Эдуард Овечкин - Акулы из стали. Туман (сборник)
То ли дело в Средние века – вот уж когда везло людям в борьбе с этим недугом! Туберкулёз, малярия, оспа, чума, тиф, дизентерия, крепостное право, религиозный обскурантизм и бесконечные войны – ну где тут скучать? Если от всего этого повезло дожить до пятнадцати лет – стругай себе копьё из осины и иди погибать на поле боя, когда тебе скучать-то? А? Но цивилизация и научный прогресс, будь они неладны, почти все эти задорные вещи победили, оставив напоследок в геноме только тягу к приключениям. И то, видимо, просто из любопытства понаблюдать, что с ней будут делать люди дальше, не борясь с саблезубыми тиграми, а растрачивая весь свой задор в интернетах и на работе. И прошу заметить, что в наши, как принято обзывать ныне, стародавние времена, которые здесь и описываются, хоть и победили уже тиф с дизентерией, но ни Интернета, ни мобильных телефонов, ни даже духовных скреп изобрести ещё не успели. Да что там – мы даже танчики и солдатиков отливали себе из олова и свинца, которые добывали в основном из пластин аккумуляторов, а рогатки выстругивали прямо из деревьев вот этими вот самыми руками.
Зная о тяге к приключениям у личного состава, начальствующие звенья среднего, высокого и высшего уровня прилагают все доступные им усилия и используют все средства для того, чтоб пыл этот загасить в зародыше (что невозможно) либо купировать его размах. Всё, на что хватает механиков, акустиков, ракетчиков и прочих связистов, – так это скучные в своей стандартности открученные крышечки на перечницах, приклеенные к полу тапки, зашитые штанины и надутые диэлектрические перчатки чёрного цвета с нарисованными корректором глазами. Смешно? Ну, отчасти. Но не когда это происходит восемнадцать раз в сутки!
Другое дело – замполиты и особисты. Вот уж где атланты и, не побоюсь этого слова, кариатиды, держащие на своих плечах оставшиеся девяносто пять процентов скуки от положенной всему экипажу нормы! Девяносто суток (не дней, я подчёркиваю) ничего не делать и не иметь возможности даже выйти за пределы сильно ограниченного пространства с целью погулять по листве ногами до ларька за пивом – это не каждому по силам, поверьте. Стало вам их жалко к этому моменту повествования? Вот и мне нет.
Особист наш был не из породистых чекистов, а перебежчик из механоидов, чья карьера показалась ему недостаточно перспективной, и ступени её, обильно смазанные потом, соплями и солидолом, ну вот абсолютно не привлекали подошвы его ботинок. Кроме того, механик – это штатный виновник всего на корабле: у связистов нет связи – механики питание не тем боком подают; у штурманов лаг врёт – механики не так его отвалили; разведчик проворонил «Орион» – механики гидравлики мало на выдвижное подали; котлеты подгорели – механики не так на них посмотрели… И так далее, до бесконечности. Не каждый сможет это выдержать без мозолей определённого размера на определённых местах типа жопы и души.
Окончив ускоренные чекистские курсы по пыткам и расстановке сетей, особист вышел в первую свою автономию для практического закрепления навыков и полировки своих умений на личном составе.
– Ха! – сказала обрадованная Скука. – Ну посмотрим, кто кого!
Продержался чекист недолго: ответив на все стандартные вопросы: «А пистолетик у тебя есть?»; «А как ты бунт усмирять будешь?»; «А кунг-фу тебя обучали?»; «А патронов сколько? На всех или с запасом?»; «А на себя есть пуля, если что?», отоспавшись за пять лет обучения и на десять лет вперёд, отъевшись и напившись чаёв до тошноты, он почувствовал, что хребет его трещит и гнётся под навалившейся тоской, и надо срочно что-то с этим делать, чтоб не испортить окончательно свой внешний вид сколиозом на всю оставшуюся жизнь.
Здесь следует заметить, что к особистам в боевых экипажах относиться принято было слегка небрежно. И если представители пассажирских специальностей ещё как-то маскировали свои чувства из необходимости думать о карьерах флотоводцев, то рабоче-крестьянская прослойка механиков, презревших карьеру на корню (по недосмотру при выборе специальности или из принципиальных соображений) презирала за компанию и особистов, плохо скрывая свои чувства просто от отсутствия необходимости это делать.
Володя (а именно на этот позывной откликался особист в мирской составляющей своего быта) к концу первого месяца уже опух от сна, перечитал всю свою библиотеку, устал от просмотра видеофильмов, стал пропускать приёмы пищи и ходить в сауну чуть не ежедневно. Но приелось и это – он откровенно не знал, чем себя занять, а впереди, на секундочку, маячило ещё два месяца. А судя по его прогнозам, никаких, даже самых завалящих, бунтов в экипаже не намечалось: злые, уставшие и нервные военные продолжали любить его Родину своими красными глазами и изменять ей, судя по всему, не планировали, даже несмотря на предусмотрительно принесённый им в корабельную фильмотеку художественный кинофильм «Охота за “Красным Октябрём”». Скоты, одним словом.
– А дайте порулить! – попытался было приобщиться Вова к общему делу на пультах ГЭУ и ЭЭС. – Я же из вас, из механиков!
– А может, и лист зачётный у тебя имеется?
– Ну… нет же, но я вот вам пряников принёс!
– Пряников? Ну садись тогда, конечно, рули. Но только руками ничего не трогай!
– А как же мне тогда…
– Силой мысли, исключительно. Заодно и потренируешься. Впрочем, вот – на тебе кипятильник, вот им можешь прямо и руками.
Но запасы пряников тоже не бесконечны, а механики без пряников способны только односложно отвечать на поставленные вопросы и душевные беседы вести отказываются. Есть ещё, конечно, ракетчики, связисты, штурмана и акустики, но те так поднаторели в искусстве делать вид, что они ужасно заняты, что ходить к ним не доставляет никакого удовольствия. Минёр вгонял в тоску похлеще самой тоски. Оставались только замполит с комсомольцем плюс старпомы, которые, надо заметить, условно оставались: относительно свободен старпом на подводной лодке в море, только когда ест, куда-нибудь идёт или обдумывает планы боевой подготовки, сидя на унитазе.
«Вот когда он к себе в каюту идти будет, я его и подловлю! А заодно и зама, если повезёт!» – решил чекист и приступил к разработке своего адски смешного розыгрыша.
Начинавший в отрочестве нормальным военным, Володя ещё не утратил сакрального знания о том, что успех любого предприятия зиждется на двух критически важных составляющих:
составление эффективного (то есть простого до понимания его даже плесенью на сыре дор блю) плана;
проведение тренировок для шлифовки элементов этого самого плана.
И всё. Ну согласитесь – довольно просто, и где тут может случиться подвох? Казалось бы.
Подвох поджидал Володю во втором пункте и, настроив должным образом обстоятельства и технические средства, затаился, потирая свои мохнатые лапки.
План чекиста был настолько прост, что эффективностью своей мог претендовать на немедленное занесение в учебники Академии Генштаба ВС РФ. Вот он:
а) Володя ждал, когда в отсеке появится зам или старпом, а если повезёт, то и оба;
б) Володя высовывался из каюты и звал зайти к себе зама или старпома, а если повезёт, то их обоих;
в) Володя резко закрывал дверь в каюту и заскакивал в шкаф для верхней одежды;
г) старпом или зам, а если повезёт, то они оба, заглядывают в каюту (один на один метр свободного пространства), видят, что там никого нет, но ещё помнят, что их только что вот прямо отсюда звал собственным ртом особист, и от этого у них начинают рваться причинно-следственные связи, а логические реле дымятся в их уставших мозгах от перегрузки. Если повезёт, они даже немножко сходят с ума;
д) Володя рассказывает эту историю на пультах ГЭУ, и управленцы хохочут, называют его «ай молодец, хороняка!», хлопают запросто по плечам и разрешают до конца автономки управлять стержнями компенсирующих групп не только глазами.
Повертев план и так и сяк, Володя понял, что он гений, и даже отметил это в своей записной книжечке, чтоб ненароком не забыть. Он открутил в шкафчике вешалку для верхней одежды, прибил изнутри согнутый гвоздик и хотел было ещё демонтировать полочку для головных уборов, но потом подумал, что сходить с ума зам со старпомом будут быстро, и можно в шкафу и скрюченным посидеть – не сильно он и барин, во всяком случае пока.
«Ну что, – подумал Вова, – приступим к пункту два!»
Открыв дверь каюты и убедившись, что никто его не видит, а следовательно, и не предаст неожиданность мероприятия, Володя пошевелил губами и, резко захлопнув дверь, заскочил в шкаф, закрыл его дверь и выдохнул.
В каюте что-то бумкнуло, чему Володя не придал значения, а зря: ведь бумкнула крышка секретера, которая от слабых петель и резкого движения воздуха откинулась, надёжно подперев собой дверцу шкафа. А впрочем, даже если он и придал бы этому значение, то что бы это изменило в дальнейшем развитии событий? Я не знаю, но Володя подчёркивал, что он не обратил на это внимание, и, наверное, это для него имеет какую-то важность.
