с собой. Близнецам скоро должно было исполниться три года, и Рерик удивился, разглядев, что они вовсе не похожи друг на друга – он считал, что близнецы обязаны быть одинаковыми.
– Но они же… совсем разные, – с недоумением сказал он Хильде. – Только по размеру одинаковые, а так – совсем разные дети.
– По размеру! – фыркнула Хильда и засмеялась. – Близнецы могут быть вовсе не похожи, особенно когда один мальчик, а другой – девочка.
Хильда расцвела за то время, то они не виделись. После рождения детей грудь у нее стала больше, она заметно раздалась в бедрах и в талии; румяная, с блестящими глазами, уверенная и приветливая, она привлекала восхищенные взоры со всех сторон. Неудивительно, что Вемунд харсир смотрел на нее с обожанием и соглашался со всем, что только говорила его жена.
– Рассказывай, рассказывай скорее! – теребила она Рерика, сидя рядом с ним на скамье и даже держа за руку, будто боялась, что он снова убежит за три моря прямо сейчас и навсегда оставит ее мучиться любопытством. – Даже то, что мы уже знаем, все равно опять рассказывай, все самого начала!
– С начала? – изумился Рерик.
– Да. Как вы приехали во Франкию, как захватили один город, потом другие – все рассказывай.
– Но ведь Вемунд тебе рассказывал?
– Да, но я хочу услышать от тебя!
– Хорошо, – согласился Рерик.
Даже лучше будет, если родичи послушают все с самого начала и смогут решить, имел ли он право на то, что хотел получить…
Гридница и сегодня была почти полна. Многие из его дружины разъехались по своим усадьбам и хуторам – ярлы и простые хирдманы, три года пробывшие в походе, жаждали повидаться с родными, раздать подарки, узнать новости. Уехал Орм, чтобы показать Рагенфредис свой родной дом, а ее и сына – родителям. Но взамен со всей округи съезжались хёльды и бонды, кто в это лето оказался дома: всем хотелось поглядеть на конунга, которого вырастили они. Ведь если бы три года назад тинг не постановил дать войско сыновьям Хальвдана – где бы и кто бы они сейчас были?
Явился даже Рагнар лагман, хотя, как успела шепнуть Хильда, уже года полтора как Гудлейв не приветствовал вмешательство бывшего воспитателя в свои дела и приглашал его в усадьбу только по большим праздникам. Чтобы, дескать, люди не говорил, что молодой конунг без своего воспитателя шагу не может ступить, будто ребенок!
Приехал и единственный сын Рагнара, Хродар по прозвищу Ветер. Вот он совсем не изменился. Теперь ему было лет двадцать пять или двадцать шесть, но это по-прежнему был подвижный, среднего роста парень, по виду не самого мощного сложения, но на самом деле очень сильный. Не отличавшийся ни красивой, ни внушительной наружностью, он пользовался большим влиянием в округе, особенно среди молодежи. Живой, общительный, деловитый, он издалека подмигнул Рерику, напоминая о давней дружбе, но держался просто и не строил из себя великого героя, победителя заморских конунгов – хотя мог бы.
Гудлейв, королева Рагнхильд, фру Торгерд, Рагнар, Хильда, Вемунд, Хродар, Анунд с Гудмундом сидели подле Рерика, а поодаль расположились гости попроще. Йомфру Сванхейд тоже сидела рядом с фру Торгерд и вязала костяной иглой шерстяной чулок, лишь изредка поднимая глаза на Рерика, но почему-то он знал, что она внимательно слушает и не пропускает ни одного слова. Когда он рассказывал о том, как под видом ищущего приключений юного героя затесался в войско ее брата Хёгни, она посматривала на него даже с улыбкой в ясных светло-серых глазах. В дальнем конце гридницы расположились люди Рерика. Здесь были франк Хериберт, несколько знатных фризов: Вильберт сын Эвермода, Бальдвин – брат Рагенфредис, несколько данов из Хейдабьюра – Хродгаут сын Торхалля, Тородд сын Вегейра, и Хрофт, сын фру Ульвхильд и бывшего фогта Кетиля. Эти люди самим своим присутствием подтверждали правдивость его слов, даже тех, в которые нелегко было поверить.
Фру Торгерд даже прослезилась, слушая о гибели Рейнельды, и не переставала украдкой утирать слезы и позже, когда узнала о смерти Теодрады. Она и впрямь надеялась, что оба ее сына найдут себе за морем красивых и знатных жен, обзаведутся детьми, дадут роду новое почетное будущее. И вот – надежды поманили, чтобы тут же растаять. Ее внуки могли бы стать потомками франкских и фризских королей, но вот у ее сыновей опять нет ни жен, ни детей… Ничего, кроме вражды между родными братьями. Самым страшным злом, грозящим гибелью всему миру.
Рассказывая об этом, Рерик с трудом заставлял себя смотреть в лица слушателей. Но они должны знать, что он не жалеет и не боится сделанного, потому что верит в свою собственную правду.
– Ну, что же! – проговорил Гудлейв. – Если Золотой Дракон воплощает удачу вашего рода… значит, у кого Золотой Дракон, тот и есть род. И это, выходит, ты. Харальду придется труднее. Ведь теперь он вроде как младший. А значит, не имеет прав ни на какой престол. Ему это еще испортит жизнь, хоть он и оставил Хейдабьюр за собой. Твое счастье, что он этого вовремя не понял. Я бы на его месте…
Гудлейв осекся и замолчал, но Рерик перехватил его взгляд и понял, что тот имел в виду. «Я бы убил тебя!» – хотел сказать Гудлейв. Право воплощать свой род стоит даже пролития родной крови, как ни жутко это звучит. Особенно если этот род – королевский.
– Гудлейв конунг прав, – вдруг, ко всеобщему удивлению, подала голос йомфру Сванхейд. – Ты, Рерик конунг, теперь и есть твой род. А это значит, что честь рода зависит от тебя и твоих поступков.
– Я справлюсь, – сказал Рерик. – Я доказал, что могу справиться.
– Но где ты собираешься жить? – спросил Вемунд харсир. – В Хейдабьюре остался Харальд. Кстати, а Съялланд вы поделили? Или ты теперь хочешь завоевать Свеаланд? И править той половиной, которой теперь правит Бьёрн конунг?
– Так мы не договаривались! – вмешался Анунд. – Я буду единственным конунгом Свеаланда. Но Рерик… конунг может править от моего имени в любой половине… например, на Бьёрко… После того как мы его завоюем. Или я готов отдать ему любую область – Вестерманланд, Вермланд… Даларну… Это все очень хорошие земли, обширные, богатые. Ты станешь там могущественным ярлом и не уступишь иным конунгам.
Эта мысль родилась только сейчас, и Рерик на миг подумал, не согласиться ли. Но покачал головой.
– Благодарю за лестное предложение, Анунд конунг. Но графом я уже был. Я рожден не для этого. Рано или поздно я найду себе королевство.
– Что ж, земли на свете много, – заметил Рагнар лагман.
А йомфру Сванхейд опять подняла глаза от своего вязания и бросила на Рерика внимательный взгляд. Будто оценивала его будущее. И ему вдруг стало досадно, что в нынешнем своем положении он не мог бы предложить ей, дочери конунга, ничего достойного. Даже этот тюфяк Анунд конунг и то имеет преимущество.
Хотя почему он теперь должен чего-то стыдиться и оправдываться? – с неожиданной злобой подумал Рерик и метнул на Анунда досадливый взгляд. Ведь и сыновья Эйрика Упландского передрались между собой. Один отнял наследство другого, теперь они оба мечтают убить друг друга. И чем они лучше сыновей Хальвдана? Да ничем!
– Внутренняя вражда – это часть судьбы знатных родов, – вдруг сказала Сванхейд, и Рерик вздрогнул: неужели он свои досадливые рассуждения излагал вслух и все его слышали? Но нет – все смотрели только на Сванхейд. – Когда приходится делить власть, братья нередко враждуют.
