Наталья Корсакова - Виновата тайна
Но особого счастья лицо Русалки не выражало. Скорей это походило на внутреннее спокойствие. Вот когда пишешь длинное и трудное письмо, а потом ставишь последнюю точку.
После звонка, когда половина класса уже разбежалась, Русалка вдруг вернулась в класс и подошла к Ленке.
– Лена, загляни ко мне после уроков. Хорошо?
– Зайду. А что-то случилось? – насторожилась Ленка.
– Нет, – Русалка выглядела вполне миролюбиво, и чувствовалось, что топор войны не только зарыт, но и забыт. – Расскажешь о поездке. Мне ведь тоже интересно. В общем, жду тебя.
– Вроде до Восьмого марта ещё далеко, – заметил гот, глядя ей вслед. – Чего это она так вырядилась?
– А тебя не спрашивают, – грозно блеснула очками в его сторону Сашка. – Ты в этом ни хрена не смыслишь.
– Да как сказать, Александра, – Вересов красноречиво окинул её взглядом. – Могу дать экспертную оценку.
Сашка вдруг покраснела и, схватив сумку, умчалась.
– Ну и чего ты добиваешься? – спросила Ленка.
– Она первая начала, – насупился гот.
– Ну конечно же, это очень веская причина для обиды.
Вересов покаянно вздохнул и молча побрёл следом.
В коридоре на приличном расстоянии от Ленки то там, то здесь появлялись бандерлоги. Они не подходили к ней, не суетились. Просто вели скрытное наблюдение. И куда бы Ленка ни шла, они всюду ее сопровождали. Сосредоточенные, грустные, потерянные.
– Твой семенит, – сказал гот, заметив спешащего к Ленке Дубинина. – Ну я пошёл.
– Стой где стоишь, – приказала Ленка. – И он не мой. Ещё раз так скажешь, Сашку на тебя натравлю.
– Это страшно, – согласился он и остался.
– Как съездили? – Сероглазый был оживлён и радостен. – Понравилось?
– В общем, да. А подробности у сестры спроси.
– Настя в восторге. Только молчит о… – Он замялся и красноречиво покосился на гота, намекая, что тому пора свалить, и как можно быстрее. – Ну, в общем, ты понимаешь.
– Неа, – радостно помотала Ленка головой. – Ничегошеньки не понимаю.
– Ладно, поговорим потом, – он с недоумением вгляделся в её лицо. – Если захочешь.
– Неа, – сказала Ленка, тряхнув закудрявившимися после дождя волосами, и поплыла дальше, поскрипывая кедами.
Дубинин потерял дар речи, столбиком застыв посреди коридора.
– Он что, был в курсе? – догнав её, поинтересовался Вересов.
– Не знаю. Может, просто догадался о планах бандерлогов.
– И не намекнул?
– Я не хочу это обсуждать, – отрезала Ленка. – Закрыли тему.
– Как скажете, сударыня. Слушаюсь и повинуюсь.
– Лена, можно тебя на минуточку?
Ленка даже удивилась, насколько естественно звучал голос Ерчевой. Вполне такой нормальный голос, когда в нём не намешаны сахар и желчь.
– Чё надо? – Ленка кивнула готу, чтобы шёл в класс, а сама обернулась к старосте, принимая упрощённую боевую стойку.
Но Ерчева смотрела на неё удручающе спокойно.
– Мне щенка овчарки купили, – сказала она и протянула Ленке толстую пачку фотографий. – Посмотри, какой милый.
Щенок как щенок. Вислоухий и забавный. Ничего особенного. Во всевозможных позах и на разных фонах. Но Алина, зависнув за плечом, умилялась и сюсюкала.
– Как назвала?
– Грэй. А полное имя Грэй Де Орсе Лок Асано.
– Породистый.
– Да, – счастливо выдохнула Ерчева.
– Рада за тебя, – Ленка вернула ей фотографии.
Ерчева прижала к груди стопочку фоток и уставилась на Ленку, тая от всепоглощающего счастья.
– Лена, я знаю, что это ты написала письмо моей маме.
– О чём ты? – сделала честное лицо Ленка. – Не понимаю.
– Знаешь, я никогда бы на тебя не подумала. Ну, после того, что я тебе наговорила, – она застенчиво потупилась. – Я у матери письмо стащила, а потом в учительской по тетрадкам почерк сравнивала.
– Сколько усилий из-за пустяка.
– Нет, это не пустяк! – горячо возразила Алина. – Ты месяц всего у нас, а мои подружки с первого класса рядом, и никто из них даже не попытался. Хотя все знали, как я хочу собаку.
– Всяко бывает в жизни, – неопределённо выразилась Ленка, пытаясь закончить разговор.
– Вот. И знаешь, – она совсем засмущалась и даже порозовела от волнения. – Я понимаю, что в подруги ты меня не запишешь, но, может быть, когда-нибудь мы… и… вот… спасибо…
– Пожалуйста, – торжественно завершила её речь Ленка и, видя что Ерчева страстно ждёт от неё такого же героического шага навстречу, добавила: – Мы обязательно подружимся. Я в это верю.
Алина чуть не обняла её в порыве повышенной эмоциональности но, застеснявшись, просто пожала руку и убежала с видом человека, сбросившего с плеч гору. А Ленка, стоя у окна, принялась размышлять о странностях человеческих взаимоотношений.
Вот, казалось бы, терпеть не могла старосту, а теперь она кажется ей вполне нормальной девчонкой. И совершенно не потому, что поблагодарила за помощь в исполнении заветной мечты. Всё как-то само изменилось, и когда-то важное стало несущественным. А незаметное – значительным.
– Ты чего там застряла? – обеспокоенно крикнула Сашка, высовываясь из дверей кабинета.
– Думаю.
– Дома будешь думать, а в школе учиться нужно.
– Золотые слова, – согласилась Ленка и пошла на урок.
Дубинин несколько раз пытался поговорить с ней, но Ленка бдительно следила, чтобы рядом всё время находился гот. И стоило сероглазому приблизиться, как она тут же начинала бурно обсуждать с Вересовым первое, что приходило в голову. Гот, быстро сообразив, в чём причина такой тяги к общению, с большим воодушевлением участвовал в обсуждении.
Неприкаянно потоптавшись рядом, сероглазый уходил. Ленка умолкала, чувствуя себя отвратительно, а Вересов так быстро перестроиться не успевал и с разгону вещал ещё пару минут, пока не замечал, что его никто не слушает.
Но после уроков, когда гот, не успев дописать тест по химии, был оставлен на устную досдачу материала, Дубинин всё же выловил Ленку в коридоре.
– Лен, надо поговорить, – решительно начал он, боясь, что она опять куда-нибудь исчезнет.
– О чём? – спрятаться было не за кого, Сашка – и та ушла домой.
– Что происходит? Ты злишься на меня?
– С чего бы это? – Ленка зашелестела учебником, задумчиво разглядывая номера страниц.
– Я же вижу, – он вырвал учебник из её рук. – Ты даже говорить со мной не хочешь.
– Не хочу, – легко согласилась она.
– Значит, злишься, – он тяжко вздохнул. – Слушай, я не знал, что они собирались навестить свою учительницу. Честное слово.
– А что ты знал? – Она принялась разглядывать свои ногти.
– Ну случайно услышал что-то про учёбу в Москве. Настя с меня взяла страшную клятву, что никому не скажу. Я и представить не мог, что все так серьёзно будет.
– Кризис доверия, – пробормотала Ленка. – Кругом один кризис. И как теперь жить, спрашивается?
– Ты мне не веришь?
– Знаешь, в чём твоя проблема, Дубинин? Всё как-то вокруг тебя само собой рассасывается. Тебе даже пальцем не к чему прислюниться. Всегда приходит кто-то другой и тучи разгоняет руками.
– Не понял, – растерялся сероглазый.
– И не нужно. Меньше знаешь, лучше спишь.
Она, сделав загадочное лицо, зашагала в сторону учительской. Пора было отчитаться о поездке, а затем поговорить с Русалкой. Намечалась большая куча дел. Только на душе было отвратительно и совершенно без шансов на улучшение. Казалось, что отдираешь от себя что-то очень важное, и так болезненно, что хотелось выть.
Но в учительской уже верховодил Анатолий. Учителя, сияя улыбками, дослушивали его рассказ о поездке. Потом состоялся коллективный просмотр фотографий. Ленка, постояв в углу ненужным экспонатом, тихонько выбралась и пошла к Русалке.
– Присаживайся, – классная взволнованно прохаживалась перед доской.
– В учительской сейчас фотографии с экскурсии смотрят, – сказала Ленка, присматриваясь к ней в поисках подвоха, но, кажется, всё было спокойно.
– Позже посмотрю, – она села неожиданно рядом, не за учительский стол, а за парту через проход. – Лена, твой папа сказал, что это ты ему посоветовала со мной встретиться.
– Типа того, – напряглась Ленка. Упоминание отца всегда предвещало неприятности.
– Знаешь, – Русалка выглядела задумчиво и неожиданно просветлённо, – я все эти годы жила с ощущением того, что у меня украли что-то очень значимое, без чего моя жизнь казалась такой пустой. Но когда я увидела Лёлика, – она не удержалась от застенчивой улыбки, – мне вдруг стало так смешно, что я всё это время страдала из-за него. Носила эти дурацкие пончо. Он же мне подарил одно на день рождения. И с тех пор я, как дурочка, не могла жить без этих балахонов.
– Ага, без пончо вам гораздо лучше, – согласилась Ленка.
– Там, в кафе, когда мы встретились, я поняла, что сама сделала свою жизнь такой пустой. Я перестала жить. Цеплялась за прошлое, лелеяла обиды. К тому же оказалось, что я помню совершенно другого Лёлика. Тот был нескладным старшеклассником с вечно холодными руками, который мог часами декламировать стихи. А этот, сегодняшний, совершенно другой человек. Он, конечно, интересный мужчина, но у нас нет ничего общего.
