Александр Рей - В поисках настоящего
Какое-то время Алан обдумывал ее слова.
– Ты говоришь о «мужской» неудаче?
Она отрицательно качает головой:
– Я говорю о мужской норме. Телам двух разных людей нужно привыкнуть… подстроиться друг под друга. И пока этого не случится, провалы нормальны и естественны. И даже наоборот, они помогают показать и мужчине, и женщине, что они обоюдно не идеальны.
– Для меня все это слишком сложно и запутанно. Я просто делал интуитивно все то, что хотел…
Мари засмеялась.
– Вот и молодчина, – похвалила она Алана, игриво потрепав его по голове, но он отстранился.
– Подожди, я не договорил. Я делал то, что хотел… а хотел я выразить тебе свою любовь, показать или сказать, что люблю тебя…
– Стоп-стоп-стоп! – на этот раз настала очередь Мари отстраниться от Алана, от всего сердца выражающего пламенные речи. – Перестань!
– Но почему? – он не понимал ее реакции.
– О какой любви ты говоришь?
– О той, что чувствую к тебе…
Мари сползла на край кровати, и сидела в раздумьях, подбирая правильные слова:
– Алан, пойми, ты совсем молод…
– Молод?! Я не на много младше тебя. Семь лет?! Разве это разница?
– Дело не в возрасте. Никогда не смотри на прожитые годы. Некоторые понимают в шестнадцать то, что многие и в шестьдесят не способны понять. Называя тебя молодым, я не имела в виду возраст.
– А что тогда?
– Пойми меня правильно, и постарайся не обижаться. Хотя… поступай, как хочешь. Почему я должна искажать свою правду ради кого бы то ни было?! Вот, что я думаю… В молодости мы принимаем секс за любовь, а любовь за секс. Потому что не с чем сравнивать, потому что не умеем разграничивать одно с другим. Откуда ты знаешь, что испытываешь ко мне любовь, если до этого даже не встречался с подобием этого чувства?
– Знаю, потому что чувствую!
– Откуда, я тебя спрашиваю? Тебе со мной хорошо, ты наслаждаешься моим равным отношением к тебе, моим признанием твоего таланта – вот и наслаждайся… просто. Не надо сразу лезть на рожон – сравнивать жопу с пальцем!
– Я не… – попытался он вставить слово, но разъяренная Мари стояла у кровати, гневно пытаясь объясниться.
– Любить может только взрослый… Еще раз повторяю, что не имею ввиду количество прожитых лет… Только взрослый человек – тот, кто сам полностью способен справиться со своей жизнью, со всеми проблемами, что сваливаются на него… Взрослый – значит самостоятельный, НЕ-ЗА-ВИ-СИ-МЫЙ от других. Как ты можешь быть независимым, требуя похвалы за любимую работу? Взрослый – значит реализовывающий свой потенциал. Ты же, могу поспорить, прячешь свои рисунки под шкаф или в стол, никому не показывая. Ты – взрослый человек?! Нет! Тогда как ты можешь кого-то по-настоящему любить?
Алан молчал, исступленно уставившись в белое одеяло.
– Тем более ты знаешь меня лишь второй день. Любовь не рождается, она создается – долго и упорно она созревает в сердцах двух людей живущих бок о бок. Понимаешь?
– Откуда ты можешь все это знать наверняка? – еле слышно, сквозь зубы процедил Алан.
– Откуда?! Да потому что я сама раба любви. Потому что я сама не умею любить по-настоящему, а только зависеть. Потому что я бесконечно, мучительно страдаю, словно без дозы, вдалеке от того, кого я называю любимым. Но я знаю, что не люблю, а всего лишь больна. И в этом мое преимущество. Я стремлюсь вылечиться, побороть свой недуг. Я и уехала в санаторий в попытке разобраться в себе, постараться понять. И именно в тот момент, когда я не справилась и в приступе бредовой ревности выскочила из здания, а затем и за территорию «Красного Замка», ты и нашел меня замерзшую в горах. Теперь-то ты видишь, что моя болезнь зовущаяся любовью может и убить.
Если ты хочешь научиться любить по-настоящему, взрослой, зрелой, осознанной любовью, я смогу тебе помочь преодолеть тот путь, что прошла и я, и указать направление, в котором двигаюсь я, чтобы научиться любить, а не раболепствовать. Ты хочешь этого?
Все это время Алан молча слушал ее. Оторвал взгляд от пола, он посмотрел в глаза Мари:
– Хочу…
Тогда она берет лист со своим изображением, и переворачивает его, что-то пишет на обратной стороне. Затем протягивает лист Алану. Он внимательно читает.
– Что это? – спрашивает он.
– Как я уже сказала, это мой тебе подарок, – пояснила она. – За этот рисунок и мое подтверждение, что он рисовался с натуры – ты сможешь получить огромные деньги. Я до сего момента никому не позволяла рисовать мой образ. Продай его в любую галерею или журнал Англии, и тебе хватит денег, чтобы выучиться где угодно и даже пожить какое-то время. Одновременно, так как ты автор этого рисунка, твой талант могут увидеть многие люди… В том числе и те, кто захочет заказать у тебя картины. Ты сможешь зарабатывать, и делать это на том, что больше всего любишь. Только так ты станешь взрослым, а значит, и научишься любить.
Мой самолет послезавтра – во вторник в двенадцать. Захочешь, сможешь отправиться со мной. У меня огромные возможности. Даже без документов вывезти тебя куда угодно не составит особого труда. У тебя будет время сегодня и завтра, чтобы все хорошо обдумать.
– Я не смогу уехать! Я даже не представляю жизнь вне деревни, – Алан испугано машет головой.
Мари пододвигается к нему, берет кисти его рук в ковш своих горячих ладоней:
– Алан, не оглядывайся на остальных. Поступай всегда только в соответствии с велением души. Человек может взрослеть только лишь в движении. Слышишь, двигайся! Совершенствуйся! Но здесь, среди серостей и серости у тебя вряд ли это получится. Я говорю так не просто, поверь. Я всегда была убеждена, что человек, если захочет, может развить свой талант в любых условиях – и не надо пенять на место и обстоятельства, все это отговорки. Только ты слишком слаб, чтобы противостоять окружению, требующему от тебя стать таким же, как и они сами. Поэтому и хочу забрать тебя с собой. Помочь тебе, наконец, сдвинуться с мертвой точки…Алан вертел головой:
– Нет… Как я уеду? Я не представляю. Я не могу… Как я мать оставлю одну? Нет…
– Именно потому, что решение, которое ты примешь, полностью изменит твою судьбу, я и даю время подумать. Оглядись по сторонам, посмотри хочешь ли ты всю жизнь прожить здесь, или увидеть новые города и людей, запечатлеть их в своих рисунках…
Он молчал.
– Если ты поймешь, что больше не желаешь оставаться запертым среди гор, я буду ждать до отъезда – два дня. Правда я всего лишь помогу тебе выбраться и поначалу устроиться на новом месте, а дальше – справляйся сам. Я живу своей жизнью, ты – своей. Если ты готов к таким переменам, то я тебя поддержу. Просто знай, что реализуешь ты себя на полную мощь или же останешься навсегда несчастным – только твой выбор. И в конце концов, будешь отвечать за то, насколько ты смог выполнить свою миссию…
– Что еще за «миссия»? Минуту назад ты говорила, что я отвечаю только лишь перед собой, а тут уже оказывается кому-то должен …
– Ты верно сказал, что никому не должен. Только лишь перед одним существом ты несешь ответ.
– Мать? – предположил Алан.
– Нет… Тот, кто поверил в тебя первее всех, кто даровал тебе жизнь и отпуская на землю сказал: «Живи, и стань счастливым. Создавай и учись любить!» Он поверил в тебя… в то, что несмотря на все препятствия ты поймешь – главнее собственной реализации ничего нет . Выполнишь ты свое предназначение или нет, зависит только от тебя. Он поверил в тебя, поверила я, и поверят еще многие, лишь только стоит захотеть.
Пойми, ты сможешь стать счастливым только если будешь рисовать. Сколько бы ты не мечтал, что завтра будет лучше чем сегодня, что проблемы сами отпадут – этого не случиться. Наслаждайся жизнью, как музыкой. Музыку нельзя заморозить или радоваться, лишь мечтая о ней. Музыкой можно наслаждаться прямо сейчас. Так и живи, словно слушаешь мелодию.
Настоящее счастье – это быть творцом, отдавать, создавать. Соз-давать, значит давать свое создание. Если я не играю, я не могу чувствовать себя счастливой. Без фортепьяно, словно сама душа не так насыщена жизнью. Играя, я пропускаю через себя что-то настоящее, удивительное… и сливаюсь с чем-то б о льшим чем материя, выхожу за рамки собственных мыслей… Наверняка точно так же, как ты держа в руках карандаш. Если хочешь узнать, что для тебя важнее всего в жизни, спроси себя: «Что останется от меня, если отобрать…?». Если отобрать у тебя родителей, что останется? Ты – сам. А если отобрать твое рисование? А?
Алан завороженный услышанным проговорил:
– Лишь тело…
– Именно! Рисование – это твоя душа. Так следуй за ней.
Они стояли перед выходом в коридор. Дверь закрыта, потому что оба знали, лишь стоит открыть ее, как их встреча станет прошлым.
– Обещаешь подумать? – шепчет Мари.
– Обещаю… – отвечает Алан. В руках у него рисунки, среди которого есть и ее изображение.
– Вне зависимости увидимся ли мы… Можно я оставлю на память одну из твоих работ? – просит она, показывая на листы, что он держит в руке.
![Юрий Леж - Искажение[СИ, роман в двух книгах]](/uploads/posts/books/82429/82429.jpg)
